Тёмный лабиринт

– Это мраморная беседка, это фамильный склеп, а это мёртвый дуб, я прятался в его расселине, когда был маленьким.

Кэти посмотрела на его чёрный на фоне синевы ночного неба профиль. Был маленьким? Невероятно.

– Я даже не знала, что ночь так красива… – она словно впервые видела россыпь бриллиантов звезд на бархате неба, слышала пение соловьев, неразличимое в шуме и суете дня, любовалась золотыми пятнами света, льющимися из окон в ночной сумрак. Глаза быстро привыкли к темноте и начали различать оттенки цветов, гораздо более сложные и богатые, чем днём. Она сказала об этом Генриху.

– Да. Ночь на всё набрасывает тёмную вуаль, оттого все краски открывающего перед твоим взором вида нереальны. Словно ты смотришь на картину, написанную фламандским мастером столетие назад. Уже слегка потемневшая, опалённая дыханием времени, она, как и любое совершенное произведение искусства показывает тебе только самые яркие моменты, остальное прячется в густых тенях, чёрных, как бездонный колодец. И тени её безлики и многолики, вечны и изменчивы. Человеческий глаз способен различить около восьмидесяти оттенков чёрного.

– А как увидеть настоящий, окончательно чёрный?

Генрих с любопытством взглянул на неё. Потом спросил:

– У тебя есть кусочек чёрного бархата и коробочка?

Искомый предмет был обнаружен в виде банта на сумочке Кэти и безжалостно оторван. Затем опустошили маленькую перламутровую пудреницу Кэти, и Генрих аккуратно выстелил её чёрным бархатом. Кэти прижала её к глазу. Это был не просто цвет. Тьма, настоящая тьма взглянула на неё, она давила, и словно просачивалась внутрь глаза. Кэти с минуту смотрела, а когда опустила шкатулку вниз, всё вокруг засияло новыми красками. Ей показалось, что взгляд её словно проник много дальше, на мили вокруг раздвигая пространство, уже не сумрачно-неясное, а многогранное и цветное. Мимо проплыла стайка огненных мух, нечто таинственно-зелёное тлело за лесом, кипел и переливался под стенами замка аметистовый вереск и то вспыхивали, то гасли зловещие болотные огоньки над гиблыми топями.

– Царство Селены. Нежной и хрупкой богини Луны. А мы – гости в её чертогах…

Неожиданно налетевший порыв ветра был так силён, что едва не сбил Кэти с ног. Она пошатнулась, и Генрих подхватил её под локоть. Говорят, первое прикосновение решает всё. Кэти словно огнем обожгло, когда прохладная, сильная рука сжала её плечо. Ледяной огонь прокатился вниз по позвоночнику, сжал тревожным, коротким спазмом живот и растаял осколком в сердце. Кэти вздрогнула, стиснула зубы, стараясь смотреть прямо перед собой и ничем не выдать своего волнения.

– Идём вниз? – он произнес это спокойным, будничным тоном, будто ничего и не было минуту назад. Кэти, вздрогнув, очнулась. Её взгляд случайно упал в сторону лабиринта и то, что она увидела, её поразило.

– Подожди. Что это? – Она указала в сторону чернильной зелени лабиринта. Там, на самой верхушке самшита, выстриженного в форме шахматного коня, сидел ослепительно белый кот.

– Как он забрался туда? У самшита такие слабые, но колючие веточки. Это невозможно! Я знаю, я пробовала. Ой! – кот вдруг не спрыгнул – стёк по рельефной стенке фигуры, тело его при этом неестественно вытянулось, от верхушки коня до самого низа, где из земли показывались узловатые корни, и исчез за кустами. Это было жутко.

– Я ничего не видел, – мужчина твёрдо взял её за руку. – Идём.

Когда спускались вниз, Кэти заметила ещё одну странную вещь. Все окна северной башни горели яркими огнями, кроме одного окна, находящегося по центру башни. Лишённое обрамления, в отличии от других, забранных витражным стеклом, оно слепым глазом мрачно смотрело на чернеющий под ним лес. Немного поколебавшись, она обратила на это внимание Генриха. Того вопрос не удивил.

– Это одна из загадок нашего замка. Дело в том, что в эту комнату нет входа, более того, самой комнаты нет на плане. Признаюсь, некоторое время я пытался найти её, но потерпел неудачу.

Они спустились и пошли по газону, болтая, словно были сто лет знакомы, но у Кэти никак не шёл этот эпизод из головы. Маску Генрих неожиданно снял и оставил на одном из фуршетных столиков. Кэти это слегка удивило. Он что, на праздник уже не собирается возвращаться? Многие гости, последовав их примеру, начали выходить на площадку подышать воздухом. Кэти боковым зрением отметила Пьеро и пирата, которые как голодные акулы на модном курорте, присмотревшие аппетитных туристов, медленно приближались к ней, двигаясь по кругу. Она забеспокоилась, но тут её вниманием завладел материализовавшийся как кролик из шляпы фокусника Стоун.

– Мисс Бранн, я нашёл ваш веер. Простите, что поиски несколько затянулись…

Генрих его прервал.

– Майкл, Вы сообщили Эрику о приезде мисс Блекхилл?

– Да, сэр. Мистер Рэйберн уже встретился с мисс Блекхилл. Я имел удовольствие присутствовать при беседе.

– Сомнительное, я полагаю, – Генрих усмехнулся. – Я хочу знать содержание этой беседы в точности.

– Но сэр… – слуга бросил быстрый выразительный взгляд на Кэти, которая аж пританцовывала от снедавшего её любопытства.

