Соучастницы

Соучастницы
Анна Владимировна Фиц

Ловили себя на мысли, что живёте чужой жизнью? Она кажется ярче, сочнее, насыщеннее. Она наполнена ароматами весенних цветов, имеет горький вкус кофе, раскрашена в оранжевый цвет. Порою ты забываешь, что это происходит не с тобой, и твои дни превращаются в ожидания чужих свиданий. Тебе кажется, что ты непросто созерцатель, ты – соучастник.

– Тебе надо эту книгу почитать! – в своей бескомпромиссной манере убеждала меня по телефону мама (мама, я люблю тебя)

– Если там рыдачка, не буду – нудила я, которая после появления детей и имеющая в анамнезе папины гены была квинтэссенцией сентиментальности.

– А как можно написать поистине хорошую книгу о любви без страданий???

***

Мы учились в старших классах, когда бабушка моей подруги уехала на неопределённый срок и оставила нам в распоряжение две!! квартиры. Мы, жители частного сектора, чувствовали себя совершенно по-особенному: в неглиже во двор выйти нельзя, но зато бросать с балкона овощи всех мастей – пожалуйста. Удивительно азартное развлечение, особенно, если луковица «включила» сигнализацию какой-нибудь машины.

Квартиры располагались в соседних дворах. Одну из них периодически сдавали посуточно – рядом госпиталь, дело прибыльное.

– Бабка как старообрядец! Через мужика какого-то людей находит. Ща в интернете разместим – Лиза превратилась в одну сплошную «предпринимательскую жилку».

Бабушкина квартира, в которой обитали мы, была пропитана Союзом: старая мебель, советские книги, обои, в стыковых местах предательски обнажающие своих предшественников; проигрыватель, вероятно оставшийся от деда и оттого ещё более бережно хранившийся, о чём свидетельствовали белые кружева, покрывающие его поверхность и несомненно принадлежавшие «перу» хозяйки. Эту женщину я видела пару раз. Она носила янтарные бусы, аккуратную стрижку и, безусловно, причислила бы себя к интеллигенции. Такое читается во взгляде.

– Лиза, соседи за вами следят – уезжая, объявила она – без глупостей.

Скорее всего, под «глупостями» понимался тот самый «овощной дождь». Единственное «запретное», планируемое нами, состояло в чтении бабушкиных бульварных романов, надёжно спрятанных, как ей казалось, в наглухо запертых антресолях. Пожалуй, этим книгам никогда не удалось бы органично вписаться в вышеуказанную обстановку.

Мы приезжали со школы, бросали сумки, забирались на диван и начинали искать те самые сцены, ради которых, думаю, и покупала эти книги в мягком переплёте лизина Ба.

– «Крик и молчание» – с дрожью в голосе произнесла Лиза – На обложку посмотри! Точно будет огонь!

Признаться, все обложки были одинаковы: широкоплечий мужчина, в расстёгнутой до середины груди белой рубашке, уверенно наклонял свою партнёршу, чтобы через мгновение слиться в поцелуе. Женщина же, будто нехотя, отводила голову назад, плечи её были оголены, платье – пышным, а волосы – шикарными. Периодически, на обложках присутствовали конь или роза.

Мы зачитывали вслух отрывки, краснели, произнося «запретные» слова. Спустя годы, я узнала, что подобный досуг скрашивал школьные будни многих моих тогдашних сверстников. В этом возрасте ты чувствуешь себя как в песне Бритни Спирс: I^m not a girl, not yet a woman.

Наступили весенние каникулы. Март был холодным, гулять не хотелось. Как это часто бывает в наших широтах, весна пришла в один день. Люди высыпали в парки. И мы тоже «высыпали». В такой день Лизе и позвонил Он. Я, сидя на лавке рисовала на пыльной, уже успевшей высохнуть от ещё совсем недавних затяжных дождей, земле палкой и думала о том, что уже хочу в школу. Никогда не любила каникулы, они лишали меня привычной тусовки.

– Пойдём! Надо ключ от старой хаты отдать! Я ж говорила – ИНТЕРНЕТ! На 2 часа всего. Накупим потом чипсов, колы всякой – Лиза мечтательно делила ещё не сорванный куш – устроим день химии!

Это название «день химии» относительно поедания всякой дряни, мы придумали с другой моей подругой, и мне не хотелось, чтобы им пользовались все подряд. Виделось мне в этом какое-то предательство.

