Болотница

Я оглядела скудное убранство землянки. Сундук, обитый железом, да стол. Очаг и сооруженная напротив кровать из шкур, уложенных прямо на земле – вот и весь мой быт. Да еще травы, бесчисленное множество. Они висели на стене аккуратными пучками, лежали на столе и на единственной деревянной полке, занимавшей всю стену напротив входной двери. Травы были везде!

Мой взгляд вернулся к волку.

– Не плач, – проговорила я и подбросила в затухающий очаг несколько поленьев. – Сейчас нагрею воды и обработаю твою рану. Перевяжу тебя и травы добрый положу.

Я покосилась на волка, лежащего на полу, и подумала о том, что надо ему постелить в углу старое одеяло, да там и уложить. Угол теплый. Зверю там будет самое место.

Повесив над разгорающимся огнем котелок с водой, я направилась к сундуку, в котором хранилась вся моя одежда. На самом дне отыскала старое, уже видавшее виды, одеяло, и, вытащив его, довольно хмыкнула.

– То, что надо, – произнесла я и направилась в угол моей землянки, где быстро соорудила для волка мягкое ложе. Широко улыбаясь сама себе, я перенесла туда зверя и вернулась к закипающей воде.

Все травы, что были мне нужны, висели прямо над очагом. Я отщипнула немного от одного пучка, затем от другого… Травы полетели в котелок.

– А теперь помешаем, – сказала весело. За годы затворнической жизни я уже привыкла разговаривать сама с собой, а теперь просто обращалась к волку, хотя он и не мог мне ответить. И все же присутствие другого живого существа в моем доме, согревало сердце.

Я оглянулась на зверя. Тот лежал, не шевелясь и только слабо дышал, отогреваясь в тепле.

Закончив с зельем, я разорвала на полосы кусок чистой ткани и устроилась рядом с волком, поставив на пол рядом все необходимое. Зверь едва глянул на мои приготовления и снова тихо заплакал, как тогда, в лесу, своим непонятным детским плачем.

– Ты потерпи немного, – предупредила волка и невольно потянулась к его голове. Прикоснулась к сухой шерсти, погладила. Волк вздрогнул от прикосновения, как от удара, и я поспешно отдернула руку, хотя его пасть все еще была перевязана и безопасна для меня.

– Ну, что ты так? – проговорила я тихо. – Я помочь хочу.

Волк, кажется, мне не верил.

– Сейчас я сделаю так, что ты уснешь, – продолжила говорить я вслух и протянула над его мордой ладонь, только теперь я не касаясь зверя. – Спи, – сказала я и тихо заговорила слова заговора, которому когда-то, кажется, в прошлой жизни, меня учила моя бабушка. Я не знала, подействует ли этот заговор на хищника, ведь предназначался он для людей. Да и бабушка никогда не лечила животных. Но все же я хотела попробовать, а вдруг да поможет?

Я бормотала непонятные, заученные в раннем детстве слова. Бабушка так и не успела объяснить мне их значение, но зато рассказала, какой заговор для чего читается.

Слова полились из меня, словно старая песня, древняя, как сам мир. Она поднималась незримым облаком и таяло, как дымок от очага, что серой лентой тянулся в морозном воздухе. Закрыв глаза, я все говорила и говорила, пела свою песнь, ткала замысловатый узор слов. Не знаю, сколько прошло времени, но когда я закончила и посмотрела на лежащего волка, то с удивлением увидела, что тот спит.

– Подействовало? – спросила я сама себя и добавила: – Или ты просто устал, а я усыпила тебя своей болтовнёй?

Я улыбнулась и тронула его перемотанную морду. Волк не отреагировал на мое прикосновение, продолжая спать. Тогда я осторожно принялась обрабатывать страшную рану, глядя на проступающие белые кости. С бока бедного зверя был вырван изрядный клок мяса, представляя собой страшное зрелище.

