– Ну вот так бы сразу.
Когда он поставил передо мной тарелку, я даже прослезилась – так это выглядело сногсшибательно! Три желтых картофелины и кусочки белого мяса в каком-то сладковатом соусе. Я зажмурилась, перекатывая его на языке, и блаженно вздохнула:
– Умеешь ты ломать волю…
– В этом месте благодарные люди хвалят еду, – поставил свою тарелку, усаживаясь напротив.
– Я хвалю твою находчивость и познания в травках тяжелого действия.
– А ты откуда знаешь про их действие? – поинтересовался благосклонно.
– Я же на химфаке учусь. А ботаника – моя страсть.
Он промолчал, но мне было плевать. Еда была непривычной – слишком простой, но от этого не менее вкусной, чем то, что я привыкла есть. Я едва не урчала от того, как кусочки мяса тают на языке, поджимая пальцы от удовольствия.
– Кофе можно? – обнаглела вконец.
Сезар вперил в меня мрачный взгляд, медленно жуя, но снова не снизошел до ответа. Видимо, его лимит светской любезности сегодня был давно превышен, да и то потому, что месяц ни с кем не говорил.
– А как ты думаешь, за что все таки тебя замкнуло в звериной ипостаси?
– Дана, я не хочу говорить на эту тему, – хмурил он брови, глядя в тарелку.
Вообще создавалось впечатление, что терпит. А меня несло, как ребенка, которому жизненно важно разведать границы и пределы, за которыми рванет.
– А на какую хочешь?
– Никакую не хочу.
– Хорошо. А алименты обсудить хочешь?
Он вздернул вопросительно бровь.
– Что ты так на меня смотришь? – и я облизнулась.
– Пытаюсь понять, как ты можешь есть и говорить одновременно, – устало охрип его голос. – А с алиментами у тебя ничего не выйдет, если только противозачаточный имплант у тебя под лопаткой не просрочен.
Я даже жевать перестала, замирая.
– Откуда ты… – начала, но осеклась. – Его же не видно.
– Не видно, – равнодушно кивнул он. – Но в базе данных клиники запись о процедуре сохранилась. Не указан только срок действия.
– Да кто ты такой? – задышала я чаще. – Откуда ты все это выкапываешь?
– Это моя работа, – спокойно пожал он плечами.
– Не находишь, что нечестно играешь? – обличительно ткнула в него вилкой. – Ты собираешься держать меня при себе в качестве кого? Бесплатной шлюхи? Или тебе важны отношения? Думаешь, твой праведный медведь не взбунтуется снова на твое пользовательское поведение? Не думаешь, что его именно это не устроило в твоей прежней жизни?
Сезар хмурился все больше, мрачно жуя, потом резко поднялся и развернулся к разделочному столу. Оказалось – просто добавки захотелось. Наложив себе гору мяса, он вернулся на место:
– Готова поговорить про отношения со мной?
А я думала, он уже не ответит.
– Нет. Я не хочу с тобой отношений.
– Тогда как мне удовлетворить своего праведного медведя? – вздернул брови. – Замкнутый круг, не находишь?
– А ты со всеми девушками, прежде чем затащить их в постель, всю подноготную ковыряешь до цвета соплей в детском саду?! – Он вдруг усмехнулся. – Я тебя забавляю?
– Прости, – сдвинул снова брови. – Но да. Ты забавная.
– Не прощу, – буркнула, возвращаясь к еде. – Получается, что ты мне врешь, и ничего. А я тебе соврать не могу.
– Можешь. Про цвет соплей в детском саду ничего сказано не было.
– Боже! – закатила я глаза. – Я с тобой не разговариваю больше!
– Не обещай того, что не сможешь выполнить. Тебя еще чай ждет.
– Нет, серьезно – зачем? – отложила я вилку. Ход мыслей этого неандертальца возмущал. – Ты притащил к себе в дом девушку и первое, что делаешь – лезешь рыть на нее информацию?!
– Конечно, – невозмутимо кивнул он. – Мало ли какие у тебя связи и как скоро за тобой прилетят на вертолете?
– А могут? – моргнула я.
– Уже. Но дома с воздуха не видно, только немного двор, но сесть тут негде.
– Да пошел ты! – вскочила я, швыряя в него вилку. То, что он перехватил ее на лету, не впечатлило, а только разозлило еще больше. – Пошел ты к черту, Медведь!
Я развернулась и кинулась по лестнице, но только у кровати поняла, что не стоило так прытко перемещаться по дому. Ноги задрожали, и я опустилась на четвереньки. Сердце скакало в груди, сил резко не стало, и я закуталась в одеяло.
Но в покое меня никто не оставил.
Сезар поднялся, как ни в чем не бывало поставил чашку с чаем на стул и двинулся ко мне. На мои попытки отодвинуться только сдернул бесцеремонно плед и приложил руку ко лбу. Жар возвращался.
– Пей чай. Потом снимай футболку.
– Зачем?
– Дана, злые уставшие оборотни очень плохие собеседники, – сунул мне чашку. – Десять минут на чай. Большими глотками. Время пошло.
– Ты сказал, у тебя есть лекарства! Дай уже аспирин! – крикнула ему в спину, но он уже скрылся в коридоре.
Чашка не последовала за ним только потому, что не было сил ее запустить. А потом – мне надоело чувствовать себя развалюхой. Наплевав на все, я принялась исполнять приказ.
Медведь вскоре погасил внизу свет и вернулся с запасом дров для камина. Я сжимала чашку ладонями и коленями, чувствуя, как с каждым глотком отпускает, и смотрела, как он снова разгребает угли в камине и кладет свежие бревна, щурясь на жар огня.