Монастырь, Руническая повесть

Очень быстро я покончил с первой порцией каши и пошел к Суме за добавкой. Он по-хозяйски черпанул новую порцию. Я спросил его:

– Ты не сказал, что с Командиром.

– А ты сам-то не понимаешь? – Сума низко наклонился к моему уху.

– Нет.

– Умирает он… Чахнет на глазах. Еще эта неразбериха.

– Ты об отступлении? – Я начал есть, не отходя от котла с дымящейся кашей.

– Ведь совершенно нет никакой связи с Южной Армией. – Сума тяжело вздохнул. – Да и есть ли она, Армия-то наша, кто бы знал…

Я пожал плечами и снова вышел во внутренний двор монастыря. Сурик исчез со ступенек, и я подошел к свежей могиле.

Глава 5

Когда в твоем сознании складывается мозаика—ты приходишь к пониманию сути своей Дороги. Когда ты находишься в центре круговорота – все встает на свои места. Центр становится неподвижным и реальным, и ты действительно в состоянии оценивать события такими, какие они и есть на самом деле, а не такими, какими они лишь кажутся.

Мир становится реальным, когда появляется точка отсчета реальности. Именно здесь, в этой точке и рождается реальность Дороги.

У могилы стоял Бородач и еще один незнакомый мне боец. Они о чем-то тихо говорили, и я услышал только неясные обрывки фраз.

Они повернулись ко мне и замолчали. Незнакомец сверкнул на меня холодными ледяными глазами.

– Ты прямо как шпион подкрался, – прервал неловкое молчание Бородач. – Вы знакомы? – Он кивнул на своего собеседника.

– Нет, – я покачал головой. Он мне сразу не понравился. Я почувствовал к нему недоверие, и даже… страх проник в мою душу холодом.

– Бирюк, – представился незнакомец сам. – Я вчера вас нагнал, почти перед Рекой.

Я недоверчиво оглядел его одежду. Он не принадлежал ни к Южной, ни к Северной Армии. Незнакомая мне военная форма без погон; даже скорее она была условно-военной – какой-то коричневый балахон с капюшоном.