Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные

– Напомни мне ничего не есть и не пить из рук мастера ядов и противоядий.

– Напомни мне не раскрывать всех карт за игральным столом.

– Учти, если опоишь меня, я сожру эти пасквили.

– Заворот кишок скоропалительно нагрянет.

– Откачаешь.

Маг сложил руки на груди, а чародейка обидно фыркнула, этим выражая сомнения насчёт своих телоспасительных талантов.

– Зачем я тебе, Грегори?

– В жизни любого порядочного мужчины к тридцати годам должна быть жена, содержанка или дама сердца. За неимением этих трёх, я согласен на ведьму, что будет поддерживать меня в тонусе.

– Давай я поддержу тебе ментально? На расстоянии в несколько городов, так сказать?

– А как же острота ощущений?

Элис скривила губы в усмешке, припоминая разговор с сестричками и то, что у выдуманных чувств градоправительского сынка есть вполне живой объект. Что ж, раз жаждет остроты, пусть получает. Ее сегодня ведьма отвешивает задаром, на сдачу.

И не то чтобы чародейке не нравился маг. Наоборот. И это как раз было большой проблемой, потому что красивый мужик с тайнами – это почти убойная смесь для любой любопытный натуры. Жаль, что иногда разгадка может сильно разочаровать. Тетушка Клотильда, храни боги ее манеру воспитания, однажды посетовала, что страшнее кавалера с прошлым, может быть только оный без будущего. Так, например, в пятнадцать лет ведьма узнала, что некий барон Палмер любит примерять дамское нижнее белье, кастелян, в летней резиденции Его Величества, настолько чтит монарха, что его портрет висит у подданного в туалете, а эрцгерцог Ведисский любит плетки отнюдь не на конюшне. Тетка с ранних лет готовила Элис ко взрослой жизни, не щадя  детскую психику и нервы зятя.

Карета прошуршала по гравийной дорожке и затормозила. Грегори выбрался первым, галантно подавая руку.

– Надумала остаться? – спросил мужчина, усмехаясь и продолжая сжимать ладонь девушки.

– Давай хоть канарейку, – печально согласилась Алисия. У неё и выбора-то особо не было, хотя и теплилась надежда, что ей выдадут вольную.

– Мы не настолько близки для канарейки, – он наклоняется к ведьме, – соглашайся на рыжего наглого кота, что приходит пожрать мышей, как меня заверяет Гретта, а на деле – копчёную свинину.

Больше, чем пламенные речи, жаркие ночи и дорогие подарки – женщин сгубила мужская харизма и юмор. Чтобы вот так, с миной полной серьёзности, нести полную чушь, это вам не дракона за хвост в полёте поймать, тут талант нужно иметь. Пожалуй, не будь вокруг мага столько тайн от трупов до сошедших с ума девиц, Элис бы из кожи вон вылезла, лишь бы вскружить голову такому образчику мужской привлекательности.

На полдороги к флигелю наниматель решил аннулировать все свои привилегии одной фразой:

– Алисия, я бы хотел, чтобы ты была более покладиста в общении с клиентами… – ведьма вздёрнула бровь, которая шептала: «Окстись грешник, а то получишь в лоб метлой». Но гримасы не настолько хорошо удавались девушке. – Мы договорились о сотрудничестве. И одним из его пунктов пусть будет просьба не задирать всяких блондинок…

Похабная улыбка удалась на славу.

– Грегори, Хлоя – твоя невеста?

Почему именно этот вопрос вылетел первым? Нельзя было как-то завуалировано начать расследование?

– Нет, – с сомнением признался хозяин поместья, уже чуя стрихнин в утреннем чае.

– Подруга? – теперь приходилось выкручиваться аки циркачка на веревке в дюжине локтей над землей.

– Нет.

– Клиентка, пациентка?

– Элис, к чему эти вопросы? – самообладание мало иметь, надо ещё уметь им пользоваться, но как успела заметить чародейка, терпение – это не добродетель мужчины.

– Тогда ответь на последний, – она шагнула навстречу, упрямо задирая нос. – Если она тебе никто, почему я должна молча сносить ее оскорбления?

В чёрных зрачках больше не плясали огни смеха, там поселилась холодная расчётливость, и если бы не эпичность момента, то девушка бы переступила с ноги на ногу и разорвала зрительную нить.

– Потому что тебе жить и работать в этом городе, – спокойный голос в признание ее правоты. – Не повторяй моих ошибок, не настраивай людей против себя.

– Иначе что? – с вызовом уточнила наследница рода Гордон.

