Рай тебя не спасёт

О великодушная Тьма, кому и что я могу продать, чтобы исполнить своё желание?! Почему именно мне суждено стать тем единственным, первым в истории демоном, не имеющим пары?! Моё будущее уничтожили, лишив грядущую вечность всякого смысла. Зачем мне тысячи одиноких лет, наполненных голодом и постоянными сожалениями, жизнь, в которой я буду с завистью смотреть на других, раз за разом спрашивая у глухой, равнодушной Ночи, чем провинился, за что заслужил такие мучения?

Каждый демон рано или поздно обретает избранника, получает избавление от довлеющего веками проклятия. Каждый, но не я. У моего наказания не будет срока. Я не узнаю, каково это – жить без боли, не ощущать внутри колючего холода, вечного напряжения. Сейчас голод напоминает навязчивый зуд на подкорке сознания, но когда-нибудь он превратится в огонь, пожирающий моё тело, пламя, в котором я буду гореть и гореть, пока не сойду с ума.

Неужели нет выхода? Самого крошечного, призрачного шанса? Больше не на что надеяться и нечего ждать?

Неожиданно в моём больном, помутившемся разуме возникла идея. Плохая идея, как сказала бы Махаллат, но другой у меня, к сожалению, не было.

Глава 4

Молох успел прыгнуть в закрывающуюся воронку портала за мгновение до того, как та схлопнулась. Видимо, поэтому обычно безболезненный скачок во времени напоминал путешествие между Сциллой и Харибдой. Внутренности скрутило. В голове нарастал нестерпимый гул, переходящий в ультразвук и застывающий на одной высокой ноте за пределами слышимости. Перемещение в другую эпоху заняло секунду, но секунда эта тянулась для Молоха, как столетие. Рёбра затрещали, голова словно увеличилась вдвое, готовая лопнуть, как перезрелый фрукт. Стремительно сужающийся портал выплюнул мужчину посреди безлюдной пустыни.

Воронка раскрылась высоко в воздухе. Молох пролетел несколько метров и плашмя шлёпнулся на песок, вкус которого ощутил на языке. Кашляя и отплёвываясь, мужчина поднялся на ноги. Это было одно из самых неприятных приземлений за всю его жизнь.

Вряд ли Росс не смог рассчитать координаты перемещения – знал, что его преследуют, и открыл портал высоко над землёй, желая, как в старые добрые времена, позлить Молоха. Неужели этот синеволосый псих с ним играет?

Мужчина отряхнул брюки от песка, поправил очки и, нахмурившись, оглядел ослепительно-белые дюны, тянувшиеся до горизонта. Солнце безжалостно пекло голову. Чёрный деловой костюм, белая рубашка, застёгнутая на все пуговицы, галстук и туфли – для местного климата на Молохе было слишком много одежды.

Жнец выбрал юго-западное направление: в ту сторону уводил магический след. Синеволосый безумец прыгнул в портал на пять минут раньше и успел скрыться – телепортировался несколько раз в этом времени. Молох не мог переместиться следом. Он чувствовал себя так, словно на предельной скорости пронёсся сквозь вращающиеся жернова. Слабым и беспомощным. Дезориентированным. Для того чтобы воспользоваться обычной магией богов смерти, надо было сосредоточиться, но перед глазами пульсировали круги, а голова казалась пустой и тяжёлой.

Воздух от жары дрожал. Горизонт расплывался. Высокие барханы теряли очертания в знойном мареве. Ноги проваливались в песок. Солнце било в глаза. Жнец шёл, прикрывая лицо от редких порывов ветра, оставляющих во рту привкус пыли. Дважды на пути Молоха встречались торговые караваны. Люди, сидящие на верблюдах, смотрели на мужчину в странной чёрной одежде с ужасом, принимая за джинна пустыни. Некоторые хватались за амулеты и шептали отгоняющие демонов заклинания.

«Это Сет! Сет, проклятье на наши головы! – в страхе восклицали торговцы. – Помоги нам Осирис!»

Силы вернулись к Молоху у границы старого кладбища, засыпанного песчаной бурей. Там же обрывались слабые магические вибрации, которые вели его на протяжении всего пути. Либо безумец умело замёл следы, либо спрятался среди этих полуразрушенных надгробий. Голова больше не болела. Теперь Молох мог телепортироваться, но не знал куда: ориентир исчез.

