Бразильский сериал

– Простите, – с покаянным видом произнес Диего, – но видели бы вы свои глаза, когда выскочили из воды, – и он опять расхохотался. Глядя на него, женщина тоже не удержалась от смеха: она отчетливо представила свой ошалевший вид и простила своего спутника за эту детскую выходку. Он тем временем улегся в неглубоком – по колено – водоеме. Что-то привлекло его внимание наверху, в том месте, где струя срывалась с каменного карниза.

Поднявшись, Диего подошел вплотную к стене, все так же внимательно ее осматривая, и совершенно неожиданно стал по ней карабкаться, используя малозаметные выступы и расщелины. Наконец он дотянулся рукой до какого-то камня и начал его расшатывать, пытаясь сдвинуть с места. Внезапно камень поддался и, теряя опору, мужчина рухнул вниз, выплеснув при падении воду из бассейна. Спутница в испуге подскочила к нему и, увидев, что Диего сидит, стирая брызги с лица, спросила:

– Вы в порядке, ничего не повредили? Спуск был несколько быстрее подъема.

– Ничего страшного: пара царапин и ушибов, – он попытался встать, но коротко вскрикнул и тут же сел. – Кажется, ногу подвернул, – с досадой пробормотал он.

– Давайте руку, я помогу вам выбраться; потом посмотрим, что с ногой.

Опираясь на женщину, Диего доковылял до сухого места и попытался определить степень повреждения. Кожа на щиколотке была содрана и саднила, но болело еще и внутри. Наталья опустилась рядом с ним на колени:

– Попробуйте легонько подвигать ступней, – вся обратившись в слух, она пыталась уловить, не будет ли характерного для переломов хруста костных осколков.

Диего слабо шевельнулся и с трудом удержал стон – резкая боль ожила в голеностопе, но ослабела в состоянии покоя.

– Пустяки, немного отдохну, и можно отправляться.

Его спутница почувствовала просевший тембр голоса за нарочитой бодростью:

– Если вам повезло обойтись без перелома, то по меньшей мере растяжение связок вы поймали: посмотрите, как покраснела и припухла нога. К тому же исключить трещину можно только при аппаратном обследовании. Так что сейчас минимум два часа покоя и холодный компресс, без этого я не позволю вам двинуться с места, – женщина говорила жестко, тоном, не допускающим возражений.

– Нет у нас двух часов: отлив начнется, и мы не выберемся из бухты, – угрюмо сказал Диего.

– Значит, заночуем здесь, а завтра вернемся. Вы же об этом говорили с Пабло перед отплытием?

– Так вы слышали? Мне неловко оставлять вас здесь без привычного комфорта. Давайте все же возвращаться, только помогите немного.

– Дискуссии не будет. Вы не подумали, что любое неловкое движение может привести к болевому шоку, и вы просто разобьете нас о скалы? Уж лучше немного подождать. Ложитесь, нужно приподнять ногу.

Наталья скрутила одно полотенце под голову мужчине, второе – под пострадавшую конечность и оглянулась в поиске любого лоскута, пригодного для компресса. Разумеется, их тут никто не ждал с комплектом первой помощи, и она, используя про себя «великий и могучий», сняла тунику, сложила и, намочив в холодной воде, соорудила примочку.

– Наберитесь терпения. При растяжениях первые два часа покоя имеют большое значение. Все-таки у меня свекор был ортопедом, кое-что я усвоила. Я пока поищу вам палку для опоры, – с этими словами она покрутила в руке мачете, прикидывая, велико ли отличие от знакомого ей туристского топорика. Поблизости нашлось подходящее деревце. Несколькими сильными ударами женщина срубила его, затем очистила от веток и укоротила до нужной длины. Довольная результатом, она вернулась к спутнику:

– Ну, вот и ваш посох!

– Однако, ловко вы обращаетесь с мачете. Когда вы начали его крутить, я понял, что не стоит вам возражать, – с одобрительной улыбкой промолвил мужчина.

– Я приму это к сведению, – в тон ему ответила Наталья, снова смочила в холодной воде компресс и устроилась рядом со своим пациентом. – Теперь вы никуда не денетесь. А что вдруг вас понесло наверх? Какой-то камень раскачивали… Что в нем особенного?

– Да вот он лежит, отлетел в сторону при падении. Подайте мне его, пожалуйста.

Оглянувшись в указанном направлении, женщина увидела крупный обломок и принесла его своему спутнику. Камень и в самом деле был необычным, разнородным по строению.

