Камень изо льда

Парень вслушался в голос матери, но перестал припадочно дрожать, когда раздался ответ:

– И не собиралась. Пусть идёт на все четыре стороны. Только не наделай шума.

Раздались шаги, дверь в комнату распахнулась. Из-под кровати было видно лишь ноги приближавшегося мужчины, но парень так и держал глаза закрытыми.

– А ну вылезай, мерзавец!

Под кровать проникла мощная рука и ухватила мальчишку за плечо, вытащив и встряхнув.

– Доигрался? Доигрался?! Смотри мне в глаза!

И лишь теперь парень разомкнул веки. И его отчим резко отшатнулся, оттолкнув от себя мальчишку, как нечто ядовитое. Глаза того были словно слепые, от них шло неясное свечение.

– В тебя… ещё и вселились! – выдохнул мужчина, пятясь. – Не смей приближаться! Принеси мне ружьё!

Последнее он явно крикнул супруге. Мальчишка сам попятился к двери, но натолкнулся на мать. Мужчина быстро подошёл к ней и выхватил у неё ружьё, нацелив его на пасынка.

– Убирайся.

Мальчишка покачал головой, снова пятясь, но на этот раз – к входной двери. Женщина начала начитывать что-то, и её сын понял, что это был заговор от нечисти. Он быстро обернулся и выбежал за дверь, споткнувшись на крыльце и упав на землю. Обернувшись, он увидел стоявших в дверном проёме отчима и мать. Взгляд мальчишки слегка погас, стала видна каряя радужка. Он поднялся.

– Я был прав, – его голос, казалось, уже ломался – столь рано. – У тебя нет сердца. Так же, как нет твоего женского органа.

– Я пристрелю тебя! – отчим вскинул ружьё, женщина стиснула зубы, шагнув вперёд.

– А знаешь, из-за кого?! Из-за тебя! Из-за того, что я дала жизнь такому чудовищу, как ты! Чтоб ты сгинул!

– А ты… умрёшь через несколько месяцев. Потому что открылась старая рана.

Ружьё, которое держал мужчина, невольно опустилось, но после раздался выстрел. Пуля пролетела в паре сантиметров от мальчишки. Он стиснул зубы и бросился бежать прочь.

Он видел страшную картину. От этого можно было сойти с ума. И ему требовались все силы, чтобы держаться в сознании и просто жить.

Помимо всех окружавших его предметов – он видел странное свечение, исходившее от них. Он видел сквозь стены. Сквозь предметы. Сквозь людей. И это было самым страшным. Видел, какие части их организмов поражены. Видел, какой слой тепла окутывает сердце, и по нему судил – добр ли человек. Раньше это было лишь периодически. Но теперь, когда его довели едва ли не до истерики – это свечение никак не уходило. Парень не мог найти успокоение, даже закрыв глаза – он видел сквозь веки. Он даже не мог уснуть. Он начинал лишаться рассудка.

Была ночь, но ему не нужен был свет. Он видел дорогу. Поэтому, едва не задохнувшись от беспамятного бега, он бросился к какому-то открытому амбару. Забившись там за загоны для овец, мальчишка рухнул на землю и попытался отдышаться. Взглянув на свои руки, он увидел, как зудят кости – накануне его били по рукам за то, что он наговорил лишнего во время службы. Он просто сказал то, что видел. Сказал правду о местном священнике. О его скрытой развратности, о которой никто не знал. Конечно, ему не поверили, его посчитали сумасшедшим. А после начали высмеивать его отчима и мать. Отдышавшись, мальчишка уткнулся лбом в землю, его плечи задрожали, лопатки выпирали на фоне рубахи, в которой он выбежал. Он глухо разрыдался.

«Я должен себя убить. Пока я не сошёл с ума. Пока не убил кого-то невинного»

Случай со священником был не первым. Как-то он в буквальном смысле до смерти напугал одного очень старого, вредного преподавателя в школе – тот наказывал его, называя последними словами, оскорбляя его родного отца, уже ушедшего, и когда от гнева взгляд мальчишки вспыхнул и стал нацелен на учителя – тот в ужасе отшатнулся и рухнул на пол. После он так же сильно пугал сверстников, и слухи о том, что он сам не человек, всё больше распространялись и укреплялись.

