Вне времени

– Ты слишком долго пытался это понять.

– Моё дело – предупредить, – повторил мужчина. – В следующий раз я не приму тебя так же спокойно.

– О каком спокойствии ты говоришь, Райнхард? – Лукас глухо рассмеялся. – Ты дрожишь, словно лист на ветру, хотя ты и чистокровный. Напомни мне принести тебе плед, когда я буду здесь в следующий раз. И в этот следующий раз мы сердечно обсудим недавнюю смерть моего старого знакомого, которого звали Эдриен. Почти тёзка твоего прихвостни, верно? Уверен, разговор получится увлекательным. Постарайся выспаться перед ним, у меня появилась дурная привычка приходить днём.

С этими словами Лукас поднялся, вновь убрал в карманы руки, предварительно отсалютовав, и скрылся, слившись с темнотой. И Райнхард никогда не мог окончательно понять – здесь ли ещё Высший Демон, или же уже ушёл.

Впрочем, на этот раз Лукас действительно ушёл. Пусть и недалеко. Его фигура появилась в подвале госпиталя. Это была огромная лаборатория, довольно просторная, но мрачная, полная странных установок с ремнями. Мужчина прошёлся мимо небольшой, пестрившей кнопками и рычагами аппаратуры, иногда беря в руки листы бумаги, оставленные под полупустой чашкой с кофе или чаем. В остальном здесь были старые печи, недокованные предметы и образцы необычных металлов. Шаги Лукаса эхом отражались от стенок пустой лаборатории, он оглядывал стеклянные установки, в которых покоилась странная на вид материя, схожая с жидкостью, но явно ей не являвшаяся. Наконец, мужчина остановился возле большой центральной колбы, которая была пронизана трубками, которые перегоняли эту алого цвета материю. Её отблески отражались в холодных голубых глазах Лукаса.

– Так значит, вы нашли источник крови дракона.

Дверь распахнулась, раздались грузные шаги, после – грозный рёв:

– Что вам здесь нужно?

Лукас улыбнулся краем рта, медленно обернулся, вынул руки из карманов и поднял их вверх, на уровень плеч, чуть кивнув, словно говоря, что он безоружен.

– Добрый вечер. Я лишь решил устроить себе самообслуживаемую экскурсию по вашей уникальной лаборатории.

– Доступ сюда закрыт для посторонних, – Коул прекрасно видел, кто стоял перед ним, но старался не выказывать своего страха. Он целился, направив на Лукаса ружьё. Тот, в свою очередь, убрал руки за спину и кивнул на оружие.

– Всерьёз веришь, что меня это покалечит? Я уже не говорю про «убьёт».

– Не нужно недооценивать наши новые разработки, господин Лукас.

Из-за спины Коула выплыла Берта, поправив на плечах алую косу и белый халат.

– Наука в нашей академии куда более развита, чем вы предполагаете.

– Откуда же вам знать, мадам, что я предполагаю? – Лукас кивнул себе за спину. – Интересная разработка. На моей памяти, в прошлый раз конструкция не шевелилась.

Коул и Берта переглянулись. Значит, это была не первая вылазка Лукаса сюда… Берта сжала пальцы в кулак, но не выказала своего раздражения.

– Нам удалось сделать большой шаг вперёд.

– Неужели, и какой же?

– Вам ничего не скажут химические названия и названия реакций, которые мы проводили, чтобы заставить материю шевелиться без внешнего воздействия. Сепарация, сублимация, фильтрация, дистилляция, путрефикация…

– Тем не менее, внешнее воздействие есть, – перебил Лукас и щёлкнул пальцем – и осветился небольшой пьедестал под колбой – от него отходили электрические разряды, которые заставляли материю двигаться.

– Когда мы достигнем независимого движения – вы нас уже не остановите, – холодно сказала Берта. Лукас вновь коротко улыбнулся и едва заметно поклонился.

– Что ж, удачи вам. Моё почтение.

И мужчина совершенно спокойно, непринуждённо покинул лабораторию. Коул быстро подошёл к аппарату у колбы, включив экран, начав проверять показатели.

