Древняя мудрость

Древняя мудрость
Анни Безант

Анни Безант

Древняя мудрость

(Очерк теософических учений)

Введение. Основное единство всех религий

Чтобы хорошо жить, нужно хорошо мыслить, и Божественная Мудрость – назовем ли мы ее древним санскритским именем брахма-видья или более современным греческим именем теософия– является именно таким широким мировоззрением, которое способно удовлетворить разум как философия и, в то же время, дать миру всеобъемлющую религию и этику. Некогда было сказано по поводу христианских священных писаний, что они содержат в себе и такие всем доступные места, которые ребенок мог бы перейти вброд, и такие глубокие, переплыть которые по силам только гиганту.

Подобное же определение можно сделать и относительно теософии, ибо некоторые из ее учений до того просты и приложимы к жизни, что любой человек со средним развитием может и понять, и провести их в своем поведении, тогда как в других таится такая глубина, что самый подготовленный ум должен напрягать все силы, чтобы овладеть ими.

В этой книге будет сделана попытка изложить перед читателем основы теософии таким образом, чтобы выяснить ее главные начала и истины, выражающие собой стройное представление о вселенной, а затем дать такие подробности, которые могли бы облегчить понимание этих начал и истин и их взаимоотношений. Элементарное пособие не может и претендовать дать читателю всю полноту знания, но оно должно дать ему ясные основные понятия, которые в его воле будет расширить со временем. Очерк, заключенный в этой книге, дает мне основные линии, чтобы при дальнейшем изучении оставалось лишь заполнить их подробностями, необходимыми для всестороннего знания.

Давно уже замечено, что великие мировые религии имеют много общих религиозных, этических и философских идей. Но, тогда как самый факт получил общее признание, причина его вызывает немало разногласий. Некоторые ученые признают, что религии выросли на почве человеческого невежества, вызванные воображением дикаря, и лишь постепенно переработались из грубых форм анимизма и фетишизма; их сходство приписывается примитивным наблюдениям над одними и теми же явлениями природы, произвольно объясненными, причем поклонение солнцу и звездам является общим ключом для одной школы мысли, а фаллическое поклонение таким же общим ключом для другой школы. Страх, желание, неведение и удивление приводили дикаря к олицетворению сил природы, а жрецы пользовались его страхами и надеждами, его туманными фантазиями и его недоумением. Мифы преображались постепенно в священные писания, а символы – в факты, и так как их основы были везде одни и те же, то и сходство делалось неизбежным. Так творят исследователи «Сравнительной мифологии», а неумение люди хотя и не убеждаются, но замолкают под градом веских доказательств; они не могут отрицать сходства, но в то же время чувство их протестует: неужели самые дорогие надежды и высочайшие стремления – не что иное, как результат представлений дикаря и его беспросветного невежества? И возможно ли, чтобы великие руководители человеческих рас, мученики и герои жили, боролись и умирали лишь потому, что были введены в обман? Неужели они страдали из-за простого олицетворения астрономических фактов или из-за плохо замаскированных непристойностей варваров?

Другое объяснение общих черт в мировых религиях утверждает существование единого первоначального учения, охраняемого Братством великих духовных Учителей, происхождение которых относится к иной, более ранней эволюции. Учителя эти действовали как воспитатели и руководители юного человечества вашей планеты и передавали различным расам и народам поочередно основные религиозные истины в форме, наиболее подходящей для них. Основатели великих религий были членами единого Братства, а помощниками их в этой великой задаче били Посвященные и ученики различных степеней, отличавшиеся прозрением, философскими знаниями или же высокой чистотой жизни. Они направляли деятельность младенческих народов, устанавливали их образ правления, издавали для них законы, управляли ими в качестве королей, обучали их как учителя, руководили ими как священники; все народы древности почитали этих великих существ, полубогов и героев, оставивших свои следы в литературе, архитектуре и законодательстве.

Что такие представители человечества действительно жили, это трудно отрицать ввиду всемирного предания и древних писаний, уцелевших до наших дней, и ввиду многочисленных развалин и других безмолвных свидетелей, не имеющих цены лишь в глазах невежественного человека, Священные книги Востока – лучший показатель величия тех, кто составлял эти книги, ибо кто был способен в позднейшие времена хотя бы приблизительно подняться до духовной высоты их религиозной мысли, до озаряющего света их философии, до ширины и чистоты их этических учений? И когда мы находим, что эти священные книги содержат в себе учения о Боге, о человеке и о вселенной, которые все тождественны по существу, хотя и разнятся по внешним формам, неизбежным выводом отсюда является происхождение всех этих учений из единого источника. Этому единому источнику мы даем имя Божественной Мудрости, в греческом переводе теософии. Как происхождение и основа всех религий она не может быть враждебна ни одной религии. Она лишь очищает их, раскрывая ценное внутреннее значение многого, что утеряло свой первоначальный истинный вид вследствие невежественного извращения и благодаря наносным суевериям. Но теософия пребывает во всех религиях и в каждой стремится раскрыть заключенную в ней мудрость. Чтобы стать теософом, не нужно отказываться от своей религии. Необходимо лишь более глубоко проникнуть в суть своей собственной веры, тверже овладеть ее духовными истинами и с более широким кругозором подойти к ее священным учениям. В древности теософия вызвала религии к жизни, в наши времена она же должна оправдать и защитить их. Она и есть та скала, из которой все мировые религии были высечены, тот родник, из которого все они вытекали. Перед трибуналом критики разума она оправдывает глубочайшие стремления и благороднейшие эмоции человеческого сердца; она утверждает наши надежды на будущее и возвращает нам, облагороженной, нашу веру в Бога. Истина всего сказанного становится более очевидной по мере того, как мы изучаем различные Священные Писания. Достаточно взять несколько выдержек из богатого материала, доступного нам, чтобы установить этот факт и дать изучающему этот вопрос верное направление в его поисках дальнейших доказательств. Главные духовные истины могут быть сведены к следующему:

