Монстр в ее постели

– Учительница сегодня спрашивала про маму, – вдруг говорит Ваня.

Он сейчас лепит поделку на урок труда, делает ежа из шишки и пластилина. Я стараюсь не вмешиваться, хотя соблазн превратить детскую поделку во взрослую довольно сильный. Досады добавляет то, что где-то в недрах нашего района какой-нибудь папаша сейчас сосредоточенно пилит трехэтажный скворечник на выставку «Первоклассники встречают осень».

– А ты что сказал? – Я напрягаюсь.

– Что папа в Европе, занимается бизнесом и прилетает на выходные. А мама в командировке. За мной присматривает старшая сестра.

– Молодец.

Я стараюсь улыбаться безмятежно и равнодушно. Ванька знает, что лучше никому не рассказывать, что родители нас бросили, но думает, что иначе их накажут. Он понятия не имеет, что его могут забрать, и я не хочу пугать его… раньше времени.

Но долго так продолжаться не может. Рано или поздно все вскроется, я не смогу долго делать вид, что родители просто уехали. И мне нужно придумать, как сделать так, чтобы брат остался со мной. Для этого нужен юрист, для юриста – деньги. И у меня, черт возьми, был план, как их заработать! А Исаев мне его разрушил…

Я так резко подрываюсь с кресла, что пугаю брата, но я всего лишь беру смартфон. В какой соцсети может сидеть относительно молодой успешный мужчина? Ставлю на фейсбук.

На мою беду там достаточно много Артемов Прокопенко, но фильтр по году рождения и городу сужает поиск до трех. Конечно, он мог не поставить в сети дату рождения, а еще мог десять раз переехать, но я надеюсь на удачу. Всем троим я отправляю сообщение:

«Артем Егорович, здравствуйте!

Меня зовут Дарья Богданова, несколько лет назад вы продали моему отцу квартиру. Вчера приехал ваш брат, он утверждает, что имеет право в ней жить. Мне бы хотелось понять, что это за человек, правду ли он говорит и как такое возможно. Вы не могли бы со мной связаться? Мой номер…».

Даже если я попала в яблочко, надежды, что Прокопенко ответит, почти нет. Неужели он не знал о брате? Продавал квартиру дешевле рынка, торопился – все говорит о том, что это было сделано специально. И почему у них разные фамилии?

Но мне нужно за что-то цепляться, верить, что все наладится и образуется. Что наша с Ванькой квартира снова будет нашей, этот жуткий псих исчезнет, и я буду со смехом рассказывать о случившемся подругам.

Ага. Которых у меня нет.

Я уже укладываю Ваню спать, когда на экране смартфона загорается неизвестный номер. С колотящимся сердцем я нажимаю «ответить».

– Дарья?

Приятный мужской голос, в котором я тщетно пытаюсь найти знакомые оттенки.

– Да. Артем Егорович?

– Да, я увидел ваше сообщение. Скажите, вы серьезно? Мой брат приехал?

– Да, вчера. Если хотите, могу дать ему трубку.

На том конце провода наступает пауза.

– Не думаю, что это хорошая идея. Мы почти не общаемся. Честно сказать, я немного в шоке, не ожидал, что он выйдет так рано. Дарья, можете пояснить, на каком вообще основании он претендует на квартиру?

– Я точно не знаю, но у него есть решение суда. Что-то насчет того, что он не собственник, но имеет право проживания. Не уверена, что смогу вам объяснить. Артем Егорович, я не стала бы вас искать, если бы не волновалась. Я живу с ребенком, а ваш брат… он грубый, жестокий, он пугает и меня и моего маленького брата. Вы знаете, как на него повлиять? Как сделать так, чтобы он оставил нас в покое?

– Мне нужно взглянуть на решение суда, Дарья. Возможно, мои юристы и смогут обжаловать его, но не могу ничего сказать сейчас. Если не сложно, сфотографируйте мне все документы, что он предъявил, и скиньте в телеграм. И давайте встретимся, я хочу узнать подробности. Завтра в семь вечера вас устроит?

– Я не могу вечером, извините. Я должна присматривать за братом.

– Тогда днем? Но вам придется приехать в центр, у меня будет не больше часа на ланч.

– Конечно. Напишите адрес.

– Тогда до встречи. Дарья…

Артем мнется, словно не решается задать вопрос.

