Единственная для зверя

– Повезло, – прохрипела я, медленно смаргивая очередную порцию влаги с глаз. Но собеседник этого не замечал.

– …Я предлагаю вам продолжить участие в программе. У вас будет контракт и внушительный гонорар…

– А почему вы меня вчера не спросили? – задала глупый вопрос.

Но он снова не слушал.

– …Договор вам предоставят для ознакомления сегодня же.

– А если меня не интересует ваш договор?

– У вас нет выбора, Ари, – впервые продемонстрировал он хоть какую-то эмоцию. – Я понимаю вас, но мы готовы щедро возместить вам моральный ущерб.

– Неужели? – усмехнулась.

Кажется, я оживала. Даже вздохнуть смогла чуть глубже. Хорошо, когда некому смотреть на твою медленную смерть – повод пересмотреть репертуар. Например, побороться за жизнь.

– Твое здоровье – наш приоритет, – перешел он на «ты». – Как физическое, так и психическое.

– Наверное, поэтому меня все утро таскают без трусов по вашей базе? Интересно. Ваш собственный метод?

Профессор Ублюдок усмехнулся:

– У меня немного другие методы. Но убеждать тебя, что попала в санаторий, я не буду. Возможно, придется нелегко. Но в твоих интересах принять условия. Чем меньше дергаешься, тем шире петля.

А вот теперь он заговорил совсем как живой, будто запись кончилась.

– А вы умеете убеждать, – сложила я руки на груди. – И каковы обязанности?

Он использовал паузу на мое пристальное изучение и будто остался доволен.

– Медведь тебя выбрал. Это редкая удача. И наша задача – изучить условия, при которых эти твари становятся настолько уязвимыми.

– Боитесь их? – нахмурилась я. – Оборотней?

Оборотни в наше время такое же обычное явление, как радуга после дождя. Они живут с людьми бок о бок в относительном мире, хотя напряжение временами дает о себе знать. То, что люди чувствуют себя неуютно в новом мире, я знала всегда. Мы отгораживаемся от мира стенами. А вот оборотни спокойно живут как за ними, так и внутри – чем не предмет зависти?

Только могла ли я предположить, что стану жертвой этой холодной войны?

– А кто их не боится? – подался он ко мне. – Они ставят свои условия, захватывают все больше территорий, на которые человеку путь заказан. Нам нужно знать слабости врагов. И ты теперь – очень важная персона. Героиня, можно сказать.

– С ума сойти! – покачала я головой, чувствуя, что меня сейчас стошнит. – Такая честь…

– Все верно, – развел он руками. – Как только подберемся к разгадке – будешь свободна.

– А он? – Вопрос вырвался сам. Как ни старалась, но считать зверя виноватым в том, что произошло, не выходило. – Он же… не мог контролировать то, что произошло… вчера.

Меня передернуло. То, что случилось, будто вывесили здесь на стену для обозрения, и теперь то, как меня лишили девственности, будет изучать каждая пробирка.

– Не мог. Судя по камерам, пытался даже бороться с этим инстинктом, но не вышло.

– Вы за всем следили по камерам… – выдохнула я ошарашено.

Он развел руками… а я в следующий миг схватила тяжелые часы в каменной оправе и зарядила уроду в лицо. Кажется, он не успел уклониться… Но меня уже в следующий вдох толкнули сзади на стол и скрутили руки за спиной. И непонятно от чего я давилась больше – от омерзения или тяжести, навалившейся на спину. Вокруг стоял гвалт, ругань, меня дергали то на ноги, то снова толкали на стол, при этом футболка задиралась до самых бедер…

«Нам нужно отсюда выбраться», – всплыло вдруг в памяти, и наступила какая-то странная тишина внутри.

– Не трогать ее! – долетел будто сквозь вату сдавленный приказ, а я повела глазами вбок, натыкаясь на ширинку Профессора Ублюдка. Вот куда я буду бить в следующий раз. – В комнату отведите и дайте ей уже вещи!

Меня дернули на ноги, возвращая футболку на место, и вывели в коридор.

– Я сказал – не трогать! – долетело в спину, а я только сейчас обратила внимание, что тех, кто меня вел под руки, вижу впервые – обычные охранники здесь носили коричневую форму, а эти все в черном, с оружием и железной хваткой. Я даже не поверила, что меня притащили к дверям моей комнаты и сняли наручники.

– Передвигаться только по отсеку, – прозвучало напутствие, и мужчины развернулись и зашагали по коридору обратно.

А я еле нашла в себе силы нажать на ручку и закрыть за собой двери, прежде чем меня развезло уже в полную силу.

* * *

Не знаю, сколько я плакала. Кажется, за окном уже темнело, а я все лежала на полу, поливая его слезами. Сложно было понять, чего я боялась больше: того, что нужно будет снова шагнуть за дверь, или того опустошающего чувства, что накрыло в кабинете главного. Я больше не хотела это чувствовать.

Это было странно… Так же страшно, как оказаться в клетке. Но в душе все начинало сворачиваться от омерзения при мысли о людях, что сделали это со мной, но никак не о звере. По сути, он такая же жертва. Скольких ему приводили, надеясь, что он поведется? Этот крик, что я слышала, наверняка принадлежал той, которой не повезло.

Думать, что мне подфартило, было почти физически больно – по телу волной проходила дрожь, а сердце спотыкалось в груди. Но я жива. А те другие – нет.

Наконец, меня попустило. Я кое-как, пошатываясь, добрела до душевой и шагнула под горячие струи, где провела еще час. Нет, мне не хотелось отмываться от мужчины, который пытался спасти… Я вся провоняла антисептиками медицинских кабинетов, и они напоминали мне о кошмаре и унижении. Иллюзий я не питала – поступок с часами был идиотским. Никому я тут не отомщу, ноги бы унести…

И эта мысль завладела мной полностью, давая смысл.

Зеркало у кровати, к удивлению, ничем не напугало, кроме россыпи кровоподтеков на шее и синяков на бедрах. Я была все та же – длинные вьющиеся рыжие волосы, и никаких следов от слез и пережитого ужаса. Лицо даже как-то светится, или кожа стала светлее. Наверное, надо чаще бывать на солнце…

Обнаружив, что дверь не заперта, я оделась в спортивный костюм и направилась в столовую. Как раз время ужина. Есть не хотелось, а вот кофе – очень. Ходить все еще было неприятно, хотя перед кем мне тут делать вид? На лицах людей, сидевших за столом, отразились все те эмоции, для которых я старалась не дать повода. Они разом замолчали, провожая меня такими взглядами, будто я из мертвых восстала.

– Приятного аппетита. – Вышло хрипло, и я прокашлялась, направляясь к кофеварке.

– Ари… – вздохнула Ру, наша повар.

Мужчины тоже зашевелились. Все они работали на базе обслуживающим персоналом, как и я. Понятно, почему я не видела тех других – они не пересекались с нами. Вероятно, для нашего же блага.

– Ари, – Ру подошла ко мне и кивнула в сторону кухни, тихо предложив: – Пойдем, покормлю тебя у себя и кофе сделаю, чтобы… никто не смотрел. У меня стейк там есть.

Я скосила на нее взгляд, неуверенно кивая:

– Хорошо.

Мы прошли с ней за стойку раздачи под мрачные взгляды мужчин и оказались в чистенькой комнате с белыми стенами и небольшим балкончиком – святая святых. Я огляделась и сжалась, обнимая себя руками:

– Спасибо.