Полтора года жизни

5) На фоне прекрасного здоровья (мой кашель к тому времени прошел) мы рискнули бесплатно сходить в оперу. Стоячие места в Венскую оперу продаются за полтора часа до начала и стоят всего три евро. Огромная толпа народа собирается с торцевого входа и “терпеливо” ждет открытия касс. Мы специально пришли за два часа до начала и в итоге не прогадали – приобрели заветные билеты в числе первой десятки счастливчиков, пока остальные участвовали во всеобщей давке.

6) Дважды прокатились на трамвае “Д” – главном экскурсионному маршруте, проезжающего мимо основных достопримечательностей (Ратуши, Университета, Парламента, Дворца, Бельведера, Оперы). Еще мы не миновали вниманием трамваи № 1 и № 2, у которых также были весьма неплохие, хотя и менее насыщенные маршруты.

По сути, каждый день мы открывали для себя что-то новое в этом прекрасном городе, но к концу ноября начали повторяться: гуляли по набережной от Ro?auer L?nde до Schweden platz; ели мороженое у Zanoni & Zanoni; катались на трамваях; стали завсегдатаями сетевых кондитерских Der Mann & Str?ck.

Когда Дэвид объявил нам о том, что мы двигаемся дальше, сильнее всего эта новость порадовала меня, так как Саманте было абсолютно всё равно, где именно будет находиться её шалаш с любимым. За прошедший месяц её характер потерпел кардинальный перелом – из сильной и независимой женщины она превратилась в любящую и заботящуюся девчонку. Я округлившимися глазами наблюдала за тем, как она добровольно порхает над плитой, складывает белье Дэвида или отдает своему любимому последнюю печеньку. Но самое главное – она позволяла Дэвиду называть себя рыженькой! Дэвид не хотел называть свою возлюбленную “Сэм”, так как это звучало слишком по-мужски, поэтому называл её Самантой или рыженькой и она вполне нормально реагировала на второе обращение к своей персоне. Со стороны мне казалось, что либо моя подруга сошла с ума, либо просто переехала жить в другой мир.

Глава 16. Чехия. Прага

На сей раз Дэвид решил нас предупредить о переезде за сутки до срыва с места. Сделав генеральную уборку в салоне автомобиля, перестирав и пересушив все вещи, и забив холодильник едой, мы, наконец, отправились в путь.

Если выезжать из Вены по трассе Е-461, тогда до Праги можно добраться за четыре-пять часов, в зависимости от скорости и наличия пробок, но нам не повезло. Под Брно мы прокололи колесо и нам пришлось простоять три часа в ожидании, пока служба технической помощи к нам доберется и провозится с проблемным колесом. Непредвиденные расходы значительно ударили по нашему декабрьскому бюджету, что не могло нас порадовать.

В Праге мы были в шесть часов вечера, но, из-за коротких дневных часов и моросящего дождя, казалось, будто уже все восемь. В полпятого утра мой вечно молчавший мобильный (мой новый номер телефона знали только родители) начал трезвонить и сорвался с антресоли вниз в гостиную. Быстро спускаясь вниз, я сорвалась вслед за ним и буквально бухнулась рядом с телефоном, после чего села на свою пятую точку.

– Алло, – непонимающе произнесла я, судорожно сжимая мобильный в руке.

– Сегодня, десятого декабря, в четыре часа ты в третий раз стала тётей, – радостно прокричал мне в ухо отец.

– Что случилось?! – очутились передо мной взъерошенные Дэвид с Самантой, проснувшиеся от моего гулкого падения.

– Эмилия родила?! – на всякий случай уточнила у отца я, после чего услышала утвердительное “да” и громко сообщила рядом стоящим. – Эми родила!

Пару месяцев назад Эмметт узнал, что у него будет не ПРОДОЛЖАТЕЛЬ РОДА БЛАНКАР, а ВСЕГО ЛИШЬ девочка. Со слов мамы, новоиспеченный родитель был не в восторге от столь НЕОЖИДАННОГО поворота, но всех подробностей семейного счастья четы Бланкар мне не рассказывали, да я и не спрашивала.