Мужчина огляделся по сторонам. Его окружали ровные ряды мастаба, протянувшиеся далеко вперёд. Что если Росс скрывается где-то здесь? Тишина оглушала. Налетевший ветер поднял в воздух облако пыли. Песок скрипел на зубах, раздражал глаза, забивался под ногти, в одежду, в каждую щель и трещинку. В клубах этой пыльной взвеси Молох заметил человеческий силуэт. Женщина, с ног до головы закутанная в бурнус, стояла, прислонившись к каменной стене мастаба, и не сводила с мужчины внимательных глаз. Секунда – и она исчезла вместе с утихшим ветром, но Молох не мог отделаться от тревожного ощущения, будто видел прежде эти неправильные черты. Неприятное чувство, словно смотришь на мутную фотографию и знаешь: человек на ней тебе знаком, но изображение слишком нечёткое, чтобы вспомнить.

Молох тряхнул головой, пытаясь избавиться от странного наваждения. Просто женщина, которая пришла навестить своего покойного родственника. Просто женщина. Обычная человеческая женщина.

«Смерть Великая, я её видел! Но где?»

– Ох братец, ты такой надоедливый! – Знакомый голос, раздавшийся за спиной, застигнул жнеца врасплох.

Последнее, что успел заметить Молох, прежде чем окружающий мир померк, – мазнувшие по его лицу ядовито-синие дреды.

Глава 5

Судя по тому, как густо сеть голубых жилок покрывала лицо ведьмы, лет ей было не меньше тысячи, и этот преклонный возраст бросался в глаза: в местной иерархии женщина занимала не самую высокую ступень, и её способности оставляли желать лучшего. Возможно, мне следовало обратиться за советом к колдуньям из круга старейшин, но, подозреваю, за такую дерзость они бы дружно плюнули мне в лицо. Ни одна талантливая ведьма не согласится торговать магией, сочтя это унизительным. Всё, что ей требуется, она получает от заботливых хранительниц Грозовой башни.

Какое бы низкое социальное положение ни занимала колдунья, к которой я обратился за помощью, она, как и прочие, чувствовала себя оскорблённой необходимостью оказывать кому-то услуги, а потому нашла способ выразить мне презрение, назначив встречу не где-нибудь, а на берегу Смрадного болота. Таким образом она словно говорила: «Я тебя не уважаю», – как раз в духе своей высокомерной расы.

Узнав о моей проблеме, ведьма расхохоталась. На её лице не было морщин, но кожа напоминала карту извилистых рек. Голубые вены дробили внешность, подобно царапинам на старинном портрете.

Ведьма веселилась, сидя на берегу бурлящего, пахнущего серой болота. То в одном, то в другом его месте на поверхность поднимались пузырьки газа и лопались, источая зловоние. Чёрный ноготь рисовал круги на воде, в которой водились столь жуткие твари, что я, демон, не рискнул бы опустить туда руку. Густую тину вдоль берега разрезал чешуйчатый хвост.

– Что можно сделать? – спросил я.

Колдунья захохотала злораднее, и мне захотелось сжать её горло, обрывая омерзительный, разносящийся по болотам смех. Я жалел, что пришёл сюда, но мне необходим был совет. Я устал биться головой о стену в поисках решения, которого, возможно, не существовало. Думать об этом было невыносимо. Стоило вспомнить предсказание пифии, и меня захлёстывала волна сильнейшей, ослепляющей ярости.

А ведьмы… Ведьмы лучше других разбирались в человеческих душах и умели просчитывать события наперёд.

– Не понимаю, почему нельзя поступить так, как веками поступали все демоны до тебя? – отсмеявшись, заключила мерзавка.

– Зеркало судеб…

– Да-да, – перебила ведьма. – Значит, надо создать условия чудовищные настолько, что контракт станет для твоей пары единственным выходом. Смотри.

Я склонился над болотной мутью и замер в ожидании то ли чуда, то ли неминуемой катастрофы, когда подтвердятся худшие из моих опасений. Палец, выводивший круги на воде, застыл, но рябь от него продолжала бежать по грязной поверхности. Быстрее и быстрее. То, что я увидел позже, заставило меня отшатнуться в ужасе.

– Это… отвратительно, – прошептал я, пытаясь побороть тошноту. – Просто безумие. Она меня возненавидит.

– Если узнает, но можно поступить хитро, – ведьма опять улыбалась. На мой взгляд, она улыбалась слишком часто. Её мимика раздражала, но, во всяком случае, не так сильно, как недавний, похожий на кашель смех. Если бы она начала хохотать и сейчас, после того как показала эту зверскую сцену, клянусь, я убил бы её, не задумываясь.

