Amarie

– Мы можем присоединиться к какому-нибудь каравану, – предложила Шойо. – Воровать коней у степных кочевников – очень плохая идея.

– Почему это? – снова рассердилась Хели.

– Могу назвать тебе сразу несколько причин, – Каган перебил Шойо, – первая – наказание за воровство – смерть. Вторая – в степи конь, вздымающий тучу пыли, будет виден как на ладони. Ты и впрямь рассчитываешь на то, что люди, прожившие жизнь в степи, не смогут догнать тебя на своих скакунах?

– Мы можем украсть лошадей в каком-нибудь городе, – попыталась защититься Хели. – Без лошадей… хм, – она попыталась вспомнить знаменитое в степях изречение, которое ей однажды сказал Уман, – Человек в степи немощен без коня!

– Вот именно, – кивнул Каган. – В степи главное – не вода и не еда, а скакун, который может спасти тебе жизнь. И относятся к ним соответственно. Поэтому немедленно выкинь из своей головы любые мысли о том, чтобы выкрасть лошадь, – и Каган вдруг так пристально посмотрел на Хели, что той показалось, будто он способен прочитать ее мысли. А думала она в этот момент только о том, что выкрадет коня при первой же возможности – хотя бы для того, чтобы доказать этой невыносимой компании, что это возможно.

– Хорошо, – в итоге согласилась Хели. – Сколько потребуется времени, чтобы собрать все, что нам необходимо?

Каган поднял лицо к небу и задумался, слегка прищурив глаза. Он словно вслушивался в окружающую их тишину, словно надеялся услышать знак того, что им нужно выступать.

– Две недели. Может быть, три.

– Так долго? – расстроилась Хели. – Я рассчитывала на пару дней.

– Не ты одна торопишься покинуть Узон, – вдруг разозлился Каган. Хели удивленно посмотрела на него – она впервые его в гневе. Она испугалась – ее представление о невозмутимом Кагане вдруг пошатнулось. Рассерженным он выглядел пугающе – не хотела бы она в этот момент оказаться у него на пути.

– Ладно, – примирительно сказала она. – Все будет как скажешь.

Настала очередь Кагана удивляться – он бросил взгляд на девушку, раздумывая, что привело ее к смирению. Ему и в голову не приходило то, как угрожающе он мог порой выглядеть.

Им предстоит прожить в Каменном Гнезде еще две недели – и все это в обществе Шойо, которая не делала никаких попыток подружиться с Хели и вообще старалась обращать на нее поменьше внимания. Но сама Хели, как ни пыталась игнорировать девочку-шаманку, порой не могла удержаться от колкостей в ее сторону. Каган не обращал внимания на их прения, он вообще старался проводить с ними поменьше времени, лишь иногда приглядывая за Хели и проверяя, жива ли она.

Архелия же активно исследовала кальдеру и охотилась на животных, рассчитывая завялить мясо с помощью старика, приютившего ее. Часть добычи Хели собиралась отдать хозяевам дома в качестве оплаты за постой и неудобства, которые причиняла им. Когда ей навязывался Каган и уговаривал прекратить охоту и начать проводить время более цивилизованно – например, общаясь с деревенскими жителями, она наотрез отказывалась, мотивируя свои поступки тем, что заготавливает мясо и шкуры для длительного пути в Утмас. Каган не мог с этим спорить и оставлял ее в покое еще на пару дней, на которые хватало его терпения. Затем беспокойство брало свое и он снова с помощью Шойо отыскивал Хели в лесах и начинал свою песню сначала.

Хели льстило его внимание и его забота, на этом фоне она даже не задумывалась о причинах такой навязчивой заботы. Даже Шойо перестала ее волновать и к концу первой недели она стала относиться к ней более благосклонно. Сама шаманка, казалось, нисколько не готовилась к дороге – она целыми днями бродила по лугам и лесам, купалась в озере, плавая на спине. Она плела венки, собирала травы и цветы и, по-видимому, что-то с ними делала.

