Путь к себе

Майя кивала -кивала…

Возвращалась, сама искала встречи, писала сообщения, плакала, убеждала себя в том, что это – настоящая любовь.

И в один момент она действительно вышла за Марка замуж и родила от него ребенка.

Сказки на этом заканчиваются. Жили они долго и счастливо.

Но в жизни все только началось. Майя копалась в себе не чайной ложкой, а нормальной садовой лопатой. Закидывала неугодных Марку людей в черный список, чтобы с ними не общаться. Искала подработку, которую Марк не считал позорной, отметая варианты, которые нравились ей самой. Готовила так, как привыкла его мама. Бросила магистратуру из-за карьерных перспектив мужа. Разбирала на цитаты «Искусство любить», чтобы понять, что же она делает не так. Думала, не слишком ли много она думает?

Потому что каждый раз, стоило ей заикнуться о расставании, Марк приобнимал её и, снисходительно улыбаясь, заглядывая в глаза, говорил: «Ну, что опять тебе в голову пришло? Нашим отношениям все завидуют! И куда ты пойдешь? Никто не будет тебя любить также сильно, как я!»

Каждый раз это срабатывало. Столько лет за плечами – разве можно просто взять и все в одночасье разрушить?

Действительно сложно начинать все сначала. С кем-то знакомиться. Потом знакомиться с его тараканами. А вдруг будет хуже, чем сейчас? А в школе их всегда в пример ставили. Она ведь – жена декабриста. Так и говорили. Уехала за Марком в другой город, не побоялась трудностей.

Но случайным ноябрьским полднем, глядя на своего мужа, Майя осознала, что пора уходить. Сделать это можно было двумя способами – через дверь и через окно. И первый вариант понравился ей больше.

Он был болезненнее и мучительнее, но за ним маячила хоть какая-то надежда.

Поэтому загнанная в угол Майя спала на полу, свернувшись калачиком, укутавшись в зимние куртки. Переболеть, преодолеть, пережить, переждать. Любой ценой.

Значит, взрослые были правы, запрещая им видеться? Натаскивая обоих на учебу. Напоминая о поступлении в университет. И о том, что таких у них еще будет о-го-го сколько…Или нет?

Как влюбленные, тайком сбегающие из дома до рассвета, превратились в грызущихся собак, для которых каждый рассвет теперь означает возможность отдохнуть и разойтись по разным углам?

А стоит ли теперь думать об этом, если вышла из квартиры Майя с чудовищным облегчением?

Может просто она, как говорил Марк, не предназначена для семейной жизни? Профнепригодна. Заводской брак, так сказать. И вот теперь, с претензиями, едет к производителям. Может быть и так…

Глава 2

Дома Майя долго разговаривала с матерью – они не виделись около года. Время, ушедшее на переезд, учёбу и новый переезд просто слито в канаву. Для чего вообще нужны были все эти жертвы, если они ни к чему не привели? Можно было учиться в местном вузе и не лезть из кожи вон ради красного диплома. Хотя, справедливости ради, он достался Майе почти без боя. Но теперь нужно начинать всё сначала.

– Ужасное ощущение, мам… Будто приехала не со щитом, а на щите. Поверженная и разбитая наголову врагом, – делилась чувствами Майя, сидя на широкой спинке стула, стоящего у стены. Положение было комфортным – так она сидела в детстве.

– Ты чего так переживаешь-то. Вся жизнь впереди. Все будет нормально! – начала мама Майи с дежурных фраз. – Ты помнишь, когда мы первый раз поехали отдыхать? Мне было 32 года. Приехали в эту Анапу. В первый день я была безумно горда, что смогла вас с братом вывезти к морю. А оставшиеся шесть нас рвало, потому что мы подхватили ротавирус.

За границу я вообще поехала после 35 и то, меня пригласили за счёт фирмы. А бабушка наша – та вообще нигде не была.

Это лучше, чем вот так… мучиться всю жизнь. Ребёнок пусть лучше видит двух счастливых, довольных родителей порознь, чем тех, кто кошмарит друг друга, но каждый вечер дома.

Я не думаю, что Марьянка сильно пострадает, тем более, что Марк и времени-то с ней проводил немного.

– Мне бы её в садик отдать, и на работу, – размышляла Майя, – так безумно неловко быть тебе обязанной. У меня денег нет. Вообще.

– Может быть, тебе к друзьям съездить, развеяться? Мы с отцом по Марьяшке истосковались, побудем с ней, на дачу увезем. А ты отдохнешь.

– Блин, я не хочу чувствовать себя мамашей из типичного шоу, где гости в студии дерутся и убеждают органы опеки в том, что достойны воспитывать детей, – запротестовала Майя, – знаю я, потом я сопьюсь, и меня лишат родительских прав. Потом добавила: «А вы че, с отцом помирились опять?»

