Отступница

– Проснись и пой!

– Ч-что?.. Что так громко-то?.. – мученически простонала я.

– О-о-о… Ты что, месяц не спала?

– Годы, Конан. Я не спала годы.

– Уже два часа дня. Есть хочешь?

– Ужасно сильно, – с неприязнью призналась я, ощутив, как при упоминании еды у меня резко сжался желудок.

– Я знаю, где можно хорошо покормить тебя. Но для начала тебе необходимо пройти медицинский осмотр. Все, за исключением тебя, уже прошли его.

– Какой ещё нахрен медицинский осмотр, Конан? Нас ведь вчера продезинфицировали – этого что, недостаточно?

В ответ он только рассмеялся мне в лицо, что заставило меня всерьёз нахмуриться и закрыть перед носом незваного гостя дверь.

Меньше чем через пять минут я была готова к выходу из капсулы. Но готова я была только внешне. Внутренне я немного сомневалась в своей готовности, хотя и предвкушала встречу с новым внешним миром.

Сидя в стоматологическом кресле с широко распахнутым ртом, я смотрела на мир через специальные, похожие на солнцезащитные очки, защищающие мои глаза от висящих над моей головой, слепящих лампочек. Стоматолог, мужчина лет сорока, рассматривал мои зубы уже несколько секунд, и с каждой секундой его глаза всё больше округлялись:

– Надо же! – вдруг с восторженной ноты заговорил он. – Какие хорошие зубы! – с этими словами он отошёл от моего кресла и выключил лампочки, тем самым позволяя мне закрыть рот. – Давно не видел таких здоровых зубов, особенно у новоприбывших. Просто замечательные зубы.

– Ваши слова понравились бы трапперам, – усмехнувшись, сиронизировала я, но доктор явно не понял моего юмора. Напротив, ему словно не понравилась моя шутка, отчего он поспешил отвести свой взгляд в сторону.

– Быстро ты, – заметил Конан, ожидающий меня перед кабинетом.

Мы вместе направились к двери следующего кабинета.

– Доктор сказал, что у меня замечательные зубы. Я сыронизировала, ответив на это замечание мыслью о том, что эта информация понравилась бы трапперам. Кажется, моей иронии не поняли.

– Подгорный город в основном состоит из Уязвимых, которые на момент Первой Атаки находились здесь на службе, чуть меньше здесь Неуязвимых, а остальные – трапперы, которые всегда из пришлых. Согласно примерной статистике, процентное соотношение между этими тремя группами местного населения следующее: сорок пять процентов Уязвимые, тридцать пять процентов Неуязвимые и двадцать процентов бывшие трапперы. Конкретно у этого стоматолога родной брат был траппером. Несколько лет назад его якобы случайно не стало во время ремонтных работ на гидроэлектростанции.

– Якобы? В таком случае, что с ним произошло на самом деле?

– На самом деле поговаривают, будто его порешил один из новоприбывших Неуязвимых, у которого трапперы вырезали половину семьи.

От услышанного я незаметно для собеседника вздрогнула.

– Но это ведь самосуд.

– Поэтому информация о том, чем ты занимался до попадания в город, особенно если ты Уязвимый, здесь считается опасной, а потому по негласной, но логичной договорённости между всеми тремя группами населения, она тщательно скрывается.

От услышанного я неосознанно сдвинула брови:

– У меня закрадываются серьёзные сомнения относительно функциональности местной судебной системы.

– Забудь о ней. Она откровенно сильно хромает на обе ноги. Здесь властвует метод кнутов и пряников: если успеешь вовремя взять пряник, кнут не рассечёт твою руку. И так по кругу: ты будешь красть пряник и оставаться с целой рукой, либо сечь её снова и снова, и снова.

Я продолжила хмуриться. Значит, и здесь ведутся войны. Подпольные. То есть самые коварные.

Социум – самый неисправимый идиот из всех известных. На пьедестале он опережает даже любовь.

Мы остановились напротив кабинета, в котором происходил забор крови для общего анализа. Я уже хотела заходить в него, как вдруг передо мной прошмыгнула черноволосая девушка в белом халате. Распахнув настежь дверь кабинета и ловко закрепив её таким образом, чтобы она не закрылась повторно, она, не оборачиваясь, попросила меня проходить. Мне это показалось странным, но я лишь пожала плечами и зашла в кабинет.