– Ничего… – он разглядывал ее, словно прикидывая, что проще сделать: уговорить или притопить. – Я не ограничиваю тебя: можешь ругаться, устраивать скандалы, топать ногами и бросаться древними манускриптами… Но только со мной…

– Настолько в себе уверен? – Элис фыркнула, склонила голову на бок и тоже присмотрелась на предмет утопления. Не одному магу здесь быть ужасом на крыльях ночи.

– Да, – спокойно отозвался мужчина. В его голосе не было бравады, самолюбования или ехидства. Он констатировал факт своей непробиваемости.

– Как скажете, господин маг, – процедила ведьма и сделала ровно то, на что получила дозволение: топнула ногой по гравию, хлопнула дверью флигеля и бросила в нанимателя детским заклятием, что срезает все пуговицы на одежде. А что? Он сам разрешил. И, видимо, от неоцененного счастья разразился многоэтажной тирадой.

Глава 13

Дом спал. Тем протяжным, тяжёлым сном, коим забывается давно больной старик. Каждый вечер он надеется уйти, но сила, воспоминания и давно осточертевшее, больное тело – не дают. И он вздыхает, ворочается на границе сна и яви, измученный и уставший от жизни. Ему тяжко, муторно. Воздух пьянит от ароматов ромашки и опиума. Постель давно отсырела, камин угас и не приносит тепла. От этого толстые ковры на полу, что прикрывают обшарпанные доски, напитываются влагой.

И это было странно. Неправильно.

Любой дом, это его хозяин. Сейчас молодой, сильный, напрочь лишённый угнетений. И почему его душа, что прячется в стенах старого поместья, такая измученная? Почему здесь нет сочной энергетики власти, пряной жизни и запахов силы? Что не так?

Ведьма всегда замечала, что жилище похоже на мага. Даже у отца везде виделись твёрдые стальные нити решительности, аромат железа и крови, порох. Дом был монументальным, приправленным долей снобизма и снисхождения. Он всем говорил, что за человек хранит его стены. А здесь…

Девушка коснулась сырой кладки. Отдёрнула руку в поспешном желании стереть с ладони вязкую плёнку. Что такого произошло с его хозяином, что все пропиталось тоской и горечью? Элис не понимала, как такое возможно, что днём – это простой дом с хрусткими половицами и розанами в кадках, а по ночам – склеп.

Она отогнала от себя загробные ассоциации и шагнула в кухню, где под потолком летали магические светлячки. Все это выдумки, кто говорит, что жилище ведьмы начинается с фамильяра (они стали запрещены Магической Конвенцией о правах недееспособных существ), котла для зелий или хорошего дымохода (к слову, ведьмы этот способ передвижения забросили с момента появления магической телепортации). Настоящий дом чародейки всегда начинается с чашки для чая. Элис уже смирилась, что ей тут оставаться до полного отцовского прощения, что не преминет случиться не ранее чем через полгода, поэтому озадачилась выбором кухонной утвари. В ящике стояло неимоверное количество посуды. И мелкие фарфоровые и крупные глиняные. Внимание Алисии привлекла здоровенная, не меньше чем на литр, кружка с надколотым краем, в прозрачной глазури, под которой виднелся настоящий узор серой глины. Она пожала плечами и вытащила ее.

А потом раздались громкие шаги по холлу. В кухню вошёл хозяин дома. Переодетый ко сну: мягкие широкие штаны и просторная рубашка. Он немного притормозил на пороге, но потом разглядел, что девушка сидит с чаем.

– Это моя кружка, – хрипло уведомил наниматель.

– Могу ее у тебя купить, – сварливо предложила Алисия, наблюдая, как мужчина направляется к чайнику. Ведьма не заметила особой неприязни от мага после ее выходки с пуговицами, поэтому не трудилась казаться милее, чем есть на самом деле.

– Могла бы просто попросить… – предложил он, и девушка сузила глаза. А Грегори, налив чая и поставив чашку на противоположную сторону стола, пошёл к шкафу.

– Мы уже выяснили, что у меня этим проблемы… – все-таки выдавила она, вытягивая шею и пытаясь в потёмках разглядеть – чем там шуршит маг. Если бы он сейчас вытащил с одной из полок здоровенный тесак, призванный зарезать ехидную чародейку, она бы не удивилась. Но вместо этого на свет появилась жестяная коробка и зажатая в зубах мужчины печенька.

– Что? – прохрустел ее наниматель, присаживаясь напротив. – У меня аллергия на имбирь, и Гретта вечно прячет от меня эти пряники.

Элис недоверчиво разглядывала недокормленного аллергика, а потом сама от себя не ожидая, уперлась локтями в стол, привстала слегка, чтобы оказаться ближе и томно предложила:

– Хочешь эликсирчик тебе сварю… От аллергии?