– Нам повезло, что мы поставили сигнализацию! – нервно выдохнул мужчина. – И что этот монстр совершенно не разбирается в алхимии. Иначе за то время, что он провёл здесь, он вполне мог понять, что мы пытаемся найти.

– Лукас не так прост, – Берта присела на стул, за своё рабочее место, задумчиво закусив ноготь. – Он специально прикинулся профаном, ничего не понимающим в этой аппаратуре… И между тем, я уверена – он пришёл не просто так. Он ничего не делает просто так.

Женщина ударила ладонью по столу, вскинув взгляд к Коулу.

– С завтрашнего дня подключаем к проекту второй курс. И плевать, что они ещё ничего не понимают!

– Как бы остальные не воспротивились.

– Коул, кто «остальные»? Гантер возится со своими колбами и микстурами, Райнхард дал нам полную свободу действий, Адриан, Хезер и Сильвия на нашей стороне, а…

– А Лэнс?

– Лэнс – ещё глупый ребёнок. Он ничего не узнает. А даже если узнает – что он сделает? Парень слишком ослеплён верой в науку. В эту глупую бомбу замедленного действия, которую создали люди, когда им надоело жить в гармонии с природой и созерцать её мудрость, когда им захотелось показать, что они – короли мира и всего живого.

– Ладно, но почему второй?

– Потому что третий уже и так слишком пострадал от опытов. Скольких мы убрали, половину?

– Наверное, больше.

– И если бы не наши коррекции памяти – они бы уже давно всё поняли. И да, будь поласковей с Лэнсом. То, что ты зычишь на него, как на обычного практиканта, может довести парня до ручки. У него тот возраст, когда весь мир кажется враждебным. Ему нужно льстить.

– Ты женщина – ты и льсти.

– Давай без половой дискриминации. Если бы не моя тактичность – всё давно бы полетело к чертям, – Берта поднялась, ухватившись левой рукой – за правое плечо халата, а правой – за левое. – А теперь я иду спать. Приходится отвлекать внимание и отвлекаться этих глупых больных студентов, это выматывает.

– Ничего, когда мы создадим Alter Ego, никто уже не будет болеть.

– Твоя фраза достойна Лэнса.

– Только он бы вложил в эти слова иной смысл. Когда чистокровки идут на обследование?

– Послезавтра. Пусть как раз Лэнс всё сделает. Марк тебя не выносит. А девчонка не будет столь бдительной в обществе ровесника. Я знаю, что они не ровесники, но всё же. Я отвлеку на себя Марка.

– Я посторожу лабораторию.

– Тогда не желаю сладких сновидений.

Глава 3

21 сентября, 41 год

Я устала. Я так устала видеть снисхождение в их взгляде. Их жалость. Они не понимают – я этого не заслуживаю. Ведь я намного счастливей, чем они. Ведь я дышу – и дышу одним воздухом с ним. И он рядом. Всегда рядом. Так к чему мне их выдержка, их здоровье? Их пустое, никому не нужное здоровье…

Почему они смотрят на меня так? Почему не могут просто вколоть лекарство – и уйти? Откуда эта подозрительная жалость, которая так угнетает Марка? Ведь если они меня жалеют – значит, меня нельзя спасти. Я знаю это и без их взглядов, но всё же, к чему лишний раз напоминать? Напоминать, что мой организм на пути разрушения. Люди как-то живут с этим чувством – и не жалеют друг друга. Не щадят. Каждый день, каждый час, каждую минуту они переживают этот процесс медленного распада, который в конечном итоге приведёт к исчезновению их физической оболочки. Люди верят, что есть что-то ещё. Что есть душа. Марк никогда не говорит об этом, он верит лишь в то, что способно поддержать нашу жизнь. И между тем – как он наивен. Как он не приспособлен к жизни. Как он из неё выброшен… Как мы оба из неё выброшены. Так странно – жить на обочине мира и осознавать это. Только эта мысль перестала приносить боль. Как это хорошо – однажды принять идею о неизбежности исчезновения и жить каждый момент. Жаль, Марк не всегда это ценит. И иногда злится. Как глупо растрачивать своё время на злость. Ведь она разрушает то, что и так уже находится в процессе разрушения.

* * *

– Добрый день, миледи.