– Джессика Изабель Бланкар, ростом в сорок пять сантиметров, весом в три килограмма и сто грамм! – восторженно произнес папа. – Ты бы её видела – девочка точная копия меня! Голубоглазая красотка…

Тем утром мы так и не смогли больше уснуть. Позавтракав, уже в семь часов мы отправились гулять по просыпающейся Праге. River Camping Prague – кемпинг, в котором мы остановились, находился всего в четырех километрах от Старого города Праги. Он буквально расположился в центре, в зеленой зоне на реке Влтавы. Здесь была отличная связь с центром города, до которого можно было добраться на трамвае или метро. В общем – отличное место.

Рождение племянницы мы отметили глинтвейном и трдло*, после чего соревновались в быстром произношении слова “трдлошница”[10 - Трдельник или трдло – традиционное лакомство, встречающееся в ряде стран центральной Европы.].

За последующие пару недель Прага невольно стала у меня ассоциироваться с уличными артистами. Разношерстные музыканты, мимы и фокусники буквально наводнили Рождественскую Прагу. Самым крутым впечатлением от этого города оставил день, когда мы случайно зашли в один из многочисленных соборов этого города и попали на репетицию церковного хора. Мои перепонки дрожали от наслаждения, а моя душа выворачивалась от мысли о том, что грядущее Рождество я проведу не в том составе, в котором проводила прошлое. Сразу после этих мыслей на меня нахлынули воспоминания об Адвенте, который в прошлом году я также провела с братьями Олдриджами и семьей, и я поспешила покинуть сказочный собор, который буквально штормил мою ноющую душу.

Еще Прага запомнилась мне как столица марионеток и не только потому, что в каждой третьей лавке можно было купить куклу на ниточках, но и из-за своих знаменитых Пражских курантов. Средневековые башенные часы, установленные на южной стене башни Староместской ратуши, являются третьими по возрасту астрономическими часами в мире и старейшими, которые всё еще работают. Каждый день напротив Орлоя собираются сотни туристов, жаждущих понаблюдать за знаменитым шоу фигурок. Зрелище весьма впечатляющее.

* * *

В Сочельник Рождества мы созвонились с Британией, поздравили всех с праздником и отправились в величественный собор Святого Вита. Устроив вечером настоящий Рождественский ужин в нашем домике на колесах, было очень весело дарить Дэвиду подарки, которые мы купили ему за его же деньги. В итоге от меня он получил перчатки (свои он умудрился потерять за неделю до праздника), а от Сэм огромное пряничное сердце, которое он, впоследствии, умял в пару укусов. Мне же досталась милейшая марионетка от Сэм и чешский фарфор в виде огромной пивной кружки: “Спасибо, Дэвид, теперь я точно чувствую себя пьянчужкой”.

На следующий день после Рождества, несмотря на мороз, мы прогуляли до поздней ночи, буквально зависнув на Староместской площади с глинтвейном в руках, наблюдая за потрясающим световым шоу, а когда вернулись – обнаружили пропажу. Наши карманы в буквальном смысле обчистили. В сумме у нас украли два мобильных телефона, пятьдесят евро и последнюю жвачку Сэм. Конечно, мы обратились в полицию и конечно понимали, что пропажу вряд ли удастся отыскать. Хорошо еще, что Дэвид забыл свой телефон в машине, однако его сим-карта была заблокирована. Так созвон с домом снова временно оборвался (Дэвид обещал в скором времени разблокировать свою сим-карту, если мы ему напомним, но мы всё время забывали). Однако это было не страшно, так как во время отдыха в Дании мы не общались с домом на протяжении полутора месяца и домашние уже были привыкшими к нашей “не зоне доступа”.

Этой ночью я спала беспокойно. Да, у меня украли не просто телефон с брелком от Swarovski, а целый кусок памяти. По сути, этот подарок я получила ровно год назад от… Важных мне людей. Вот только я не могла заснуть по другой, непонятной мне причине. Возможно, из-за потери телефона я вдруг остро почувствовала какую-то “оборванную связь”, вот только не могла уловить, что именно это была за связь.

Глава 17. Польша. Вроцлав – Варшава

И хотя Рождественская Прага была ожившей сказкой, мы всё равно не могли устоять на одном месте дольше одного месяца. Десятого января мы отправились в Польшу, решив разделить её на два города – Вроцлав и Варшаву. До Вроцлава через Либерец было всего пять часов езды, а так как нам было не привыкать к подобным переездам, дорога выдалась весьма спокойной.

