– Ты… боишься высоты? – все-таки заметил Каган. – Подумать только! – он разразился тихим смехом.
– Что в этом смешного? – сердито отозвалась Хели, усаживаясь так, чтобы плащом прикрыть голову и видеть как можно меньше.
– Ты ведь тренировалась в горах, должна была привыкнуть.
– Там совсем другое. Да, высоко, но там не было таких обрывов, не было такой массы воздуха подо мной! И ты даже представить себе не можешь, как это страшно, – призналась Архелия.
– Ты права – не могу, – согласился тот.
– Ты вообще чего-нибудь боишься?
– Зачем мне говорить кому-то о своих страхах? Тебе не кажется, что это неразумно?
– Можешь прекратить играть в бездушного убийцу. Ты такой же человек, как все мы.
Каган хохотнул так, что Хели обиделась – что смешного она постоянно говорит, что он так реагирует на ее слова?
– Ты хоть можешь представить, насколько мы все разные здесь, на высоте нескольких сотен метров?
– Мы все – люди, – парировала Хели.
– Я – да, Шойо – да, ты – нет.
– Что? – в очередной раз спросила та.
– Ты – порождение магии, вот почему ты должна попасть в Аламгир – только там ты сможешь найти ответы на все свои вопросы, – пожал плечами Каган. – Сейчас твоя сила спит, но когда-нибудь она проснется, и ты станешь великим героем, если выживешь, конечно, – снова усмехнулся он.
– Ни разу не обнаруживала в себе ничего чудесного, – горько вздохнула Архелия, вспоминая дни, проведенные в Кандире. Она была самой обычной, физически не превосходила своих ровесников, и только тренировки с Тохоном помогли ей стать намного выносливее и в чем-то даже сильнее. Она вспомнила, как много раз он спасал ее, помогал подняться. Она бросила взгляд на склон, над которым до сих пор пылало разноцветное зарево. Тохон остался в Кандире, как и большинство обученных бойцов Дана.
– Что происходит сейчас в Кандире? – тихо спросила она Кагана.
– Я не знаю. Могу лишь предположить, что там война.
– Ты когда-нибудь видел подобное? – она кивнула на зарево. – Это магия?
– Не знаю, – ответил он и опустил голову на колени, словно завершая разговор.
– Я боюсь, что больше никогда не увижу Кандир.
– А зачем тебе снова видеть то, что было твоей тюрьмой всю жизнь? – глухо отозвался тот.
– Все-таки это был мой дом, – рассердилась девушка.
– Твой дом был сожжен одиннадцать лет назад.
– Откуда ты все это знаешь?
– Все знают. Это история. Не моя вина, что ты так плохо училась, – зевнул он, поддевая ее своими словами.
– Мне никто не говорил, что я принадлежу Ирристрю, – съязвила Хели. – И о них почти ничего не пишут в книгах.
– Не пишут в книгах, которые ты читала в Кандире, странно, не правда ли? Не в интересах Дана было давать тебе информацию, в конце концов, именно он уничтожил твою семью.
– Я не верю, – произнесла Хели. – Я знала о деятельности Тихого ордена, они никогда не затевали войн, они просто… просто незаметно убивали определенных людей. В истории нет ни одного случая, когда они бы перебили целую семью.
– Теперь есть, – парировал Каган. – Прекрати мучаться вопросами, на которые пока нет ответов. Доберешься до ученых и магов Аламгира и найдешь то, что хочешь.
– Откуда ты знаешь об Аламгире? – полюбопытствовала Хели, поняв, что про свою семью она больше ничего не вытянет.
– О нем все-е знают, Архелия, это самый великий город на свете, – устало протянул Каган. – Город-мечта не только бедняков со всего мира, но и знатных вельмож и даже королей. Самые могущественные властелины мечтают породниться с тамошней королевской семьей. Ступить на порог дворца – предел их мечтаний.
Хели молча переваривала услышанное, а Каган продолжал, словно вспоминал далекое прошлое, которое скорей всего видел лишь в снах – насколько Хели знала, Каган не мог быть в Утмасе и тем более в его главном городе – Аламгире.
