Трилогия алой зимы

– Ну, раз в храм Изанами путь нам теперь заказан, придется искать заново. – Широ окинул Юмэя взглядом. – Что думаешь? Есть следы других амацуками?

– Можно отыскать, – снисходительно произнес Тэнгу. – К солнцестоянию здесь соберутся все амацуками. А после вновь разбредутся кто куда.

– С-солнцестояние? – пролепетала Эми, удерживая панику в узде. Они знают про церемонию?!

– Они из года в год являются на этот… ритуал, – пояснил Широ. – И защищают камигакари, если происходит нисхождение.

Эми кивнула, стараясь ничем себя не выдать. Юмэй и Широ, казалось, до сих пор не заподозрили в ней камигакари Аматэрасу. Да и с чего бы? Насколько им известно – и как предполагал Коянэ, – камигакари неизменно живет при главном храме и единственный день, когда она становится открыта всем опасностям внешнего мира – это церемония. Искать камигакари в крошечном захудалом храме посреди глуши никто бы не догадался.

– Ты мико, – сухо произнес Юмэй. – Разве ты об этом не знаешь?

– Я… да, слышала. Просто не ожидала, что ёкаи так осведомлены…

– Куницуками тоже собираются на солнцестояние.

Эми резко втянула воздух.

– Да?

– Собирались, – уточнил Широ.

Она отчаянно хотела спросить, зачем им это делать. Наверняка – чтобы убить камигакари, иначе зачем им появляться ради церемонии амацуками? Однако если слишком долго обсуждать солнцестояние, можно ненароком дать ёкаям слишком много подсказок.

– Куда все-таки пропали куницуками? – поспешно спросила Эми у Юмэя, чтобы сменить тему. – Ты не отправлял ворон на их поиски?

Тэнгу перевел на нее серебристый взгляд.

– Отправлял, но тщетно.

– Сложно найти сильного ёкая, если он того не желает. – Широ прислонился затылком к стене и закрыл глаза. – Мы не знаем ни где куницуками, ни как они выглядят, ни как их искать. Они точно умеют скрывать или прятать свою ки.

– Вы не знаете, как они выглядят? – скептически поинтересовалась Эми. – Неужели никто их не видел?

– Я встречал их всех множество раз, – произнес Юмэй, – но не помню лиц.

– Ты… ты не помнишь?

Как можно позабыть лица тех, перед кем держишь ответ?

– Чем больше сила твоего духа, – проговорил Широ, не открывая глаз, – тем больше ты становишься… иным. Куницуками настолько тесно связаны с миром духов, что разум тех, кто слабее, не способен их постигнуть. Поэтому их сложно запомнить.

Он взглянул на Эми одним рубиновым глазом.

– Вспомни, как люди не увидели, кто я на самом деле. Они способны воспринимать лишь то, что им понятно, а остальное додумал их разум. Многие вскоре забудут, что они вообще меня встретили. Ты забудешь лицо Юмэя через пару недель, если снова его не повстречаешь. В моем случае тебе понадобится подольше, ведь я слабее и ты провела со мной больше времени. Но и меня ты в конце концов позабудешь.

Забыть его? Эти рубиновые глаза и раздражающую лукавую усмешку? Вряд ли.

– Я знал всех куницуками, – произнес Юмэй. – Сарутахико – высокий и крепкий. Он говорит осторожно, наделяя мыслью и весом каждое слово. Его воля непоколебима как сталь, но он всегда честен и благороден.

– Ты помнишь все это, но не его лицо? – Эми смотрела то на одного ёкая, то на другого. – А что насчет Инари?

– Ничего, – ответил Юмэй. – Уже перевалило за сотню лет с тех пор, как я лицезрел куницуками огня.

Сотня лет? Широ упоминал десятки, и Эми даже не думала, что он имел в виду столько. Неудивительно, что Широ не мог отыскать и следа Инари.

Кицунэ подавил зевок.

– Лицо того ками ты тоже забудешь.

– Но он же не ёкай, – возразила Эми. – У него человеческое лицо его сосуда.

Юмэй склонил голову к плечу, разминая шею.