Разместившись на стуле напротив медсестры, я свободно протянула ей левую руку и невольно посмотрела вперёд, туда, где в коридоре, скрестив руки на груди и вне зоны видимости медсестры, стоял Конан. Он смотрел прямо на меня и, словив на себе мой взгляд, улыбнулся мне. В ответ я тоже улыбнулась, как вдруг медсестра с такой силой вогнала иглу в мою вену, даже не перевязанную по технике безопасности жгутом, что я резко закусила губу и повернула голову в её направлении. Она же, словно ни в чём не бывало, начала забор хлынувшей крови. Неосознанно я осмотрела её: выкрашенные в максимально чёрный цвет ровные волосы длинной до лопаток, небольшая грудь, но зато непропорционально большие губы, форма которых в мире до Первой Атаки была среди любимейших у падких на такого рода красоту мужчин. Я перевела взгляд на её бейдж: помощник доктора Сибилла Стоун.

Закончив забор крови из вены и с силой приложив к кровоточащей ране вату, она взялась за мой палец: проткнула его иглой с такой силой, будто планировала отрезать мне по меньше мере фалангу. От боли я даже подпрыгнула на стуле.

– У вас какие-то проблемы? – сквозь зубы выдавила я, наблюдая за тем, как медсестра набирает в пипетку кровь.

– Никаких проблем, – метнула в меня взгляд Стоун, и я сразу же поняла, что на самом деле проблемы есть, и, кажется, вполне даже серьёзные, вот только в чём они могут заключаться, я даже приблизительно угадать не смогла. Критические дни?.. Размолвка с начальством?.. Диета?..

Выйдя из кабинета всерьёз порезанной и с окровавленными ватами в обеих руках, я с задором посмотрела на Конана и, криво ухмыльнувшись, процедила сквозь зубы:

– Стерва.

Утвердив диагноз неизвестной, я направилась дальше по коридору.

– Со склонностью к абьюзу и бесконтрольным истерикам.

– Вы знакомы? – удивлённо приподняла одну бровь я.

– Моя бывшая.

Я резко затормозила:

– Так выходит меня только что безжалостно полосовали из-за тебя?

– Похоже на то. – Я впервые увидела на его губах виноватую улыбку.

– Знаешь, получается, что Айзек был прав, когда говорил, что ты падок на стервозных особ, – с этими словами я продолжила идти дальше.

– Ты что, приписываешь себя к стервозным особам?

– Неплохая попытка, продвинутый, – не останавливаясь, сердито прижимала окровавленную вату к локтю я. – Но давай ты лучше поймёшь уже сейчас, чем будешь продолжать заблуждаться дальше: тебе ничего не светит.

Резко остановившись, Конан неожиданно одернул меня за уцелевшее предплечье, таким образом заставив остановиться и меня тоже:

– Давай-ка разберёмся с этим. – Я решила, будто он продолжает обсуждать поднятую тему, так что уже почти выдала свой колкий ответ с заранее заготовленной вызывающей интонацией, как вдруг он указал на дверь очередного кабинета. – Твои сбитые кулаки и порезы быстро залатают здесь. Заходи.

Глава 5.

Лазерное восстановление эпидермиса, дермы и даже мышц стало широко применяться в медицине в конце восьмидесятых годов прошлого века. Прежде я никогда не видела этой технологии и тем более не испытывала её на себе, и считала, что все подобные изобретения канули в лету вместе со старым миром, но, как оказалось, они не канули. Мои сбитые до посинения и кровоподтёков кулаки, плюс неаккуратная работа помощника доктора Сибиллы Стоун, сгладились: места ранений обрели новую, розовую, похожую на младенческую кожу. И сразу же зачесались. Предупредив меня о необходимости воздержаться от чесания, доктор обработал беспокойные места мазью, моментально снизившей уровень зуда, и наконец отпустил меня. С момента моего захода в кабинет до момента моего выхода из него с новой кожей прошло не более пятнадцати минут. Обычная биоинженерия, но по ощущениям всё равно что настоящее волшебство.

Кабинет лазерной хирургии был последним перед выходом из медицинского крыла, у которого меня всё ещё дожидался Конан. Раз не ушёл после высказанной мной позиции, значит парень из целеустремлённых. Это хорошо.

Перед тем, как пропустить меня в город через блокирующий турникет, медицинская сестра попросила меня протянуть руку в полупрозрачный цилиндр. Стоило мне это сделать, как на моей руке, рядом с ключом от капсульного номера, появился ещё один браслет: фиолетовый, с квадратом по центру, на котором были нарисованы две зигзагообразные линии, отдалённо напоминающие волны. Как только браслет закрепился на моём запястье, турникет передо мной поменял цвет с алого на зелёный, явно желая пропустить меня вперёд. Но теперь я не стремилась проходить. Мне необходимы были разъяснения.