– Я его не сразу заметил: сначала просто обратил внимание, что направление струи водопада немного изменилось, а уже потом разглядел блеск. Как я уже говорил, этот остров вулканического происхождения, и большую часть камня составляет базальт – магматическая порода. А вот что в нем блестит – вопрос. Тут может оказаться и простое вулканическое стекло, и оливин, и даже его драгоценная разновидность – хризолит. Для меня этот обломок представляет профессиональный интерес, потому я за ним и карабкался. Результат, правда, не совсем тот, на какой я рассчитывал, – Диего усмехнулся, взглянув на пострадавшую ногу.

– Вот мы и добрались до вашей работы, – в очередной раз охладив компресс, заметила Наталья. – Вчера я слышала, как вы упоминали о шахте, но для шахтера руки у вас очень ухоженные. Так чем же вы зарабатываете?

– В наблюдательности вам не откажешь, – хмыкнул мужчина, внимательно глядя на собеседницу. – В свои шестьдесят пять я могу и не работать – подкопил кое-что к пенсии. Просто скучно дома без дела сидеть, вот и нашел себе занятие: обследую заброшенные шахты, не найдется ли что интересное. В наших местах добывали железную руду, пласт располагался на небольшой глубине, но быстро истощился, так что рудник забросили. Пока шли работы, на побочные продукты внимания особо не обращали. Но в последнее время вырос спрос на полудрагоценные камни для ювелирных изделий – вот их-то я ищу. Ну, что касается разнообразия украшений, вы сами видели в ювелирном квартале и даже кое-что приобрели.

Женщина была поражена:

– Но как?.. Или вы сказали наугад, зная женскую страсть к украшениям?

– Браслет вас выдал, – ее изумление развеселило Диего, – просто мне знакомы эти камни, они прошли через мои руки.

Наталья с интересом посмотрела на него: «Действительно, глаз профессионала: заметил такую деталь. Особенно, если учесть обстоятельства встречи».

– Так вы работаете на «Ювелирный дом Криштобал»?

– Я работаю на себя, и кстати, правильно говорить Кристобаль – глава фирмы родом из Перу, отсюда испанское произношение.

– Что ж, буду знать. Ну, посмотрим, как там ваша нога? Краснота мне очень не нравится, начинает темнеть. Хорошо, хоть отечность не увеличивается. Наберитесь терпения и полежите еще: ноге нужен покой, – она опять охладила повязку в струе водопада, устроилась рядом со своим «пациентом» и с улыбкой взглянула в его недовольное лицо.

– Раз уж мы в ловушке на Ловушке, время надо как-то скоротать – рассказывайте. Не хотите говорить о себе, расскажите о детях.

– Вы настойчивы! Но имейте в виду, ничего интересного вы не услышите – обычная семейная история. Моего старшего сына зовут Энрике, ему тридцать шесть лет. У него давно своя жизнь: работает в юридической фирме в Рио, жениться не хочет, разменивается на однодневных подружек и сомнительных друзей. Боюсь, я потерял его давно, когда при рождении дочери умерла жена, – лицо Диего стало отрешенным, он словно погрузился в те далекие годы, заново переживая все события. – Я загрузил себя работой, чтобы забыть о своей утрате, и заботясь, прежде всего, о достатке семьи, и не заметил, как сын замкнулся и отдалился от меня. Потом я понял, что мальчику в двенадцать лет кроме строгости нужна ласка, но уже не смог ничего исправить. Так вышло, что единственным человеком, кто всегда был рад его видеть, оказалась малышка Витория. Они до сих пор дружны – хоть какое-то мне утешение, – горькая улыбка тронула губы Диего. Вздохнув, он продолжил:

– Дочка росла здоровенькой, жизнерадостной и смышленой. Очень быстро она научилась получать от нас с Энрике все, что пожелает. К счастью, это не испортило ее характер, не сделало капризной истеричкой, как это порой происходит с юными принцессами, которых боготворят в семье. Она умеет работать для достижения своей цели и сейчас проходит стажировку в Штатах, совершенствуясь в туристическом бизнесе, – теперь он улыбнулся с гордостью, – умница и красавица! Теперь я беспокоюсь только о том, чтобы ей не вскружил голову какой-нибудь смазливый лоботряс. Но тут я бессилен! – Диего с досадой взмахнул рукой, сжав кулак.

– Вы так замечательно говорите о детях – сразу видно, что вы их сильно любите. Не все отцы умеют выражать свои нежные чувства, и не все их испытывают. Думаю, вы все же счастливый человек, несмотря на потерю жены. А вы как считаете?