– 2 часа?! – переспросила я – зачем человеку квартира на 2 часа? Может он преступник какой. Я не пойду.

– Вот дура)) Зачем) Не те книги мы с тобой читаем. Нет, процесс, конечно, описан красиво. Но в жизни никто за тобой не «прискачет и не украдёт у жестокого отчима»)

– … – я продолжала недоумевать.

– Ну девку какую-нибудь приведёт! 2 часа. Это он ещё льстит себе – не унималась Лиза, пытающаяся всеми аргументами показать, что она в этих вопросах осведомлена более меня.

– А. ну пойдём – мои мысли переключились на чипсы – только я за углом постою, мне стыдно.

Мы быстрым шагом миновали стадион, дважды повернули и оказались во дворе со «старой хатой». Я была там однажды, когда мама Лизы дала нам чистые полотенца и огромное жидкое мыло странного бренда, чтобы отнести туда. Эта квартира была чем угодно, но только не «романтическим гнёздышком» Не ту квартиру Булгаков назвал «нехорошей». Сам подъезд жутковат, признаться, для меня все подъезды носили такую характеристику. Сталинка, дом угловой, со двора походил на питерский «колодец», фасадом украшал шумную улицу.Казалось, ремонта эта квартира не видела со времён постройки, собственно, как и её сестрица. Количество слоёв белой краски на двери в ванную зашкаливало, кухонная же дверь демонически дребезжала неплотно вставленным в неё стеклом. Ну и комната. Три четверти последней занимала кровать, покрытая дешёвым постельным бельём, поверх которого нам и велено было оставить полотенца. Над кроватью красовался кусок фотообоёв, иллюстрирующий постройки типа Moscow-city, которые по версии «декоратора», вероятно, должны были осовременить интерьер, но откровенно плохо с этим справлялись.

– Вот он звонит!

Лиза пыталась вести себя по деловому. Я же вжалась в стенку в тени, чтобы слиться с ней и посмотреть на человека, который вскоре будет будет сжимать женщину в своих «крепких объятьях».

Темнело ещё рано, в выбоинах двора собралась вода после затяжных дождей. Лизины кислотные кроссовки зашагали к подъезду. С другой стороны шёл высокий худой мужчина в чём-то спортивном. Они вошли в подъезд и через несколько минут вышли. Лиза бежала на меня, выдавая, как мне казалось тогда, моё нахождение. Я была уверена, что он видит меня. Что я ему так же интересна, как он мне. Но, через несколько шагов, он свернул влево, и, не оглядываясь, пошагал уверенным ходом к скамейкам.

– Погнали! В магаз! – скандировала Лиза, сжимая в руке деньги. – Я маме не скажу, сами всё постираем.

– Подожди – дотронулась я до её локтя – ты не хочешь посмотреть на НЕЁ?

– На кого?!

– Ну на эту… с кем он

– Зачем она мне? Какая-нибудь проститутка

Мои глаза расширились:

– А может это любовь настоящая?

– Ага, на 2 часа))

– А может запретная? Тогда мы уже соучастницы, понимаешь?

– Пойдём уже!

На скамейке сидела женщина в пальто и волосами чуть ниже плеч. Больше я ничего не увидела. Но с этой минуты моя голова, в которой соседствовали теоремы из курса геометрии, хит-парад Европы Плюс и те самые «бабушкины романы», только и делала, что придумывала истории для этих двоих. Почему-то оправдывающие их двухчасовую встречу «на старой хате». Мы свернули на соседнюю улицу, зашли в магазин, купили всё, что полагалось и поднялись к себе.

Лиза фоном включила телевизор и рассыпала добычу по посуде. Это были не первые, но невероятно лёгкие деньги. В прошлом году мы мыли окна в школе и перебирали библиотеку, после чего я купила себе босоножки. Сама.

– Вот увижу их и сразу тебе скажу: любовь это или нет! – я с упоением читала Куприна в те годы и уж точно могла поставить диагноз.

– Ага..– попивая шипучку, произнесла Лиза – вот и иди у него ключ забирать, Шерлок)

– Ты в своём уме?? Конечно, они не хотят, чтобы их видело такое количество людей!

– Такое?))) – Лиза истерила

Меня бесил её смех.

Через 2 часа Он позвонил.

– Сама схожу – предупредила «повелительница ключа», считывая моё настроение.

Она вернулась, спустя полчаса, моё любопытство боролось с показной обидой от насмешек подруги.

– Расскажешь?

– Вышли, замкнула, пришла.