Ему было безумно тяжело жить. Это проклятье накатывало в минуты самых тяжёлых душевных переживаний. Когда он был совсем ребёнком, это случилось в первый раз – в день смерти его отца. Он его не помнил, но это яркое, вспыхнувшее пятно смерти перед ним ещё долго преследовало ночным кошмаром детские сновидения. Он был вынужден чуждаться остальных. Чтобы случайно не увидеть лишнего. Но с годами этот страх перешёл в злость. На себя, на жизнь, на мать, которая предала отца, которая готова была его самого бросить и отдавала на растерзания отчима. На отчима, который издевался над ним, использовал телесные наказания, унижал за его «странность» и «отчуждённость». Казалось, не хватало капли, чтобы чаша горечи перелилась через край и дала бы волю проклятью.

И этой каплей стали эти крики. Оскорбления. Предательство матери. «И не собиралась. Пусть идёт на все четыре стороны. Только не наделай шума» Не наделай шума… Они все заботились лишь об этом. Чтобы все думали, что их жизнь идеальна, в то время как в стенах дома царит тирания.

Что-то звучно прошелестело в воздухе, парень быстро сел, успев коротким движением утереть слёзы. Он вновь видел нечёткую картинку, словно бы у него было ужасное зрение, на которое наложили неправильные линзы, отделявшие границы, очертания предметов от самих предметов. Мальчишка прислушался. После увидел, как на одну из овец что-то набросилось, и по очертаниям он угадал, что это человек. Но после мгновенного блеяния ужаса пойманного животного всё затихло. Мальчишка затаил дыхание, но после выдохнул, сам не зная, зачем:

– Кто здесь?

Ответа не последовало. Тогда парень опустил взгляд, нащупал в кармане перочинный ножик и кое-как достал нужное ему лезвие. Не обороняться. Он торопился…

– Без резких движений.

Мальчишка вздрогнул, вскинув взгляд, и увидел неясные очертания стоявшего напротив него человека. Судя по голосу, это был мужчина. На запястье мальчишки отпустились чьи-то пальцы, ножик упал на землю.

– Вы кто?

– Да неважно. Почему ты играешь с холодным оружием?

– А вы не видите… – мальчишка стиснул зубы. – Не видите?!

Из глаз вновь хлынул свет, он захлопнул лицо руками, согнувшись, его снова начало колотить. Вместо блаженной темноты он видел, как по ладоням распространяется кровь.

На его голову опустилась ладонь, после его лицо поднял к себе незнакомец.

– С рождения такой?

– Откуда мне знать?

– Мне нравится твой характер, мы подружимся. Если ты никому не скажешь, что я ворую овец.

Мальчишка пригляделся. В очертаниях человека, в его ауре, было что-то звериное. Поэтому эта фраза не показалась ему странной. Но и сказать он ничего не успел – его вдруг подхватили на руки.

– Что вы делаете?!

– Вытаскиваю тебя из сумасшествия, наверное.

Мальчишка ощутил, что его куда-то несут, а после на него вдруг с силой надавило – будто существо, его державшее, развило огромную скорость за несколько секунд. Живот «подхватило», а свечения границ предметов куда-то уплыли. Через несколько минут парень ощутил, что его поставили на ноги.

– Смотри. Что видишь?

Мальчишка устремил взгляд вперёд. И все очертания вдруг исчезли. Словно их размыло.

– Ничего.

– Отлично. Присмотрись.

Тьма слегка посветлела. А после приобрела отчётливые очертания. Светлый, нежный цвет вшивался в дребезжавшую поверхность тёмно-синей, почти чёрной массы. И через несколько секунд стало ясно – это озеро. Вода. А в ней отражался лунный свет. Мальчишка несколько раз удивлённо моргнул и поднял взгляд – по ту сторону озера был лес.

– А теперь посмотри на меня.

Мальчишка поднял взгляд. Рядом с ним стоял юноша, почти мужчина, низ его скуластого лица был подёрнут щетиной, под затылком была крошечная коса. Он спокойно смотрел на своего внезапного спутника.

– Что вы сделали?

– Я как-то встретился с подобным проклятием. В этой же деревне. Странно. Ну, слышал, что рассказывали… Вода, говорят, – единственная непроницаемая материя. Сквозь неё это сквозное зрение не видит. Толща воды не прощупывается, даже проклятием. Тебя как зовут?

– Карл.