Архелия также собирала некоторые растения и знакомые ей плоды, и однажды едва не отправилась на тот свет, польстившись на аппетитные круглые, бордовые ягодки на низком растеньице. Уже сорвав их и поднеся к лицу, она заметила отличительную черту ядовитых плодов – стебелек уходил глубоко в ягоду, дальше ее середины. Хели вспомнила, что Уман когда-то показывал ей манускрипт с описанием ядовитых цветов, растений и ягод. Она пожалела, что этой книги у нее с собой нет и на всякий случай нарвала побольше этих ягод. Соком можно натереть кончики стрел, оставшиеся ягоды засушить и делать отвары. Хели задумалась – зачем ей отравляющие отвары? Она взяла ягодку и стала пристально ее разглядывать – какой у плода вкус? Сможет ли человек его съесть, не почувствовав, что ест яд?

Теперь она пожалела, что не так внимательно изучала манускрипт. Она не помнила ни названия ягоды, ни ее употребления, ни даже свойств. Яд и есть яд, неважно какие у него свойства – они в любом случае будут не самые приятные для человека – так она считала тогда. Нужно будет спросить у Кагана – его же должны были обучать ядам и есть надежда, что он слушал внимательнее.

Хели бережно завернула ягоды в тряпочку и сунула в сумку. Ей еще предстояло свежевать коричневые шкурки кроликов, которых она поймала в силки и придумать, что можно сделать с роскошной рыжей шкурой лисицы, которая сейчас лежала дома. С помощью старика она научилась вялить мясо и теперь чуть меньше половины добычи она пускала на длинные, тонкие кусочки мяса, которые высушивала на крыше дома, где воздух более или менее находился в движении и можно было не бояться, что мясо попросту протухнет. Вяленое мясо мало весило и почти не занимало места, но при этом его можно было варить и даже тушить, если хорошенько отмочить. Теперь-то Каган не сможет сказать, что она была бесполезна.

Она вспомнила последние слова, которые он сказал ей – это было выражение восхищения ее луком, спроектированном для нее лучником, которого Дан привез из другой страны.

Лук имел блочную конструкцию, благодаря которой Хели долго могла держать тетиву натянутой, пока целилась. Это было неслыханным делом – Каган предположил, что такой лук может существовать в единственном экземпляре. Тетиву обычного лука невозможно было держать натянутой больше пары-тройки секунд, что требовало значительной меткости от лучника. Блочный же позволял держать тетиву и целиться довольно долго. Конечно, после этого даже при наличии перчатки, на пальцах Хели оставались ноющие полосы от тетивы, но достоинства лука, в том числе его миниатюрность и легкость – все компенсировали. Лук Архелии казался бы Кагану детской игрушкой по сравнению с привычным оружием, если бы не его убийственная сила.

Побег

Девятая ночь в Узоне для Хели началась со страшного грохота, который буквально подкинул ее на кровати. Она мгновенно вскочила, вооружилась и вылетела из своей комнаты, сбив по пути старика, который был удивлен не меньше нее. Дом стоял на месте – очевидно, не землетрясение. Архелия выбежала на улицу, на которую высыпало все население. Все в ужасе бежали к окраине, рассчитывая увидеть причину грохота. По крышам Хели быстрее всех добежала до главных ворот и замерла, пораженная картиной.

Вдалеке, в месте, где раньше проходил туннель, через который в Узон проникли беженцы, по склонам кальдеры сходила каменная лавина, стирающая в пыль все на своем пути. Камни с вершины склона, согнанные со своего места, с бешеной скоростью летели вниз, сбивая шипы и смешиваясь с ними. Хели подняла взгляд на вершину склона, за которым обычно чернело небо, но теперь это небо расцвечивалось разноцветными вспышками.

"Кандир", – в ужасе поняла Архелия. – "Там Кандир!!!"

Даже если кто-то мог подумать, что в Кандире неожиданно стали отмечать праздники и использовать при этом огни, она сразу поняла, что случилось что-то ужасное. Нужна очень мощная сила, чтобы обрушить лавину, ведь гора невозмутимо стояла даже тогда, когда ее потревожили бурением. И эти разноцветные вспышки – их источник должен быть очень мощным, чтобы отсветы было видно на такой высоте. Магия?

Она вздрогнула и резко обернулась, когда почувствовала за спиной чей-то взгляд. Чуть позади стоял донельзя мрачный Каган с плащом на плечах, с сумкой и оружием в руках.

– Уходим, – кратко сказал он и побежал по крышам в обратную сторону.