– Скажите, вам угрожает опасность?

– Я надеялась, это скажете мне вы.

– Вадим не садист и не насильник, его дело намного сложнее, чем кажется на первый взгляд, но… если что, можете звонить мне.

– Спасибо.

Список тех, кому я могу позвонить, если Исаев разойдется, все растет и растет.

– Тогда до встречи. Не забудьте про документы.

– До встречи.

Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Может, брат сможет найти управу на Вадима, и он таки исчезнет из нашей с Ванькой жизнью, так и не успев стать ее неотъемлемой частью?

Утром соседа снова нет, и я расслабляюсь. По крайней мере страх, что он устроит здесь алкопритон или будет пугать Ваню, притупился. Меня все еще одна мысль об Исаеве вводит в состояние бессильного гнева, но хотя бы нет удушающей ледяной паники, проникающей в самое сердце.

И встреча с его братом сулит хоть какую-то надежду. Во всяком случае, Прокопенко не послал меня и даже отписался, что получил фото документов, а значит, либо и впрямь не знал о лазейке в законах, позволяющей Исаеву здесь жить, либо взыграла совесть. Как бы то ни было, о том, что я собираюсь на встречу с Артемом Егоровичем, Исаеву лучше не знать.

Я отвожу Ваню в школу, по пути заскакивая за продуктами и параллельно размышляю о том, как быть дальше с работой. Сосед явно дал понять, что если ко мне начнут приходить клиентки, то он перестанет быть таким паинькой. Значит, нужно обзванивать салоны. И – я знаю, что это безумие, но не могу избавиться от мыслей о мечте – помещения под свой кабинет.

Если бы нашлось что-то в пределах шести-восьми тысяч… это даже меньше, чем процент, который я буду отдавать салону. Но где взять такие цены? Разве что на совсем небольшую площадь… или на часть большой. Может, есть какие-то студии, которые ищут мастеров не на аренду, а на процент?

Всю первую половину дня я посвящаю поискам. И результаты не такие уж печальные, как я думала. Без кредита не обойтись, но это будет не такой кредит, который я не смогу отдать с заработанных денег. Только кто бы мне его еще дал…

Город накрыло резкое похолодание. Когда мы с Ваней утром шли в школу, кое-где даже виднелась изморозь. Холод с улицы постепенно пробирается в дома, но отопление включать не планируют. Я уныло думаю о том, что скоро счета за коммуналку вырастут чуть ли не вдвое, и лучше бы мне встать на ноги до этого момента. Нельзя отменять клиентов дольше недели. Сейчас я вру, что заболела, а дальше?

Несмотря на то, что на мне теплые шерстяные носки и уютный бежевый свитер, холод пробирается под кожу, согреться никак не получается. Я долго уговариваю себя не обращать внимания, пью третью чашку горячего чая и жалею, что Ванька с утра не сварил мне кофе. Просить как-то странно, но я так давно не пила вкусный кофе, что до сих пор вспоминаю его запах со вчерашнего утра. Повторить даже не пытаюсь, на мне определенно какое-то кофейное проклятье.

Зато я могу согреться в душе. Соседа нет, до конца Ваниных уроков еще несколько часов, и горячая вода – то, что нужно.

Я быстро юркаю в ванную, которая быстро наполняется теплым паром, и встаю под тепло в чистом виде. Ледяные руки и ноги даже ломит, хотя вода совсем не горячая, я вообще не переношу горячую воду, яркое солнце и жару. Но даже этого тепла хватает, чтобы я расслабилась и… беспечно забыла про щеколду.

Не так-то просто перестроить жизнь и привычки. Особенно когда тебя уже не так преследует страх.

Шторка полностью закрывает меня от внешнего мира, а его – от меня. Я смываю шампунь, крепко жмурясь, чтобы не промывать потом глаза, и, когда уже собираюсь заканчивать, вдруг происходит что-то непонятное. Прежде теплая и очень комфортная вода превращается в кипяток, он обжигающим потоком проходится по моим плечам и спине. А прежде, чем я отскакиваю и дотягиваюсь до ручки, выключая воду – и по груди.

От боли у меня перехватывает дыхание, вода не просто горячая, она кипяток. Я уверена, что кожа стремительно покрывается красными пятнами. А еще у меня сами собой из глаз катятся слезы.

– Запираться надо, – слышу насмешливый голос.