Единственная для зверя

Навстречу нам попался уборщик, еще пара мужчин-охранников – таких же расслабленных. Что тут творилось, что они такие самоуверенные? Они вообще тут оборотней видели?

– О, кого вы мне тут привели, – встретили нас на пропускном пункте в смежном отсеке невысокий толстяк. Может, мне прямо сейчас им тут всем хребты переломать к чертям? – "Очнушка"?

– Простите? – переспросил хрипло, тихо шизея от происходящего.

– А этот интеллигентный, – усмехнулся он.

Я подобрался, а сердце набрало обороты. Предположение, что эта база ляжет у меня быстро и без боя, едва не сорвало с места. Но я лишь медленно усмехнулся:

– Даже с высшим образованием.

Тип уважительно присвистнул:

– Проходите. Самая лучшая каюта за вами.

Этот отсек был не лучше внешне, но камера, в которую меня завели, действительно напомнила комнату в отеле. Пусть и дешевом, но все же. Дверь двойная: внутренняя – прутья, а внешняя – глухой металл. Мне сняли наручники – по инструкции – у стены.

– Сейчас принесут завтрак, потом на полигон.

– Полигон? – потер запястья, все так же глядя в стенку.

– Да, надо же в форме себя держать. А то сколько можно в клетке сидеть? С возвращением.

– Спасибо. – Рычащих нот в голосе скрыть не удалось, но люди не придали этому значения.

Я осмотрелся. Большая кровать с чистым новым бельем, небольшая ванная с душевой и зарешеченное окно. Отлично. Я направился к нему, но тут же вздохнул от разочарования – оно смотрело на лес с холма. Деревья – сплошные елки, значит, высоко стоим. Зато ночью ничто не помешает сориентироваться по звездам и запаху.

Сейчас же все больше мысли дергались в сторону девочки.

Ари…

Осмотрит он ее, сволочь, будет лапать… В груди задрожал рык, но никакой угрозы возвращения к беспамятству я не чувствовал.

Двери открылись не то чтобы неожиданно, но все же визита я не ждал.

– Ну и как ты устоял? – оскалился на меня человек в темной униформе. – Твоя самка неизвестно где, сам – за решеткой, а вокруг – одни идиоты. Тебе все инстинкты отбило?

Я медленно направился к прутьям, разглядывая мужика. Военный – сразу видно. Интеллект весь ушел в мышцы, а принципы вертятся на одном – «ты или тебя». Готов биться об заклад – в отставке, а значит – выслуживается тут, доказывая всему миру, что он еще чего-то стоит.

– А ты ожидал веселья? – сузил глаза, глядя на его рожу. Вот, значит, как – весь этот видимый бардак был деланным. А он провоцировал меня.

– Я таких, как ты, насквозь вижу… – вальяжно просунул он руки в прутья.

Один рывок – и эти руки останутся мне на память.

– Эйден Хант, охотник, военный, специалист по слежке и огнестрелу… Или… был?

Я едва не оскалился. Заскучал, тварь. Хотел себе противника тут отшелушить, а это давало надежду на то, что он здесь один такой бойкий. Интересно, насколько я прав?

– …Отходить тебя не вышло, но имей в виду – и не таких ломали, – самозабвенно продолжал он. – Жаль – не сегодня.

– Вы меня с кем-то путаете.

И я не врал. Просто обвел кружочком претендента на изощренную расправу.

– Ну да, – скривился он. – Моя воля – я бы тебе голову с задницей спутал… Но ты теперь – ценный экземпляр. – И он мерзко хохотнул, обводя взглядом камеру. – Вот бы нам за такие заслуги выдавали такие хоромы. Будешь теперь тут со своей самкой на камеру сношаться…

– Может, и вам на пользу пойдет. Раз без пособия уже ничего не можете… – Он провоцировал. Я тоже. Но ни я, ни он на провокации не велись. Стояли, глядя друг другу в глаза, пока из моей груди не просочилось предупреждающее рычание.

Ублюдок отлепился от прутьев:

– Посмотрим, кто и кому преподаст урок, – довольно оскалился он и вальяжно зашагал по коридору.

Глава 3. Новые правила

Я моргала на яркий свет под потолком, отстраненно ожидая окончания осмотра. Казалось, он никогда не закончится.

– Можешь подниматься, – сообщила, наконец, врач.

Я никогда ее не видела здесь. Как и половину персонала, с которым столкнулась после того, как меня вытащили из клетки. Одеться никто так и не дал – не посчитали нужным. Так и таскали меня босиком и без трусов по кабинетам. Смешно, но если бы этот зверь не озаботился, я бы так и ходила с алыми разводами между ног.

– Когда вы закончите? – открыла рот впервые за все утро. Жить хотелось все больше, а злость на этих людей рвала грудную клетку.

– Закончили, – бесстрастно отозвалась она, что-то записывая в планшет. – Можешь выйти в коридор, тебя там заберут.

Унижение продолжилось в кабинете главного, куда меня проводил конвой. Я растянула футболку за утро чуть ли не до колен – хвала магазинчику «Все по 0,99!» Качество ткани было такое, что к вечеру, если меня не отпустят, футболка дотянется до длины платья.

– Присаживайтесь, – глянул ублюдок на меня исподлобья, отрываясь от экрана монитора.

На вид ему за пятьдесят. Рожа давно не сменяла эмоций, замерла на кисло-недовольных. Белый халат поверх темного костюма не добавлял доверия к нему.

– У меня задница голая, – процедила, позволяя себе, наконец, выйти из себя. – А всю ночь меня имел ваш заключенный. Наверное, не стоит пачкать ваше дорогостоящее кресло?

– Сядь! – рявкнул он неприязненно.

Показалось, что позвоночник хрустнул, стоило опуститься на стул. Я держала все в себе несколько часов, и оно едва не пролилось. А все потому, что что-то внутри меня чертовски нуждалось в помощи. Срочно. Но другая часть стояла на своем – мне никогда никто не помогал. Даже в семье приходилось локтями доказывать свое право на мнение. Хорошая школа. Может, и тут удастся выжить.

– И… все уборщицы у вас так кончили? – прерывисто вздохнула я. – Крутой аттракцион.

Мужчина сузил на мне взгляд, но моя истерика его не тронула:

– Не думаю, что вам нужны мои извинения, мисс Пэрроу.

– Зовите меня Ари. Или, может, у вас на примете уже есть новый профессиональный псевдоним для меня? Как у вас тут все это устроено? Я теперь всех оборотней буду ублажать?

Чем больше меня несло, тем больше замирало все внутри – я переставала хотеть жить. Сдавалась с каждым словом… И, неожиданно даже для себя, не выдержала. По щекам покатились слезы, а взгляд застыл, переставая видеть. Захотелось сдохнуть…

– Вы совершенно случайно попали в программу, которой уже несколько лет занимается наша команда, – механическим голосом начал он. Будто робот какой-то. – Подопытный неожиданно проявил к вам интерес, который мы пытались вызвать у него три месяца…