– Аламгир находится на такой высоте, что кажется, будто он парит в облаках. Его стены из белого, полупрозрачного камня отражают розовый свет восхода и тогда весь город становится розовым. Роскошный багровый цвет он приобретает на закате. Днем город светится в лучах солнца, а ночью в нем загораются огни, и дома словно сияют изнутри. Там самые необычные деревья, какие только можно представить – у них серебряные стволы и розовые, словно губы молодой девушки, листья. И да, там самые красивые девушки, каких только видел свет.
– Я смотрю, ты сильно хочешь туда, – пробормотала Хели.
– Там много фонтанов, отделанных драгоценными камнями, сияющих в брызгах чистейшей воды. В городе собрана тысяча радуг. Его жители не знают бед и нищеты. Да что я тебе рассказываю – тебе нужно самой там побывать.
– Что-то у меня не вяжется образ чудесного города с его правителем, – сказала она, вспомнив грубо нарисованный портрет Ахала – крепкого, высокого мужчины с очень короткими волосами и жестким взглядом.
– Ничего не могу сказать по этому поводу – я никогда его не видел, – пожал плечами Каган. – Какая, в конце концов, разница, какой он, если он сумел создать Аламгир?
Хели замолчала, прикрыв глаза. Каган рассказывал об Аламгире так, будто и правда видел его. Либо он пересказывал ей свои фантазии, либо чужие россказни. Но помимо восторженных ноток в его голосе звучали ноты грусти, будто он тосковал по жизни, которой жили обитатели этого чудесного города.
– Сколько до него идти? – тихо спросила она, глядя в небо.
– Все зависит от нашей скорости, это может быть полгода или больше.
Хели вытаращилась на Кагана.
– Почему так долго?!
– Ты когда-нибудь видела карту? – он порылся в своей сумке и достал оттуда тонкий, свернутый трубочкой кусок кожи. – Гляди, – он ткнул пальцем в жирную черную точку с надписью «Кандир», а затем провел длинную линию через весь Алькамар к Утмасу и его столице Аламгиру. – Мы пойдем у подножья южных гор Турана, здесь, – он указал на линию, означавшую границу Турана и Тивока. – Может быть заглянем в Лан-Дореш, – он перевел палец на круг, означавший крупнейший город южной части Турана, который находился недалеко от границы с Бирсом. – Потом в Бирс. И нам придется пройти треть Утмаса до того, как мы достигнем Аламгира. Как считаешь, за какой срок можно преодолеть такое расстояние?
Хели приуныла.
– Не вешай нос, принцесса, – подзадорил ее Каган. – Ты увидишь новые места, новые города и, может быть, познакомишься с новыми людьми.
– Как думаешь, – задумчиво произнесла она, – гора, похожая на дракона, встретится на нашем пути?
– Может встретится, а может и нет, – тот пожал плечами.
Новые земли, новые места, – задумалась Хели. Каган был прав, она впервые увидит что-то новое. Девушка бросила тоскливый взгляд в сторону обвала, навсегда запечатавшего кандирские тоннели. Если все будет так увлекательно, как он говорит, почему она чувствует эту давящую смесь сожаления, печали и тоски, вспоминая раскаленные солнцем крыши Кандира?..
Вскоре, карабкаясь по пористым шипам, Хели не могла избавиться от мысли, что прежняя жизнь ускользает, как песок сквозь пальцы. И она не была уверена, что рада этому, хотя неопределенное будущее и чудесный город, маячивший где-то впереди, волновали ее и придавали сил.
Остаток подъема они преодолели намного медленней. И Шойо и Архелия устали. Вероятно, Каган тоже выдохся, но не показывал виду. Чем выше они поднимались, тем больше им приходилось бороться с ветром. На самой вершине, где отвесная стена Каменного Гнезда граничила с сухим каньоном, перед ними открылось небольшое, плоское пространство, покрытое редкой травой и обрывающееся на юге.