Хели пришлось вернуться в дом, чтобы собрать вещи и запастись провизией, которую она предусмотрительно приготовила на случай внезапного бегства. Убегая по крышам, она продолжала слышать грохот падающих камней – казалось, целый склон покатился в цветущую кальдеру.

Они бежали к противоположному склону около получаса и, несмотря на то, что Хели была загружена, ноги по-прежнему легко несли ее по мягкой траве. В этот момент она вспомнила свои многодневные тренировки, благодаря которым ее тело теперь могло многое перенести.

У склона их ждала ничуть не запыхавшаяся Шойо. Архелия слегка удивилась тому, что шаманка вроде бы давно их тут ждет, но на длительные размышления не было времени.

Едва завидев их вдали, Шойо упала на землю и приложила ладони к траве, устремив взгляд в каменный склон. Когда Хели приблизилась, то заметила, что широко раскрытые глаза шаманки пусты, словно она смотрит сквозь гору и видит то, что доступно только ей. Хели не решилась прервать ее медитацию и молча последовала за Каганом, который, проверив прочность камня, взобрался на первый шип.

– Ани! – негромко крикнул он и Шойо со все теми же пустыми глазами подошла к шипу, и Каган помог ей взобраться на него. Хели отметила, что движения девушки казались механическими. Она уселась на шип и снова приложила ладони к земле. Каган с помощью "кошки" и веревки вскарабкался на второй шип и помог Хели забраться туда. Потом на веревке поднял Шойо.

Так они преодолевали каждый метр склона, взбираясь с одного шипа на другой и затем поднимая шаманку, которая все это время не выходила из транса.

– Как ты ее назвал? – тихо спросила Хели во время очередного подъема, когда Каган, держа ее за руку, помогал подняться.

– Ты не могла найти более подходящее время для вопросов? – пыхтя, ответил тот. – Ани – шаманка. Она стала ани, когда умерла ее наставница.

– Ясно, – пробормотала Хели, стараясь не смотреть вниз – она впервые в жизни обнаружила, что боится высоты. Стоило ей бросить взгляд вниз и у нее начинали подкашиваться ноги. Нельзя признаваться в этом сейчас, когда их единственное спасение – высота.

Они уже забрались на треть склона и стали появляться первые сильные порывы ветра. Архелия заметила обеспокоенное выражение лица Кагана, когда он порой бросал взгляд наверх. Если что-то пойдет не так и концентрация Шойо станет слабее – у них всех есть шанс сорваться вниз.

К середине подъема Шойо устала так, что прервала свою концентрацию и села у основания шипа. На ее лбу блестели капли пота. Каган и Хели сгруппировались вокруг нее, как можно ближе к центровой линии шипа, чтобы уменьшить риск обвала.

– Я… больше не могу, – сбиваясь, сказала она и закрыла глаза.

Каган вдруг нежно взял ее за подбородок и помог поднять голову. Шойо приоткрыла лихорадочно блестящие черные глаза.

– Ты должна, – тихо сказал он. – Возьми энергию ветра.

– Не дадут, – она едва заметно покачала головой. – Дай мне немного времени и я… постараюсь, – сквозь полузакрытые веки она посмотрела на обеспокоенную Хели. – Может быть, амари поделится силой?

– Ты же знаешь, у нее еще нет этого.

Шойо слегка нахмурилась.

– Хорошо, – она закрыла глаза и сразу же погрузилась в дрему.

– Что? Она что, спит? – поинтересовалась Хели, которая, хоть и не признавалась в этом, но возлагала все надежды на эту девушку, которая теперь была обессилена и не могла продолжать подъем.

– Ей нужно отдохнуть, – отрезал Каган.

– Сколько? – Хели бросила взгляд на висевшую в дальней части небосклона луну. Еще несколько часов – и рассвет.

– Час, может больше. Ты тоже можешь отдохнуть, – Каган плотнее запахнул плащ и устроился поудобнее. – Только не спи. Если мне придется ловить Шойо, я не смогу поймать и тебя.

Но Хели было не до сна. Стоило ей представить, что она смотрит вниз – сон как рукой снимало. К тому же здесь дул изрядный ветер, и она решила накинуть плащ. С полузакрытыми глазами, чтобы сузить обзор и не обращать внимания на распростершуюся под ними бездну, она стала разворачивать плащ.