Вроцлав – первый город, не являющийся столицей (если не учитывать того факта, что он является столицей Силезии, исторической области в Центральной Европе), который мне так сильно понравился. Мы задержались в нем на целых две недели, буквально утонув в его колорите: костёл святой Эльжбеты, дома Яси и Малгоси, Ратуша, дома Старого города и знаменитые Вроцлавские гномы – это не просто перечисление достопримечательностей – это настоящая, ожившая сказка. Тумский же остров – это отдельная серенада, под которую был выделен отдельный день моей жизни. Мы бродили по его мостам, ботаническому саду и прочим паркам изумительной, покрытой снегом красоты, побывали на ночной экскурсии в зоопарке, посетили национальный музей и рассмотрели в деталях Рацлавицкую панораму. Когда же на вечернюю улицу острова вышел настоящий фонарщик, чтобы зажечь газовые, а не электрические уличные фонари, я словно растворилась в сказке Андерсена.

Несколько ночей подряд мы посещали самый большой поющий фонтан в Европе, который в зимний период использовался в качестве катка. На морозе мне безумно хотелось горячего глинтвейна, но после Нового года Сэм наотрез отказалась от алкоголя из-за того, что в праздничную ночь перебрала и отключилась еще до полуночи. Дэвид поддерживал столь благородный порыв своей “рыженькой”, поэтому я тоже отказывалась от согревающего напитка, который в этот сезон продавался на каждом шагу.

* * *

До Варшавы, огибая Лодзь, мы доехали за четыре часа. Если честно, я смутно помню первые два дня пребывания в Варшаве и все его музеи, замки и дворцы, которые мы оббежали за мгновения ока, так как третий день затмил всё.

Двадцать седьмое число наступило так неожиданно, что я даже забыла о его значении. Поэтому, когда я вернулась в наш дом после покупки вкуснейших пирожных, и на меня посыпалось конфетти сразу из трех хлопушек (что здесь делает Тайлер Купер?!), я на мгновение потеряла дар речи. Оказалось, что я впервые в жизни забыла о собственном дне рождения, хотя прежде была уверена в том, что такое в принципе невозможно – чтобы человек забывал о подобном, не достигнув минимум седьмого десятка жизни. Дэвид и Сэм в тайне от меня организовали праздничное пиршество в честь моего появления на этой планете, совершенно секретно пригласив на него Тайлера. Оказалось, что к зиме Тайлер всё-таки решился продать квартиру в Эрфурте и сейчас временно жил с родителями в Варшаве. Однако парень не был в восторге от нового места жительства, поэтому в ближайшем будущем он хотел куда-нибудь переехать, вот только еще не определился куда именно.

Так уж получилось, что Дэвид и Саманта отпраздновали мой день рождения куда более ярко, нежели я. Со слов Сэм я поняла, что они организовали “незабываемый” романтический ужин с “незабываемым” продолжением, в то время как я гуляла по замерзшим Лазенкам[11 - Крупнейший парк в Варшаве, занимающий 76 гектаров в центре города.] и слушала действительно увлекательную историю переезда Тайлера из Германии в Польшу.

* * *

Если поначалу общение с Тайлером всем приносило одно удовольствие (парень неплохо ориентировался в городе и знал много тайных лазеек, благодаря которым мы экономили кругленькую сумму денег), то к началу февраля он начал поднадоедать конкретно мне. Всё-таки каждый день видеть человека, который не является твоим родственником или лучшим другом, бывает вредно – начинаешь замечать его недостатки, вроде гиперобщительности или гипервнимания по отношению конкретно к твоей персоне. Поэтому, не то, чтобы я была рада тому, что Сэм заболела, но я была довольна тем, что у меня есть действительно веская причина не пойти с Тайлером в театр на День святого Валентина, чего рыжеволосая определенно не понимала. Накануне, во время ужина, Саманта отравилась местным мясным пирогом, который по факту являлся обыкновенными варениками. Если честно, от одного вида этого пирога даже меня подташнивало, но я поначалу списывала это на то, что слегка переела, пока Сэм поутру не начало выворачивать наружу (хорошо, что она успела добежать до туалета прежде, чем выплюнула всё это дело на кровать). Я с облегчением думала о том, что мы с Дэвидом, в отличие от Саманты, съели в два раза меньше этого “чуда”, тем самым избежав подобных последствий. И, если честно – эти последствия были ужасны. Я еще никогда не видела рыжеволосую в подобном состоянии. Поначалу даже казалось, будто её вообще никогда не отпустит. Следующие же сутки после отравления Сэм буквально ничего не могла есть, периодически извергая из себя остатки пищи. Тринадцатого ей вроде как полегчало, и Дэвид решил организовать для любимой незабываемый день всех влюбленных, поэтому на целый день ретировался в неизвестном направлении, прихватив с собой своё портмоне. Мы же с Самантой пообещали ему не скучать во время посещения дворца Острожских, деньги на которое Дэвид оставил на столе в гостиной.

