Зверский детектив. Когти гнева

– Её зовут Маркиза, и она со мной, – угрожающе сказал Барсукот. – А я работаю в полиции.

– Тысяча сычей, как жаль, что вы принадлежите другому, – вздохнул Песец. – И как жаль, что этот другой ведёт себя так невежливо.

– Я никому не принадлежу, – гордо сказала Маркиза. – Пока что. А шерсть у вас совсем чуть менее белая, чем у меня. И очень хорошего качества.

– Зачем ты ему так ответила? – зашипел Барсукот. – Ты дала ему надежду. Он что, тебе нравится? Этот надутый ком белой шерсти?! Этот недопёсок?

– Нет, он мне не нравится, – шёпотом отозвалась Маркиза. – Он слишком самовлюблённый. Но мне нравится его стрижка. Я хотела бы что-то в таком же стиле для моего завтрашнего конкурса красоты в Доме культуры… Кто делает вам стрижку и укладку? – спросила она Песца громко.

– О, меня обслуживает замечательный мастер Стриж Парикмахер, – ответил Песец. – Но к нему запись на полгода вперёд.

– Моя спутница хочет попасть к Стрижу Парикмахеру сегодня, – с вызовом сказал Барсукот. – И она попадёт к нему сегодня. Я сейчас же вызову Стрижа по ква-каунту.

– Ты собираешься воспользоваться служебным положением? – нахмурился Барсук Старший.

– Ничего подобного. Я собираюсь дать Стрижу возможность сделать причёску самой красивой кошке на свете.

Барсукот отчаянно оглянулся в поисках какой-нибудь лягушки, и – о везенье! – лягушка действительно скакала мимо. Он метнулся к ней и быстрым, точным движением накрыл её лапой и прижал к ковру.

– Как? Квак! Какой, квак, пароль?

– Маркиза будет моей, – тихо сказал Барсукот.

– Сосредоточься, сынок, – посоветовал Барсук Старший. – Тебе надо сказать лягухе пароль от ква-каунта.

– Вы… квак! подключены к… квак! ква-каунту!

– Это и есть пароль, – потупился Барсукот.

– Тысяча сычей! У Полиции Дальнего Леса пароль – «Маркиза будет моей»?!

– А что такого? – спросил Барсукот.

– Вы задали за… квак! запрос ачтотак… квак! ачтотакова, – прогундосила лягушка. – Уточ… квак!.. точните, как… квак!.. кая вам нужна инфо… квак!.. фор… квак!.. формация?

– Тебе правда непонятно, Барсукот? Нельзя смешивать работу и личную жизнь. Ты чем этот пароль придумывал, головой или хвостом?

– Между прочим, у меня в хвосте тоже есть мозг, спинной. – Барсукот отвернулся к лягушке. – Передай Стрижу Парикмахеру, чтобы немедленно летел сюда.

Лягушка квакнула, вылупила глаза и застыла.

– Устанавливает соединение с другими лягушками Дальнего Леса, – пояснил Барсукот Маркизе.

– Стриж Парик… квак!.. махер говорит, что он… квак! очень занят.

– Передай, что это – требование полиции.

– Барсукот! Так нельзя! – запротестовал Барсук Старший.

– Может быть, пока полиция решает важные рабочие вопросы, мы все не будем им мешать, а просто посмотрим на главный шедевр этой подземной выставки? – предложил Песец.

– И то верно, начальник, – согласился Крот-экскурсовод. – Гляньте все сюда. Это произведение – очень древнее и очень дорогое, оно оценивается в миллион шишей. Знаменитая «Муха в янтаре». Муха утонула в смоле ещё в доелову?ю эпоху. Шли века, и смола превратилась в янтарь. А потом мы поместили произведение в раму. Рама – современная, но на неё тоже стоит глянуть. Она создана из пчелиных сот, очень тонкая работа, которую выполнил лично…

– Муха в янтаре, – зачарованно прошептал Песец. – Настоящий шедевр. Я желаю им обладать.