– К чему такая жестокость? Мне кажется, это слишком. Неужели нельзя обойтись без, – я брезгливо взмахнул рукой, не в силах подобрать достаточно крепкое слово, чтобы выразить отношение к увиденному, – без всего этого?

– Вспомни, что сказало Зеркало. Ничто другое не будет достаточным. Если хочешь обмануть судьбу, действовать надо наверняка.

– Но…

Я не знал, что возразить, поэтому растерянно замолчал, сражаясь с головной болью. Сначала оглушающий приговор пифии, теперь это… Никогда я не был в таком смятении. Немыслимая дикость, на которую меня толкала ведьма, вызывала внутренний протест, но отчаяние вынуждало хвататься за любую возможность, лишь бы избежать самой страшной для демона трагедии. Причинять боль любимым невыносимо, но и жить без них ужасно. Хаос сокруши, я чувствовал, что ещё чуть-чуть – и сойду с ума. Я просто не мог больше об этом думать, бесконечно прокручивать в мыслях вероятные последствия то одного, то другого своего решения.

– Если она узнает, что я в этом замешан, то никогда меня не простит.

– Сделай так, чтобы этого не случилось.

От вереницы образов, отражённых в болотной жиже, от тяжёлых испарений и булькающих на поверхности пузырьков газа меня замутило. Над водой стелился ядовитый туман. Сквозь него на противоположном берегу темнели хилые деревца, такие же сухие и скрюченные, как рука ведьмы, требующей плату за совет. Услуга за услугу.

Я опустился на колени и покорно подставил шею, сначала ощутив влажное прикосновение губ, а затем и боль от вонзающихся зубов. Если самое ценное в человеке – душа, то в демоне – кровь.

Глава 6

В себя Молох приходил медленно. Судя по положению солнца, он не менее трех часов провёл без сознания. Песок облепил его, словно бинты – мумию. Смешался со слюной и вязкой массой размазался по лицу. Кожа головы зудела. Волосы стояли торчком, а в приоткрытый рот, по ощущениям, набилась половина пустыни.

То, что спятивший жнец оставил Молоха в живых, удивляло, вызывало странное умиление. Сложно было ожидать от Росса большего проявления братской привязанности, и мужчина ощутил себя почти тронутым. Пошатываясь от тупой боли в затылке, Молох встал. Небо над пустыней стремительно темнело. Сколько драгоценного времени он потерял из-за своей рассеянности, заставившей его пропустить удар?! Пока разум Молоха отдыхал, маньяк отправился дальше, оставляя за собой след из трупов. Где жнец сейчас? В какой стране и в каком столетие? Сколько новых неприкаянных душ успело появиться за эти долгие три часа?

Молох выудил из песка очки и с удивлением обнаружил, что его рубашка расстёгнута. Половина пуговиц отсутствовала, словно кто-то с силой рванул на нём ткань. Кожу на груди неприятно стягивало. Мужчина наклонил голову, дрожащими пальцами ощупывая свежие раны. Перед уходом безумный братец оставил на его теле послание. Зубы заскрежетали от злости. Руки стиснулись в кулаки. Кровавыми штрихами порезов на груди Молоха было выведено корявое, но хорошо читаемое слово: «Зануда».

Глава 7

Четыре часа Ева вбивала координаты и соединяла точки, строя в программе каркас многоквартирного дома. И теперь, проведя последнюю линию, нажав кнопку расчёта и просматривая результаты, с досадой поняла, что полвечера потратила впустую. В вычислениях закралась ошибка, но будь Ева проклята, если найдёт, какую из трёхсот пятидесяти пяти координат внесла неверно. Легче открыть новый файл и всё перечертить. Ещё четыре убитых часа.

Выругавшись, Ева рассерженно шлёпнула компьютерной мышкой по коврику и откинулась на спинку стула.

«Я просто феерическая идиотка. Надо было считать вручную».

Так или иначе она уже договорилась со своим дипломным руководителем и менять что-либо было поздно.

Идиотка или нет, но, по крайней мере, Ева догадалась выбрать для дипломного проекта одну из самых распространённых тем, найти из базы старых работ похожие варианты и частично скопировать чужие чертежи, адаптировав под свои расчёты. Четырнадцать форматов размером с ученический стол. Она же не дура, чтобы делать диплом с нуля.