Я поморщилась и положила на рану тряпицу, смоченную в теплом зелье, прижала, да и перебинтовала животное. И все время, пока я тормошила волка, он лежал смирно, спал.

Закончив, я поднялась с колен, оставив своего дикого гостя спать на одеяле. Пришло время заняться зайцем. Мой живот требовательно заурчал при мысли о еде.

Освежевала тушку в доме, боясь делать это за его пределами. На запах крови могло сбежаться зверье, а мне совсем не хотелось после отгонять голодных лисиц, или и того хуже – сородичей моего волка. Да и те же потроха я могла скормить голодному зверю. Думаю, когда он проснется, аппетит у него будет хороший.

Я оглянулась на спящего зверя и усмехнулась, в очередной раз удивляясь тому, что притащила его в свой дом. Зато теперь я была не одна.

***

В ту ночь, впервые за несколько лет, мне приснилась бабушка.

Когда она умерла, мне было всего десять, и тогда она снилась мне почти каждую ночь. Не знаю, с чем это было связано, возможно, я очень скучала, и мне было плохо и тяжело одной. А может быть, она действительно приходила ко мне из того, запредельного мира, куда отправляется каждый после своей смерти. Я точно не знала и наверняка не узнаю никогда. Но те сны поддерживали меня, не давали забыть о том, кто я. Длились они несколько лет, но потом бабушка стала сниться мне все реже и реже. Это не значило, что я забыла ее. Нет, я помнила бабушку каждый удар своего сердца. Каждый миг своей жизни. Просто смогла отпустить ее и успокоиться.

И вот сегодня она пришла вновь.

Мне приснилось, что она сидит у окна чужого дома, который я не знала. В распахнутые ставни льется солнечный свет, освещая ее круглое, морщинистое лицо дорогого мне человека. Бабушка смотрела в окно, но почувствовав меня, повернулась и с улыбкой сказала:

– Ну вот, гляжу, одного волка ты уже нашла. Скоро жди второго! Он уже идет к тебе. Это судьба, Лада!

Я шагнула к ней, чтобы обнять, чтобы рассказать, как сильно скучала, как одиноко жила без нее, но перед глазами все вдруг вспыхнуло ярким светом и затем погасло, оставив меня в полутьме.

Я резко села, сонно оглядываясь по сторонам и поняла, что проснулась. В очаге догорал огонь. Угольки тлели в темноте алыми камушками, похожие на глаза невиданного зверя. Я повернула голову к закрытому ставнями окну. Сквозь щели в дереве проникал тонкий свет зарождающегося утра. Волк на одеяле все также спал.

– Что она имела в виду, что я найду еще одного волка? – произнесла я вслух и покачала головой. Нет, еще одного такого нахлебника мне не надо.

Пора было вставать.

Откинув одеяло, я спустила ноги на плетеный коврик и стала быстро одеваться. В доме было тепло и уютно. А там, за стеной, трещал мороз.

Услышав шорохи, волк проснулся и приподнял голову. Я повернулась к нему и наши взгляды встретились. Мой спокойный и его настороженный, выжидающий. Он несколько мгновений не отрывал от меня желтого взора, а затем снова положил голову и закрыл глаза.

– Сейчас я тебя покормлю, – сказала я.

Волк, как я и ожидала, никак не отозвался на мои слова.

Глава 2

Раны моего незваного лесного гостя заживали, правда медленнее, чем я ожидала. Только через три недели он стал делать первые попытки подняться на лапы. Еще через неделю мог выходить за порог, но обычно далеко не отходил. Делал свои звериные дела и возвращался. Первый раз выпуская волка, я подумала, что при первой же возможности, едва оказавшись за стенами дома, он убежит в лес, но нет. Каждый раз волк возвращался, словно понял, что здесь никто не причинит ему вреда.