– Не все желания сбываются, начальник, – сказал Крот-экскурсовод. – Так уж устроен этот лес.

– Мои обычно сбываются, – возразил Песец.

– А что это такое жужжит? – спросила Маркиза.

– Оу, да, – сказал Муравьед. – Что-то есть жужжать суэрху уочень назоуиливо!

Все посмотрели наверх. Светляки сияли так, что было больно глазам. И они жужжали – всё громче и громче. А потом они вдруг замигали – и стали лопаться, один за другим, пока не наступила полная тьма. И в этой тьме послышались удары, визг, звон, треск, скрежет, затем низкое, угрожающее гудение – и, наконец, душераздирающий вой.

Глава 3,

в которой всё пропало

– Это я виноват. – Крот-экскурсовод высморкался в лопух. – Я один во всём виноват.

Болотные огоньки – сработавшее аварийное освещение – печально блуждали по разорённой выставке, выхватывая из полумрака и как бы с упрёком предъявляя присутствующим то кроваво-красное пятно на моховом ковре, оставшееся от произведения «Красное на зелёном», то муравьёв, бестолково суетившихся в руинах разрушенного до основания «Милого дома», то пустой сучок, на котором ещё недавно висел шикарный парадный костюм из змеиной кожи с меховой оторочкой.

– Мне пора домой, – сказала Зайчиха. – Я должна быть с детьми.

– Ха! Я тоже хочу домой! – завопил Йот. – У меня шок! Я должен побыть один!

– Я сказал: всем оставаться на своих местах, – зашипел Барсукот.

– Да какая теперь разница. – Крот-экскурсовод горестно уткнулся мордой в лопух. – Всё пропало. Всё искусство пропало…

Пропала береста с метками и рисунками, выполненными в наивно-когтевой технике. Пропала выставочная коллекция древних орудий труда, в том числе особо ценные ежовые рукавицы и паутинные сети старинного тройного косого плетения (менее ценные сети двойного прямого плетения валялись на полу – разодранные, распоротые, растоптанные). Пропали шипы и иглы, ореховые и желудёвые ядра и прочее старинное оружие, использовавшееся в ходе Великой Двадцать Первой Лесной Охоты. Пропали трофейные клыки вражеских псов, вырванные во время битвы при Вековом Дубе.

Самый ценный экспонат, «Муху в янтаре», как ни странно, не взяли. Но теперь через всё произведение тянулись пять глубоких борозд – гневный след преступной когтистой лапы.

Барсук Старший громко отфыркался – от вони першило в горле. Пахло Скунсом, с перепугу совершившим незапланированный перформанс, и гарью. Пол был густо усыпан обугленными светляками, многие из которых казались почему-то полосатыми. Барсук Старший с кряхтеньем наклонился, поворошил светляков лапой и удовлетворённо хмыкнул. Полосатые не были светляками. Они были дохлыми пчёлами.

Барсук Старший прошаркал к «Мухе…», тронул лапой и понюхал царапины в янтаре, поковырял когтем пчелиные соты на раме.

– Кто умелец, сделавший раму? – спросил Барсук.

– Я, начальник. – Крот-экскурсовод всхлипнул. – Это я сделал раму. Это я здесь всё неправильно сделал. Я плохо настроил светляков. Я не уберёг экспонаты. Я тупой, безглазый, безмозглый, криволапый грызун! Арестуйте меня! Накажите! Посадите в тюрьму! Я виновен в утрате и порче особо ценных произведений искусства!

– У нас в Дальнем Лесу за безглазость и криволапость в тюрьму не сажают, – сказал Барсук Старший. – Кто виновен в утрате и порче – это мы разберёмся. Ну а что касается рамы из сот – она сделана как раз мастерски. Охранная система сработала на отлично. При попытке кражи произведения пчёлы вылетели, покусали преступника – и погибли.

– Но преступник испортил произведение! – простонал Крот. – Он оставил следы когтей.

– Вот и славно, – отозвался Барсук. – Зато мы знаем, какого зверя искать.