I. Единое. Вечное, Непознаваемое, Реальное Бытие.

II. Из Него[1 - That; индусы называют Первоисточник То (Tat), отказываясь придавать ему какой-либо предикат, какой-либо атрибут. – Прим. перев.] – проявленный Бог, раскрывающийся из единства в двойственность, из двойственности в Троицу.

III. Из проявленной Троицы происходят духовные разумные Сущности, руководящие порядком Космоса.

IV. Человек есть отражение проявленного Бога и потому в основе своей троичен; его истинное реальное Я вечно и едино с Я вселенной.

V. Эволюция человека совершается путем многочисленных воплощений; к воплощению его тянут желания, освобождается же он от необходимости воплощения путем знания и самопожертвования, становясь божественным в деятельном проявлении, как он был всегда божествен в скрытом состоянии.

* * *

Китай с его окаменелой цивилизацией был населен в древности туранцами, четвертой подрасой коренной Четвертой расы, той расы, которая обитала в погибшей Атлантиде и распространила свои отпрыски по всему миру. Монголы, седьмая и последняя подраса той же коренной расы, присоединились позднее к туранцам, которые заселили Китай; таким образом, мы имеем в этой стране традиции, идущие из глубочайшей древности, предшествовавшей водворению пятой арийской расы в Индии; в Цзин-Цзян-Цзин (Classic of Purity) мы имеем отрывок из древнем Писания своеобразной красоты, дышащей тем духом мира и покоя, которыми отличается «первоначальное учение».

Г-н Легге, в предисловии к своему переводу,[2 - The sacred Books of the East, vol. XL.] говорит, что этот трактат:

Приписывается Ко Юань (Hs?an), даосу из династии By (222—227 после Р. Хр.), относительно которого существует предание, что он достиг состояния бессмертного, как его обыкновенно и называют. Он представляется чудотворцем и в то же время невоздержанным и чрезвычайно эксцентричным в своих проявлениях. Когда ему однажды пришлось испытать кораблекрушение, он поднялся из воды в совершенно сухих одеждах и свободно пошел по водяной поверхности. Под конец, он вознесся на небо среди белого дня. Все эти рассказы можно считать вымыслом позднейших времен.

Подобные истории постоянно повторяются о Посвященных различных степеней, и они вовсе не представляют собою «вымысла»; что касается Ко-Юаня, интереснее будет выслушать его собственный отзыв о книге:

Когда я приобрел истинное Дао, я повторил эту «Цзин» (книгу) десять тысяч раз. Это то, что делают Духи в Небесах и что никогда не сообщалось ученым этого низшего мира. Я получил эту книгу от божественного Правителя восточного Hwa; он получил ее от божественного Правителя Золотых Врат; он получил ее от Царственной Матери Запада.

«Божественный Правитель Золотых Врат» был титул Посвященного, который управлял царством толтеков в Атлантиде, и присутствие этого титула в книге показывает, что Цзин-Цзян-Цзин была перенесена от толтеков в Китай тогда, когда туранцы отделились от толтеков. Это предположение подтверждается содержанием короткого трактата, касающегося Дао, что означает «Путь», имя, обозначавшее в древней туранской и монгольской религии Единую Реальность. Мы читаем:

Великое Дао не имеет телесной формы, но оно производит и питает Небо и Землю. Великое Дао не имеет страстей, но оно заставляет вращаться солнце и луну. Великое Дао не имеет имени, но оно вызывает рост и сохраняет все сущее (I, 1).

Здесь мы имеем проявившегося Бога как единство, но вслед за тем возникает и двойственность:

Теперь Дао (появляется в двух формах) Чистой и Нечистой, и имеет (два условия) Движения и Покоя. Небо чистое, а земля нечистая; небо движется, а земля неподвижна. Мужское – чистое, а женское – нечистое; мужское в движении, а женское неподвижно. Коренная (Чистота) спустилась, а (нечистое) излияние разлилось далеко, и так были произведены все вещи (I, 2).

Это место особенно интересно, потому что оно указывает на активную и воспринимающую стороны Природы, на различие между Духом зарождающим и Материей питающей, на ту идею, которая столь часто встречается в позднейших писаниях.

