Трилогия алой зимы

– Тогда увидимся, когда я нападу на след амацуками. – Широ слегка поклонился. – Доброй ночи, госпожа из храма.

Эми проследила, как он свернул за угол, не оставляя следов. Прикусив губу, она задалась вопросом: неужели Широ будет спать в снегу? Он ведь тоже наверняка устал. Может, стоило предложить ему остаться…

Она помотала головой. Остаться в ее комнате? О чем она только думает? Разувшись, Эми беззвучно закрыла дверь и поспешила по коридору. Широ будет в порядке. Кто знает, сколько лет он прожил в одиночку; Эми ему не нужна – если только для того, чтобы снять онэнджу. Вот и все.

Уже потянувшись к двери спальни, Эми вдруг замерла – и со вздохом направилась в ванную. Запершись там, она сняла грязную одежду и неохотно повернулась к зеркалу.

Самой явной жертвой ночного приключения стали волосы. Длинные пряди спутались, из них торчали веточки и листья. На шее и плече запеклась кровь, а красные полосы на коже к утру наверняка превратятся в жуткие синяки. Эми вздрогнула при виде четырех ранок с одной стороны шеи и пятой с другой. Ну, по крайней мере их не видно под волосами.

Локти и колени уже наливались синевой кровоподтеков. Ладони были содраны, на одной остался след от клыка Юмэя. Ребра болели после стальной хватки Широ, убегавшего от они. Болело все.

Однако сильнее всего в глаза бросались не раны, а темный символ посреди груди. Метка камигакари Аматэрасу. Только появившись, она была совсем бледной, как тень на коже, но теперь налилась черным цветом. Эми прижала к метке ладонь, желая вырвать ее из плоти и, тем самым, из души – однако магия так не работала.

Раздевшись, Эми не сняла лишь одну вещь – шелковый мешочек на кожаном шнурке, который всегда оставался при ней. Мешочек этот был плоским, вышитым цветами и напоминал талисманы на удачу, которые продавались в храмах во время фестивалей, но внутри него хранился сильный омамори, скрывающий ее ки от ёкаев. Без него если не Широ, то по крайней мере Юмэй сразу бы догадался, кто она такая.

Эми взялась за мягкую мочалку и промыла ранки на шее. Ткань испачкалась свежей кровью, и в одиночестве ванной комнаты Эми позволила себе расплакаться. Она беззвучно проливала слезы из-за полной страха ночи, пережитой боли, усталости, лжи и предательства. Из-за своей глупой наивности, ведь Широ так легко обвел ее вокруг пальца.

Кое-как вымывшись, перевязав раны и расчесав волосы, Эми скользнула обратно в спальню и переоделась для сна. Она рухнула на постель лицом в подушку. Одеяла сбились в ногах, но сил их расправлять уже не осталось. Эми лежала с закрытыми глазами; усталость накатывала волнами, притупляла боль. Постепенно погружаясь в сон, Эми гадала, почему думает не об опасности, страхе и тревожных известиях. Вместо этого она вспоминала, как Широ признался, что не помнит жизнь до проклятых онэнджу… лунный свет на лице, голос, выражение глаз, которое она мельком увидела – омут безнадежного отчаяния, глубокого, как океан.

Глава 13

Дверь хранилища с треском отъехала в сторону.

– Эми? – позвал Катсуо.

– Доброе утро! – отозвалась она, выглянув из-за полки, и увидела, как он неуверенно замер на пороге в лучах солнца. – Я здесь.

Эми повернулась к разложенным вокруг нее книгам. Катсуо приблизился и, опустившись на корточки, изумленно оглядел все эти развалы.

– Так вот где ты сегодня прячешься, – произнес он. – А я думал, что все еще отсиживаешься у себя.

Эми нервно поправила шарф. После ночных приключений с Широ следующие два дня она провела у себя в комнате, сославшись на легкую простуду, чтобы никто не увидел внушительные синяки, которые оставил ей на шее Юмэй. Фуджимото и Нанако переполошились, поэтому сегодня Эми вышла на прогулку – предусмотрительно замотавшись шарфом.

– Мне уже гораздо лучше, – произнесла она, избегая взгляда Катсуо. Ложь входила в число запретных для камигакари грязных деяний, так что врать она умела плохо. – Хотела подышать свежим воздухом.

– Не назвал бы воздух здесь свежим, – заметил Катсуо. – Что это у тебя?

Эми скорчила рожицу, глянув на книги.

– Просто хотела… ну, после нашей встречи с они я хотела поискать более сильные офуда для защиты. Чары барьера и оков долго не держатся.

Встреча с они была отнюдь не единственной причиной, однако уточнять это Эми не собиралась.