– Хм… Никогда не задумывался об этом, – мужчина озадаченно смотрел на свою собеседницу. – Странно, я действительно никогда не оценивал свою жизнь с позиции счастлив – несчастлив. Мне всегда казалось, что я еще не всего возможного достиг. Я постоянно тянулся вперед и боялся оглянуться назад, чтобы не вспоминать обо всем, чего лишился. Вы спросили, счастлив ли я – скорее нет, чем да. Могу вспомнить множество моментов, когда был доволен: собой, какими-то успехами, жизнью в целом, но все это было так зыбко, быстротечно, ненадежно. Я очень любил свою жену, но меня всегда сжигало чувство, что она заслуживает лучшей жизни, чем я могу ей дать. Я постоянно стремился к чему-то большему. Когда ее не стало, я решил, что мои дети не должны знать недостатка ни в чем, и опять работал, работал. А теперь я ничего другого не знаю, кроме работы, и нет рядом человека, ближе Пабло. Черт! Звучит мрачно! Ну, чего вы добились своими расспросами? Вогнали своего пациента в черную тоску, доктор Наталья! Как лечить будете? – он насмешливо смотрел на женщину.

– Вы не похожи на человека, подверженного унынию, – скептически заметила она. – А вот ноги ломать – дело для вас не новое, – и Наталья взглядом указала на старый грубый шрам, идущий по правой голени. – Тоже профессиональный интерес?

– Нет, это другая история; не люблю вспоминать. И вообще, теперь ваша очередь рассказывать.

– Но я уже все о себе рассказала, не знаю, что еще можно добавить.

– Начните с родителей. Сами говорили, нам нужно время скоротать.

– Похоже, я попалась, – женщина улыбнулась своему спутнику. Воспоминания отливали золотистым солнечным светом, как отцовские снимки, сделанные при помощи специального фильтра. – Мама у нас очень строгая; она работала учительницей в школе, вела русский язык и литературу. Так что нам с сестрой спуску не давали: «Как вы можете?.. Позорите семью…» – и все в таком духе. К счастью, учеба нам давалась легко, а какие-то проколы у всех случаются, так что этот период мы пережили. А еще мама замечательно готовила – мм! – какие она пекла пирожки! Я так и не сумела приблизиться к ее совершенству в кулинарии, моя стряпня довольно среднего уровня. Так, только бы с голода не умереть.

– Ага, я подозревал, что у вас должен быть какой-то крупный недостаток. Наконец-то вы себя разоблачили! – насмешливо заметил Диего.

– Ничего, у нас хватит времени и ваши недостатки разоблачить, – парировала Наталья, – между прочим, я вас не перебивала.

– Виноват, исправлюсь! Продолжайте, пожалуйста.

– Ну, при всей строгости мама всегда была нашим первым и лучшим другом. К ней можно было прийти с любой проблемой, и как бы она ни была занята, но для нас находила силы, время, дельный совет. Пятнадцать лет, как ее не стало, а все кажется – она с нами. Папа после выхода на пенсию переехал из Владимира, где мы жили, в маленький городок Судогда с чудесной прозрачной речкой. В школьные годы я проводила там каникулы у дедушки с бабушкой, а потом и моя сестра Марина отдыхала у них. Правда, у нее компания уже была смешанная: и девочки, и мальчики. Так что ей меньше доставалось за разбитые коленки и синяки – их игры были спокойнее, чем у нас. Так вот, папа перебрался в родительский дом, обустроил его – у него всегда были золотые руки – и зажил сам себе хозяин. Первое время мы его не беспокоили, но потом стали переживать, что в его возрасте он может заболеть, да и просто станет одиноко, и предложили переехать в Москву, жить рядом с нами. Сначала он отказывался бросать дом, потом говорил, что боится быть нам в тягость, а теперь просто отказывается обсуждать эту тему. Иногда приезжает к нам погостить, мы с сестрой по возможности его навещаем. Где-то год назад я нашла у него в кладовке женские вещи, спрашивать ничего не стала, но надеюсь, что он теперь не один. Папа всегда был очень деятельным, общительным, не из тех людей, кто может встретить старость в одиночестве. А еще он очень спортивный: он водил нас летом в походы, зимой на лыжах, учил плавать. Да он до сих пор на лыжах бегает, как молодой, за ним не угонишься! А в речке купается до морозов, когда вода не теплее, чем в вашем водопаде. Вот такие замечательные у нас родители, – и Наталья тепло улыбнулась. – Так, что с вашей ногой? Слава богу, отек не увеличился, гематома тоже. Давайте потихоньку двигаться к берегу: вот ваша палка, обопритесь на меня и вперед.

– Вам придется нести мачете, полотенца, мой камень и меня в придачу – справитесь?

– Вот сейчас и узнаем. В крайнем случае, сделаю два рейса.

– Ради полотенец?

– Нет, вас в два приема буду транспортировать! Кончайте болтать, сосредоточьтесь на движении – ногу нагружать нельзя.