Я все еще опасалась своего нежданного гостя, но пасть зверю размотала на следующий день его появления в моем доме. Удивительно, но он ни разу не сделал попытки меня укусить, хотя и продолжал рычать, и свирепо щелкал зубами, если я неосторожно задевала его рану. А все остальное время лежал в своем углу и если не спал, то следил за мной подозрительным взглядом своих желтых глаз.

– Вот и правильно, – говорила я ему, наполняя его миску супом с потрохами, – не привыкай ко мне. Когда поправишься, уйдешь подобру-поздорову. Я тоже не буду к тебе привыкать, только веди себя хорошо. Ты же, как погляжу, умный. Знаешь, что я тебе не враг, да?

И он действительно вел себя хорошо. Словно понимал мои слова, обращенные к нему, хотя, что я говорю. Он и правда, все понимал. Это не все люди понимают, а звери, если с ними обращаться должным образом вопреки всему, поступают порой лучше, чем мы.

Время текло, мои припасы стали подходить к концу, и я поняла, что снова придется идти в поселение, то, что лежало за болотом в северной части леса. Собираясь в дорогу, я посмотрела на волка и зачем-то сказала ему, что приду только к вечеру. Собрав шкуры убитых мной зверей, в основном это были белки и зайцы, да еще несколько лис, я сложила их в свой заплечный мешок, надеясь, как всегда, выменять товар на продукты. Оделась потеплее – несмотря на светившее солнце и ясный день, воздух был необычайно холоден и будто звенел натянутой тетивой.

Я удивилась, когда волк провел меня до дверей и сел на пороге, глядя мне в глаза, словно спрашивал, куда идешь, да когда вернешься.

– Жди. Скоро буду, – объяснила зверю.

Он открыл пасть и издал странный звук, то ли зевнул, то ли сказать что-то пытался, а затем шагнул ближе.

Я остановилась, поглядела на дикого гостя и нерешительно протянула руку. Зверь посмотрел на мои пальцы, и впервые за все время, что жил у меня, не зарычал, как делал это раньше. Я промедлила, не решаясь прикоснуться к хищнику, затем решительно погладила его по голове и улыбнулась. Наверное, я зря сделала это, ведь таким образом я приняла его дружбу, или это он принял мою, не знаю. Да только на сердце стало легко, будто я попрощалась с добрым другом.

– Жди, – пообещала волку. – Схожу в деревню, обменяю шкуры и вернусь. Это тебе достаточно мясной похлебки, а человеку хлеб нужен, – попыталась объяснить.

Волк прищурил глаза, а я вышла и затворив за собой дверь, поспешила в путь, надеясь вернуться, домой дотемна.

Дорога моя пролегла через болотистую местность. На смену высоким раскидистым соснам и елям пришли низкорослые голые деревца, росшие на кочках вдоль тропинки, петлявшей меж стоячей воды. Сквозь серые стволы тропа проглядывала далеко вперед. Шагала я уверенно, хотя в поселение ходила нечасто. Во-первых, это было далеко, а во-вторых, нас там с бабушкой никогда не жаловали, хотя жители иногда и обращались к нам за помощью. Совета просили только, когда уже не могли справиться своими силами, или их знахарь просто не знал, что делать. К слову сказать, знахарь в поселении был слабый. Силы почти не имел, но лечить некоторые болезни или живность всякую домашнюю был горазд. Отношения у меня со стариком сложились не самые лучшие. При встрече, хотя они и были редки, он всегда взирал презрительно и только что не плевался в мою сторону.

Жители деревеньки меня тоже не жаловали. Да я особо не обращала на них внимания. Знала, что когда им действительно понадобится помощь, придут, а я отказать не смогу, потому как сила дана для того, чтобы помогать. Чаще всего прибегали тайком, чтобы никто не знал о том, что кто-то из поселения прибегнул к помощи болотницы – так называли меня его жители за глаза. А все оттого, что домик мой стоял на самом краю болота. Да глаза у меня были цвета зеленой ряски, что летом затягивает обманчивую топь.