Мы уже направлялись по запланированному маршруту, как вдруг Сэм решила зайти в аптеку и купить себе лекарство от обезвоживания. Отдав ей деньги, я попросила рыжеволосую не тратиться на что-то дорогостоящее, так как нам могло не хватить буквально нескольких копеек на билеты во дворец, после чего я осталась у входа в аптеку, залюбовавшись выступлением уличного мима.

Сэм вышла из аптеки бледная, словно мел, поэтому я не начала протестовать, когда она вдруг изъявила желание вернуться домой. В конце концов, дворец Острожских за сутки никуда бы не делся и позже его можно будет посмотреть вместе с Дэвидом в любой другой день, а вот состояние моей тетки меня действительно напрягало.

Придя домой, я проводила Сэм взглядом до спальни, после чего отправилась переодеваться. Напялив на себя черную футболку и просторные штаны, я, стоя на кухне, пила клубничный компот, когда Сэм вышла из туалета с потерянным видом и побелевшим лицом. Из-за мысли о том, что у нее снова началось обострение, я даже не заметила того, что она держала в руках.

– Ты чего? – испуганно спросила я, отставляя стакан с недопитым компотом на раковину.

– Я беременна.

– Что?! – от сильных эмоций сорвалась на шепот я, переведя взгляд на руки рыжей.

– Я беременна, – повторила она, протянув мне тест на беременность. Сначала я смотрела на две полоски ошарашенным взглядом, после взяла тест из рук напарницы и начала его вращать в руках, словно из-за преломления света одна из полосок могла бы вдруг испариться.

– Ты уверена? – с подозрением спросила я, исподлобья посмотрев на Саманту.

– У меня задержка в пять дней, – упершись руками в бока, как часто делала я во время сильных переживаний, ответила Сэм.

– Так… – только и смогла выдавить я, после чего продолжила. – Что нам делать? Я имею в виду… Тест ведь может ошибаться и задержка может быть ложной. Как нам проверить наверняка? Купим еще один тест?

И снова именно Сэм должна была знать, что делать в затруднительной ситуации, хотя именно здесь и сейчас, именно я должна была трезво мыслить. Но трезво мыслить в данной ситуации у нас вообще не получалось. Нас обоих буквально штормило – и я и Саманта одновременно впали в нервную дрожь.

Уже через два часа я сидела в коридоре какого-то медицинского центра и благодарила удачу за то, что одна из заранее забронировавших время женщин не пришла на прием к гинекологу, и мы чудесным образом попали в форточку, буквально вырвав свободное место в регистратуре. Сэм не было так долго, что я начинала серьезно переживать и уже хотела заглянуть в кабинет, в котором она зависла, когда она вдруг возникла передо мной.

Мы ни слова не проронили, пока не очутились в небольшой кафешке через дорогу, в которой заказали по чашке кардамонового чая.

– Ну что? – сделав глубокий вдох, наконец, спросила я.

– Поздравляю. У тебя будет двоюродный брат или сестра – смотря как карта выпадет.

На меня вдруг нахлынуло смутное чувство радости – прежде у меня и надежды не было на обретение брата или сестры, хотя бы двоюродного, так как у меня не было дядь или теть, за исключением Саманты, которая еще минимум одно десятилетие планировала гулять по свету, после чего, наверное, усыновила бы какого-нибудь подкидыша вроде себя. Смутным же моё счастье было потому, что на нем лежала неопределенность – что будут делать родители ребенка?

– Поздравляю, ты станешь мамой, – хмыкнула я и Сэм вдруг неожиданно, и как-то сконфуженно улыбнулась. – Ты ведь хочешь этого ребенка, правда? – с надеждой добавила я.

– Конечно хочу, – не задумываясь ответила рыжеволосая, отчего с моих плеч, словно гора начала скатываться, пока она вдруг не добавила. – Вот только…