– Нет, не мирились, но внучке-то он будет рад, думаю, не совсем же ещё… – Марина Ивановна махнула рукой, мол, итак всё понятно, – и вообще, ты ж в 18 не спилась, когда от нас уехала и одна была в чужом городе. Сейчас-то точно ничего не случится. В общем, бери билеты и даже не переживай. Марьяна твоего отсутствия даже не заметит, мы об этом позаботимся.

Майя еще некоторое время размышляла над предложением матери. Прописала ребенка по новому адресу, отметилась у участкового педиатра, встала на очередь в детский сад. Теперь оставалось только ждать. И это ожидание Майя действительно решила провести так, как ей давно хотелось.

Калининград Марк никогда не любил. Он всегда воспринимал это место, как перевалочный пункт.

Вряд ли он вообще умел привязываться к местам или людям. Казалось, что Марк живет в маленьком мирке и перед тем, как впустить кого-то в этот мир, дотошно измеряет на соответствие параметрам, проводит анкетирование. А потом светит фонариком в лицо и спрашивает: «Кем вы видите себя в моем мире через пять лет?»

Майя же, напротив, обрела второй дом. Каждая улица, каждый застенок из красного кирпича, бесконечная сырость, река, обнимающая длинными рукавами с обеих сторон, ветер подворотен, старая черепица на крышах домов, надписи на чужом языке, десятками лет прячущиеся от новых людей и порядков – все это стало Майе родным и близким.

Совершенной глупостью было бросить все и уехать. Еще много лет ей снились бесконечные прогулки по маршрутам, которые знала только она одна.

Переписки с друзьями «ОТТУДА» всегда заканчивались самобичеванием Майи. Она сокрушалась о том, что натворила, плакала и твердила, что жизнь её кончена и уж проще дожить остаток кое-как, чтобы в следующий раз сделать все правильно.

Развод как будто стал для неё началом этой новой жизни. Для этого тоже пришлось в некотором смысле умереть и воскреснуть заново.

Глава 3

Выйдя из поезда, Майя вдохнула нового, но знакомого воздуха. Цветы на клумбах росли теми же «шахматками». Зацветала акация, разжимал свои ладони клен, колесики чемоданов резво стучали по брусчатке.

Майя сопроводила снисходительным взглядом зазывал – таксистов и пошла пешком к своей подруге, у которой планировала жить следующую неделю. На большее она не отважилась, несмотря на то, что мама выражала готовность посидеть с Марьяной.

Через сорок минут она позвонила в домофон подъезда старой пятиэтажки. Улочка была тихой – туристы сюда почти не заглядывали, а если и заходили, то ненадолго, чтобы просквозить дальше, к более интересным локациям.

С Соней они дружили с первого курса. Майя знала маму и бабушку Сони. Студентками, они постоянно торчали у неё дома, вместе ночевали, возвращались пешком с концертов к утру, прогуливали пары. Соня переехала сюда маленькой девочкой и рассказывала Майе много нового о городе.

Майю удивляла Сонина красота – объемные, кудрявые волосы, как из рекламы шампуня, веснушки, аккуратные от природы брови, губы бантиком, стройная кукольная фигура.

На Соне любая одежда сидела идеально. У неё не было ни одной неудачной фотографии. К несчастью, фотографировалась она очень редко.

Майя бросила чемодан у Сони в коридоре. Тащить его, и правда, оказалось делом утомительным и разбирать его она не спешила. Решили пойти куда глаза глядят: Майе было важно поскорее нырнуть в город с головой.

Она не любила ходить по магазинам и достаточно экономно подходила к гардеробу. Как говорила ей мама, на молодую складную девчонку хоть мешок из-под картошки надень – все хорошо будет смотреться.

Но пройтись по ТРЦ, который был формально первым, который она посетила одна, без мамы, как взрослая, по магазинам, где она самостоятельно покупала платья, заглянуть в желатерию, где подают мороженое в огромных вазочках на высоких ножках, украшенное шоколадом, фруктами и фигурками из сахарной бумаги было просто необходимо!

Мамочки выстроились в очередь в детскую комнату, чтобы хоть ненадолго сдать детей и спокойно пройтись по моллу.

Майя окинула их сочувственным взглядом. Они стараются невозмутимо продолжать принимать душ, когда в закрытую дверь барабанят маленькие кулачки. Глубоко вздыхают, когда сердобольные непрошенные советчики на улице в сотый раз говорят им про варежки и съехавшую шапочку. Терпеливо оттирают присохшее к стенам морковное пюре, потому что ребенок всеми правдами и неправдами должен научиться есть сам.

Они – молодые матери, у которых, скорее всего, нет никакой поддержки.

А ведь если представить их без детей, то они выглядят как самые обычные женщины. Ничем не отличаются от тех, кто спокойно пьет кофе в свой обеденный перерыв этажом выше в «Шоколаднице».

Интересно, а у неё на лице написано материнство или без Марьяны рядом она сойдет за бездетную студентку?

Машинально они с Соней заглянули в косметический магазин.

Им навстречу вышла ухоженная, приветливая консультантка.