В Дао де цзин учение о Непроявленном и Проявленном выражено весьма ясно:

Дао, могущее быть попираемо, не есть вечное и неизменное Дао. Имя, которое может быть обозначено, не есть вечное и неизменное имя. Не имеющий имени это – Творец неба и земли; имеющий имя это – Мать всех вещей… Под обоими видами это воистину одно и то же, но когда начинается развитие, Оно получает различные имена. Оба вместе называются «Тайной» (I, 2, 2, 4).

Изучающие Каббалу вспомнят при этом одно из божественных Имен: «Сокровенная Тайна». И опять:

Было нечто неопределенное и цельное, существовавшее ранее неба и земли. Как тихо оно было и бесформенно, и вне опасности (быть истощенным). Можно рассматривать его как Мать всего сущего. Я не знаю его имени, и я даю ему обозначение Дао. Делая усилие, чтобы дать ему имя, я называю его Великое. Великое, Оно подвигается (в постоянном течении). Подвигаясь, Оно удаляется. Удалившись, Оно возвращается назад (XXV, 1-3).

Чрезвычайно интересна здесь идея выступления и возврата Единой Жизни, так. хорошо знакомая нам из индусской литературы. Знакомым представляется и стих:

Все под небесами произошло от Него как существующее (и наименованное); существование это произошло от Него как не существующее (и не поименованное) (XI, 2).

Для того, чтобы вселенная могла возникнуть, Непроявленный должен был произвести Единого, от которого произошли двойственность и тройственность:

Дао произвело одного; Один произвел Двух; Двое произвели Трех; Трое произвели все вещи. Все вещи оставляют позади себя Тьму (из которой они произошли) и выдвигаются, дабы заключиться в Свет (в который они вступили), будучи приведены в созвучие Дыханием Пустоты (XLII, 1).

«Дыхание Пространства» было бы лучшим выражением. Так как все произошло от Него, Оно существует во всем:

Все проникает великое Дао. Оно находится и справа и слева… Оно облекает все вещи как бы в покров и не присваивает себе господства над ними. Оно может именоваться и в мельчайших вещах. Все вещи возвращаются (к своему корню и исчезают), не зная, что Оно управляет их возвратом. Оно может именоваться и в величайших вещах» (XXXIV, 1, 2).

Чжуан-цзы (Chwang-ze, в IV столетии до Р. Х.), в своем изложении древних учений ссылается на духовные разумные Существа, происходящие от Дао:

Он имеет и корень и причину их бытия в Самом Себе. Прежде чем были небо и земля, древнее того, Он существовал в полной безопасности. От Него произошло таинственное существование Духов, от Него – таинственное существование богов (Кн. VI, часть 1, секция VI, 7).

Вслед за тем перечисляются имена этих духовных Сущностей, но роль, которую они играют в китайской религии, столь известна, что излишне будет приводить цитаты, относящиеся к ним.

Человек рассматривается как существо троичное: «Даосизм, – говорит Легге, – признает в человеке дух, разум и тело». Это подразделение ясно выражено в Цзин-Цзян-Цзин, в учении, по которому человек должен уничтожить в себе желание для того, чтобы соединиться с Единым.

Дух человека любит чистоту, но его мысль нарушает ее. Душа человека любит тишину, но желания нарушают ее. Если бы он мог всегда отгонять свои желания, душа его пришла бы сама по себе к тишине. Пусть его мысль станет чистой, тогда и дух его очистится… Причина, по которой люди не достигают чистоты, заключается в том, что мысли их не очищались и желания их не изгонялись прочь. Если человек в состоянии изгнать желания и если он посмотрит после того внутрь себя, в свои мысли, они уже более не его; и если он после того посмотрит снаружи на свое тело, оно уже более не его; а если он посмотрит вдаль на внешние вещи, и с ними он не имеет уже ничего общего (I, 3, 4).

Затем, после перечисления ступеней, ведущих «к состоянию полного покоя», ставится вопрос:

В подобном состоянии покоя, не зависимого от места, как может возникнуть желание? Если же более не возникает желания, настает истинный покой и тишина. Эта истинная тишина становится постоянным свойством и отзывается (безошибочно) на внешние вещи; воистину, это верное и постоянное качество держит в своей власти природу. В таком постоянном отзыве и в такой постоянной тишине пребывает постоянная густота и покой. Тот, кто владеет этой абсолютной чистотой, входит постепенно в (вдыхание) Истинное Дао (I, 5).

Прибавленное переводчиком слово «вдыхание» скорее затемняет, чем выясняет смысл, так как «входить в Дао» вполне соответствует всей мысли и согласуется с другими Писаниями.

Уничтожению желания Даосизм придает большое значение; один из толкователей Цзин-Цзян-Цзин замечает, что понимание Дао зависит от абсолютной чистоты, и

Приобретение такой Абсолютной Чистоты зависит вполне от удаления (из души) желаний, что и представляет настоятельный, практический урок всего Трактата.

Дао де цзин говорит:

Всегда находить нас должны без желаний,
Если глубокую тайну Его мы измерить хотим;
Но если желание останется в нас навсегда,