– В точности, – с нажимом повторил Генрих.

– Как пожелаете, сэр.

– Итак, я проводил его светлость, сэра Рэйберна в восточную комнату, где его ожидала её светлость мисс Блекхилл. Вначале его светлость поинтересовался о причинах визита её светлости. Её светлость ответила, что решила доставить себе удовольствие лицезреть его светлость и вас, сэр, а также представила его светлости своего брата. Его светлость счел информацию не достойной доверия, а знакомство с братом её светлости недостойным внимания, о чем незамедлительно поставил её в известность. Затем его светлость высказал предположение, что истинной целью визита было незаконное присвоение, то есть похищение хранящегося у вас некоего ценного предмета…

– Какого же именно?

– Не располагаю информацией, сэр. Её светлость не стала отрицать правомерность этих обвинений. Тогда его светлость провел параллель между её светлостью и самкой собаки в брачный период, далее порекомендовал её светлости незамедлительно покинуть дом и направиться в путешествие к, так сказать, истокам мужественности, а также нанести визит матери, к сожалению, запамятовал чьей именно. Её светлость выразила сожаление такой вопиющей негостеприимностью и ответила отказом. Тогда его светлость выразил беспокойство относительно умственного и душевного здоровья её светлости, а также опасения относительно её физического здоровья в случае дальнейшего пребывания в замке. Затем он задал вопрос риторического характера – что именно мешает ему ускорить процесс незамедлительного отъезда её светлость посредством оказания ей физической помощи в виде спуска с лестницы. Её светлость ответила, что она полагает вам, сэр Генрих, скучно и на балу и в последнее время, она обозначила довольно длительный период времени, и вас развлечёт эта маленькая игра, призом в которой будет бесценный артефакт.

– Дерзкая, – сказал, улыбаясь, Генрих тем особенным тоном, которым оценивают добродетели, а не пороки оппонента. Кэти эта его интонация, а в особенности возбуждённый блеск глаз не понравились весьма. Но её интересовало кое-что ещё. И она не замедлила спросить, как только они расстались с Стоуном:

– А почему Эрик так зол на мисс Блекхилл?

– Это забавная история, – Генрих рассмеялся. – Но при Эрике лучше её не упоминать. Они познакомились год назад, когда он был в Венеции. Тогда там проходил аукцион, и я попросил его купить одну из работ Рембрандта – портрет мужчины, что он и сделал. Но уже после торгов к нему подошла эта женщина, Ровенна Блекхилл. Она сказала, что опоздала на торги, на которые приехала исключительно с целью купить этот самый портрет. Леди Ровенна попросила уступить ей картину за бо`льшую сумму, чем заплатил Эрик, но тот, разумеется, ответил отказом. Но по неизвестной мне причине пригласил её поужинать.

– А она красивая? – как бы невзначай поинтересовалась Кэти.

– Мисс Блекхилл? Да. Весьма.

– Ну тогда я знаю почему, – хмуро буркнула Кэти.

Генрих улыбнулся.

– За ужином Ровенна дала понять, что картина ей просто необходима и начала снова уговаривать Эрика. Переговоры продолжились и в номере отеля, где мой брат остановился и …м-м-м… несколько затянулись. Когда же он проснулся утром, то не обнаружил ни мисс Блекхилл в своей постели, ни картины в своём чемодане.

Кэти хихикнула.

– И чем закончилась эта история?

– Его поиски не увенчались успехом, я же нашел и беглянку, и картину только через неделю в Берлине, где она собиралась передавать её заказчику. Оказалось, что она весьма опытный и не слишком деликатный в методах работы делец, занимающийся поиском и продажей редких произведений искусства. Среди её клиентов весьма богатые и влиятельные люди.

– Как ты думаешь, что она хочет забрать у тебя?

– Полагаю Венеру. По крайней мере, она является одним из самых ценных экспонатов моей коллекции. И я имел неосторожность рассказать о ней во время моей последней встречи с этой дамой.

– Венеру? – воображение Кэти незамедлительно нарисовало богиню любви в блеске её порочной красоты, на мраморном пьедестале… Или нет, лучше выходящей из лазурного моря. Или…

– Так я её назвал. Это совсем не то, что ты думаешь. Статуэтка, одна из старейших найденных на сегодняшний день в мире, выполнена из терракоты. Изображает богиню плодородия.

– Всё же богиня?

– Да, и очень древняя. Когда она была создана, великие египетские пирамиды ещё не подняли к солнцу свои вершины, на месте Лондона росли непроходимые леса, и никто не слышал о рае и аде. Люди поклонялись силам природы, ветрам, огню и воде. Людям вообще свойственно поклоняться только тому, что внушает им ужас.

Кэти хотела было заспорить, но вспомнила воскресные проповеди достопочтенного падре Брауна. Они были полны столь детальных, пространных и анатомических описаний мучений грешников в аду, что можно было подумать, что доблестный служитель церкви видел всё это воочию, подрабатывая на полставки в преисподней. И ведь именно эти проповеди стимулировали довольно вялый интерес к изучению закона божьего и не позволили стащить жестянку с печеньем, когда старенькая и рассеянная гувернантка забыла запереть буфет. Мысль из прошлого перенеслась в более волнующее настоящее. Богиня! К тому же всё же любви. Он ведь это имел в виду, говоря о плодородии? Глаза у Кэти загорелись.

– Вот бы посмотреть…

– Что, прямо сейчас?

Кэти заметила кузена, решительным шагом направляющегося к ней и поспешно ответила:

– Ну а почему бы и нет? Если ты, конечно, не спешишь поучаствовать в предложенной этой дамой игре.