– Ммм, не совсем. А где Кир?
– Да вон он – катается.
Перевожу взгляд в указанном направлении. Полупрозрачный красно-белый парус виндсёрфа быстро скользит по волнам, в отдалении от берега. Он почти летит над водой, едва касаясь её поверхности кормой.
– Ого! Как быстро! Это и есть глиссирование? – вспоминаю термин из вчерашнего рассказа о виндсёрфинге.
– Ага. Оно самое. Он взял курс фордевинд – поймал полный ветер. Очень повезло с погодой сегодня. Я ведь говорил, что такой ветер здесь – это редкость.
– Прямо дух захватывает! А ты, почему не катаешься?
– Я уже, пока вы спали.
Лёша предлагает кофе. Первый глоток обжигающего напитка.
– Как настроение?
– Ужасное! – улыбаюсь я, продолжая наблюдать за моим сёрфером, и прислушиваясь к противоречивым эмоциям внутри.
– Ужасное? Кхм, почему-то Кир ответил тоже самое.
Сёрфер поворачивает парус и начинает двигаться, подпрыгивая и меняя направление на волнах. Крепкое сильное тело в чёрном гидрокостюме полно динамического напряжения. Контрастные, тёмно-зелёные в тени и бирюзовые в свете солнечных лучей, волны полны движущейся силы морской стихии.
Как же вчера было необычно и хорошо!
– А сейчас он взял курс галфвинд, перпендикулярно ветру и идёт галсами, – поясняет мой собеседник, – Интересно, если всё так ужасно, то почему вы спали в обнимку?
– Чтобы не было так ужасно, наверное, – смеюсь, поднимая руку и убирая, упавшие от ветра на лицо, пряди волос.
– Ого! – присвистывает Лёша, – Понятно!
Следую за его взглядом и, вытянув вперёд руки, обнаруживаю на запястьях следы синяков.
Неожиданное открытие. Хотя и логичное.
«Тебе это нравится! Нравится!» – услужливо возникает перед мысленным взором яркое воспоминание. Оглядываю себя. На белой майке рыжие разводы, оставшиеся после мокрого песка с пляжа. Провожу рукой по волосам – со спутанных прядей сыпется песок.
Чёрт! Я вчера его так старательно вытряхивала, но, сколько же в волосах осело этого песка, если он до сих пор продолжает сыпаться? И сколько осталось на подушке, интересно? Кира явно ждёт сюрприз, когда он соберётся спать в следующий раз! Ну, да фиг с ним с песком – голову можно помыть. Но вот синяки ещё минимум неделю будут красоваться на моих запястьях!
– Красавчик! Что вытворяет!
Ну, ничего себе комментарий!
Но, тут же оказывается, что Алексей комментирует совсем другое.
– Смотри! – легонько толкает меня в плечо он, обращая жестом моё внимание на Кира.
Быстро поднимаю взгляд на море. Сёрфер отводит парус в сторону и совершает высокий прыжок, похожий на боковое сальто. Доска прокручивается вокруг своей оси, наклоняясь парусом над водной гладью, и мягко приземляется в волнах.
– Вау! – восклицаю восхищённо. – А это как называется?
– Шака.
– Какое странное название! Почему так?
– Это, скорее всего, связано с приветствием «shaka» – Лёша демонстрирует жест с вытянутыми в стороны большим пальцем и мизинцем и прижатыми к ладони остальными тремя, – Используется вместе с выражением «Hang loose!». Своего рода философия сёрферов. В вольном переводе значит "расслабься и получай удовольствие", "не парься", "не принимай близко к сердцу". Но мне больше нравится трактовка: «расслабься и живи в гармонии с океаном».
– Как интересно! – вспоминаю это же выражение, произнесённое Киром вчера на пляже, после моего ночного купания.
– Вот взять воздух после шаки у меня, ну никак, не получается! Ну, то есть, удачно приземлиться. Всё время заваливаюсь, – признаётся Лёша и, немного помолчав, задумчиво добавляет, – Странно…
– Странно, что не получается?
– Нет. Я не об этом.
– А о чём? – поворачиваю голову, с любопытством глядя на него.
Сначала он не отвечает, продолжая смотреть в сторону движущегося паруса. И когда я уже решаю, что ответа не будет, произносит, – Ты первая девушка за весь наш отдых, с которой Кир спал вместе в этом трейлере.
От неожиданности едва не давлюсь глотком кофе.
– Что? Вот только не заливай мне, что он всё лето вёл аскетический образ жизни!
– Ну, почему же аскетический. Нет. Но и в трейлер никого не приводил. Вроде как – моя территория, личная. Спать предпочитаю один. Чем-то ты его, видно, зацепила.
– Хм, – вспоминаю моё упорное нежелание вчера ложиться на его кровать по причине гипотетических многих барышень, перебывавших на ней за лето, и улыбаюсь.
***
А почему бы не искупаться? Море штормит, но не сильно.
Спускаюсь на пляж. Раздеваюсь, наблюдая, как Кир плывёт к берегу. Спрыгивает с доски там, где вода примерно по колено, кладёт парус на воду, толкает виндсёрф по прибойной волне на песок, просвечивающий сквозь пенистую воду, и откидывает пальцами упавшие на лицо мокрые пряди волос. Захожу в море, навстречу ему. Улыбаюсь. Мокрый он ещё более сексуальный. Тянет как магнитом. Нестерпимо хочется прикоснуться и снова почувствовать на себе эти губы и руки. Но останавливает тяжёлый взгляд. В нём снова бушует холодное море и отстранённость.
Протягивает руку, зажимает мой подбородок, большим пальцем касается уголка рта и с нажимом чертит линию через губы, смазывая её на щеке. Затем делает шаг мимо и выходит на берег. Разочарованно выдыхаю.
Думала, вчера на рассвете что-то изменилось, но вот опять.
И снова не понимаю, как реагировать.
Да пошёл он нафиг! Я собиралась поплавать, чем сейчас и займусь.
С наслаждением погружаюсь в море, отбросив все мысли.
– Как водичка? – спрашивает Лёша, когда я возвращаюсь после купания к трейлеру.
– На удивление тёплая, хотя ночью была очень холодная.
Кир стоит, прислонившись спиной к двери со скрещенными на груди руками, запрокинув голову навстречу солнечным лучам, и курит. Он уже переоделся в футболку и шорты. Глаза скрывают спортивные солнечные очки, я не могу прочитать, что скрывается за ними.