– Как правило, офуда отражают силу, – пояснил Катсуо. – Линии на снегу не хватает постоянства, поэтому барьер долго не протянет. А вот линия, высеченная в камне, – другое дело, тогда он будет крепче. Связать ёкая чарами напрямую тоже не очень действенно. Лучше поймать его внутри чего-нибудь и сковать это место. – Катсуо задумчиво постучал пальцем по подбородку. – Впрочем, если ты хочешь связать ёкая так, чтобы наверняка, то нужен маругата.

– В смысле, круг изгнания?

– Да. Простой круг – это самая основная форма, а маругата может быть очень сложным. Так можно поймать ёкая и загнать его ки в сосуд, чтобы связать его навсегда. Таким способом древние сохэи избавлялись от бессмертных ёкаев, которых нельзя убить.

По спине Эми пробежал холодок.

– Есть ёкаи, которые не могут умереть?

– Нет, умереть может любой из них, – поправил Катсуо. – Ки – это жизненная энергия, и неважно, кто ты – человек, ёкай или ками, как только твоя ки иссякнет, ты умрешь. Но очень сильный ёкай может со временем возродиться. Помнишь легенду об Орочи, восьмиглавом драконе? Он бесчинствовал и требовал в жертву девушек, иначе он разрушал целые города. Слабые ками, которые там жили, хотели его убить, но понимали, что он вернется и уничтожит их. Поэтому они ждали, позволяя дракону разорять земли, убивать как людей, так ёкаев, пока тот не привлек внимание куницуками. В конце концов Сусаноо бросил Орочи вызов и убил его. Слабые ками знали, что если дракон падет от руки кого-то столь же могущественного, как Сусаноо, то останется мертвым куда дольше. Но сказания предупреждают, что однажды дракон вернется свести с ним счеты.

Эми уже слышала эту историю, но о деталях никогда не задумывалась.

– То есть если сохэй сумеет убить сильного ёкая, тот может возродиться и начать мстить людям?

– Ага. Поэтому сохэи не убивают ёкаев, а запечатывают их ки. Это единственный способ стопроцентно от них избавиться. Печати со временем теряют силу, но пока кто-то их обновляет, ёкай останется заключен навсегда. – Катсуо обвел рукой стену, видимо, имея в виду мир вокруг. – Говорят, что есть семьи сохэев, которые по сей день стерегут самых могущественных ёкаев, когда-то бесчинствовавших на земле.

– А я могу научиться делать какой-нибудь маругата? – спросила Эми.

– Знаешь, как исполнить танец Пяти цветков в Небесном саду для весеннего фестиваля?

– Конечно!

– Тогда одним ты уже владеешь, – улыбнулся Катсуо.

– Маругата… танец?!

– Не сам по себе, а круг, который ты рисуешь во время танца. Это простой маругата, для него даже не нужен заговор. Если ёкай войдет в такой круг, то оцепенеет и не сможет двигаться, пока граница не будет нарушена. Это, в общем-то, и все его действие, но это надежнее, чем офуда.

Эми сощурилась, вспоминая известный и манящий сольный танец. Мико исполняли его каждый год, и она прекрасно знала движения. Во время него приходилось не только танцевать, но и рисовать на огромном листе бумаги углем. Очертить идеальный круг, грациозно танцуя, было сложно даже опытной мико.

– Круг изображают на полу, обычно на бумаге, – объяснил Катсуо. – Можно и не танцевать, но рисовать его нужно в том же направлении, что и при танце, иначе он не сработает. Часть силы маругата заключается в ритуале его создания.

Эми кивнула. Многие танцы мико обладали силой, которую притягивали из земли особые ритуальные движения.

– Я вряд ли смогу нарисовать его быстро, – засомневалась Эми.

– Ну да, с ходу им не защититься, – признал Катсуо. – Но в храме тебе это и не надо. Мы с Минору тебя защитим.

Минору, в отличие от Катсуо, совершенно не стремился все время держаться поблизости от Эми. Можно было даже сказать, что он талантливо ее избегал, и она его за это не винила. Насколько ему известно, на земли храма не мог проникнуть ни один ёкай, а Эми не должна выходить за их пределы. Поэтому ходить за ней следом необходимости не было.

Широ, однако, преспокойно ступал на священную землю, и тории его даже не замедляли. Теоретически это значило, что он никому в храме не желал зла, однако на деле, оказавшись внутри, он в любой момент мог передумать.

– И все-таки мне кажется, что лучше иметь при себе какую-нибудь мгновенную защиту. Что, если на меня нападут и вас рядом не будет? – Эми постучала пальцем по обложке книги. – Тут пишут про оружие, пропитанное ки, и ударах вроде того, как ты нанес катаной, но я не владею никаким оружием. Рисовать маругата – это долго, значит, нужен либо более сильный офуда, либо… что-то еще.

Катсуо нахмурился.

– Разве ты не умеешь стрелять из лука?

– Церемониального лука. Я стреляла только в деревяшки.

Он закатил глаза.

– Эми, ты и правда думаешь, что между стрельбой по деревяшкам и ёкаям много разницы? Одни просто двигаются, а другие нет.