– Когда ками занимает сосуд, его ки сливается с людской плотью, постепенно превращая смертное тело в нечто ему подобное. Камигакари со временем даже принимают облик ками.

Этого Эми тоже не знала.

– И вас не тревожит, что куницуками пропали? – спросила она, чтобы опять отвести разговор подальше от своих тайн. – Или вы тоже радуетесь свободе, как горные они?

Широ вздохнул.

– Ты рассуждаешь как ками, малышка-мико. Я же говорил тебе, что куницуками не правят нами, как амацуками.

– Ты так говоришь, будто ёкаи лучше ками.

– Не лучше, но мы хотя бы честно признаем, кто мы такие.

– Разве? – Эми всмотрелась в глаза Широ, стараясь увидеть в них правду, которую он так тщательно скрывал. – Тогда кто ты? Почему связан проклятьем такой силы, что снять его может лишь куницуками? Кто же тебя связал?

Широ уставился в ответ, не мигая. А потом лениво усмехнулся.

– Какая ты настойчивая, малышка-мико. Неужто желаешь узнать меня столь близко?

Щеки вспыхнули. Эми опустила взгляд и сжала кулаки. Зачем он ее поцеловал? Чтобы снова обмануть?

– Отсутствие куницуками все же пагубно, пусть и неочевидным образом, – пробормотал Юмэй, и на этот раз в его тихом голосе прозвучало не раздражение, а нотка беспокойства. Серебристые глаза смотрели вдаль, словно видели сквозь стены храма. – Их сила тает, и от этого страдают все. Леса истощаются без живительного присутствия Узумэ. Гибнут горы. Бушуют пожары. Дожди не приходят вовремя, а снег выпадает раньше срока. Мы слабеем, и ками проникают на наши земли. В воздухе висит страх. Где они? Почему бросили нас? – Юмэй пришел в себя и поднялся на ноги. – Ночь на исходе. Я верну тебя в храм Аматэрасу.

Эми проследила, как Юмэй покинул храм, и по ее коже пробежали мурашки. В воздухе висит страх. Исчезновение куницуками настолько губительно? Не только для ёкаев, но и для всего мира? Ками и ёкаи уравновешивают друг друга, и мир не может существовать как без одних, так и без вторых. Неважно, как сильно Эми любила солнце, бесконечный день разрушителен, равно как и бесконечная ночь. Ками знали о происходящем? Было ли им до этого дело? Власть, амбиции – не так это и важно, наверняка амацуками понимали, что миру нужны и их противоположности.

Усталость сковывала Эми тяжелыми цепями.

Она шагала рядом с Широ по длинной дороге. Юмэй в облике ворона оставил их в миле от храма Шираюри и улетел. Когда Эми пожаловалась, что можно было и поближе, Широ объяснил, что Тэнгу способен перемещаться в пространстве лишь с точностью до пары миль. А когда Эми поинтересовалась, почему он не отнес их дальше просто в когтях или на шее, Широ ухмыльнулся и в свою очередь спросил, в самом ли деле она считает, что Юмэй захочет их туда-сюда таскать, как пернатый мул.

Спустя пятнадцать минут пути небо начало светлеть, став из черного темно-синим. Через час уже рассветет. Тревога Эми росла с каждым шагом. Ее отсутствие совершенно точно заметили. Фуджимото и Нанако будут в ярости, но это меркло по сравнению с тем, как при мысли о реакции Катсуо ее пронзала невыносимая вина. Может, стоило его предупредить? Тогда он или отправился бы с ней – или попытался ее остановить. А она не хотела рисковать, поэтому ей не подходило ни то, ни другое.

И по возвращении она взглянет в глаза последствиям, как уже взглянула в глаза правде. Теперь она уже не могла изворачиваться и цепляться за хрупкую надежду, что в руководство каннуши закралась ошибка.

Теперь она знала всю истину. Пусть Коянэ и попытался ее убить, он не лгал, ему было незачем. Единственной ложью было то, что Эми слышала всю жизнь. Интересно, как удивила бы правда Юмэя и Широ…