Эзотерическое христианство, или Малые мистерии

Глава IV. Исторический Христос

Мы уже говорили в первой главе о тождествах, существующих во всех мировых религиях; мы видели, что эти тождества в верованиях, символах, обрядах, церемониях, жизнеописаниях и установленных празднествах, привели к возникновению современной школы, которая все это единство приводит к одному и тому же источнику, человеческому невежеству. Из этих тождеств было выковано орудие, которым наносились смертельные удары одной религии за другой, и особенно жестоким нападениям подвергалось христианство и историческая подлинность его Основателя. Приступая к изучению жизни Христа, к обрядам христианства, его таинствам и доктринам, было бы большой ошибкой не считаться с фактами, выставляемыми сравнительной мифологией. При верном понимании они могут послужить скорее в пользу, чем к разрушению религии. Мы видели, что апостолы и их преемники обращались с Ветхим Заветом вполне свободно, придавая его аллегорическому и мистическому смыслу гораздо более значения, чем историческому; при этом они ничуть не отрицали и последний, хотя и учили своих верующих учеников, что некоторые из историй Ветхого Завета, имеющие, по-видимому, исторический характер, в действительности не более, как аллегория. И нигде необходимость в таком понимании не является столь настоятельной, как при изучении Иисуса, названного Христом.

Ибо, если не распутать переплетающихся нитей и не разобрать, где символы принимаются за события, а аллегории за исторические факты, – мы рискуем утерять многое из поучительности самого повествования и из его возвышенной красоты. Нельзя в достаточной мере подчеркнуть то обстоятельство, что христианство выигрывает, а вовсе не теряет если к вере и праведности, предписанным апостолами,[157 - 2 Петра 1:3.] присоединится и знание. Многие боятся, что христианство будет ослаблено, если разум начнет проникать в его смысл, если события, считавшиеся историческими, приобретут более глубокое, мифическое или мистическое значение. В этом видят «опасность» для веры. В действительности знание только усиливает веру, и изучающий христианство найдет с радостью, что бесценная жемчужина озаряется все более чистым и ярким блеском по мере того как с нее снимаются покровы неведения.

В наше время существуют две школы, резко враждующие между собой по поводу истории великого еврейского Учителя. Одна из них не признает в повествованиях о его жизни ничего, кроме мифов и легенд, которые давались как объяснения определенных естественных явлений природы; в этом видели пережиток картинного способа передачи явлений природы с целью запечатлеть в умах необразованных людей широкие классификации естественных событий, которые признавались значительными сами по себе и могли быть применены к нравственному воспитанию людей. Все разделяющие эту точку зрения принадлежат к определенной школе, которая пополняется широко образованными и высокоразвитыми людьми, а вокруг них группируется менее образованная толпа, которая с большой резкостью подчеркивает разрушительные элементы в критических исследованиях этой школы. Противниками ее являются приверженцы ортодоксального христианства, которое утверждает, что вся история Иисуса есть исторический факт, без примеси легенды или мифа. Они убеждены, что все евангельские повествования ни что иное, как история человека, родившегося девятнадцать веков назад в Палестине и лично прошедшего через все переживания, изложенные в евангелиях; и они отрицают, чтобы эти повествования имели какое-либо иное значение, кроме личной бого-человеческой жизни. Эти две школы в полном антагонизме: одна утверждает, что все есть легенда, а другая убеждена, что все есть история. Между ними находятся различные оттенки того мировоззрения, которое называется обыкновенно «свободомыслием»; последнее рассматривает жизнь Христа отчасти как легендарное и отчасти как историческое событие, но и оно не дает ни определенного метода толкования, ни достаточного объяснения для всего сложного целого. И рядом с этим, в самих пределах христианской церкви, возрастает все большее число верующих и преданных христиан с тонко развитым религиозным сознанием, которые видят в евангельских повествованиях гораздо более, чем историю единого Богочеловека. Они утверждают, основываясь на тех же св. Писаниях, что в истории Христа заключено более глубокое и более важное значение, чем какое представляется ее исторической поверхностью. Признавая исторический характер Иисуса, они в то же время утверждают, что Христос более, чем человек Иисус, что Его значение для людей глубоко мистично. В подтверждение своих доводов они указывают на такие выражения, как слова апостола Павла: «Дети мои, для которых я снова в муках рожден, доколе не изобразится в вас Христос».[158 - Галат. 4:19.] Здесь апостол, очевидно, не может иметь в виду исторического Иисуса, а определенные переживания человеческой души, которые он понимает как возникновение Христа в ее глубине. И тотчас же Учитель объявляет, что хотя он и знал Христа по плоти, отныне он более не будет знать Его таковым;[159 - 2 Коринф. 4:16.] из этого ясно, что хотя он и признавал Христа во плоти, т. е. Иисуса, он достиг и более возвышенного понимания Его, и в этом новом понимании для него утратилось прежнее значение исторического Христа. Подобная точка зрения начинает распространяться в наши дни, и лицом к лицу с фактами, приводимыми сравнительным изучением религий, в недоумении от противоречий в евангельских текстах, смущенные задачами, которые оказываются неразрешимыми, пока они связываются с поверхностным смыслом священных писаний, – современные последователи Христа с отчаянием повторяют, что «буква убивает» и только «дух животворит» и что необходимо уловить более глубокий смысл в том повествовании, которое старо как мир и всегда служило жизненным центром для каждой мировой религии. Люди с этим направлением, которое не может быть обозначено как определенная школа мысли, с одной стороны, как бы протягивают руку тем, которые принимают все за легенду, убеждая их признать и историческую основу, а с другой стороны – они же говорят своим единоверцам, что опасность растет, что если христиане и впредь будут придерживаться буквы писаний, не выдерживающих критики все более растущего знания наших дней, – все духовное значение христианства может быть окончательно подорвано. Является опасность утерять «историю Христа» и с ней самую идею того Христа, который был поддержкой и вдохновением для миллионов благородных душ на Востоке и Западе, хотя бы Его называли другими именами и поклонялись Ему под другими формами; опасность эта стала угрозой для всего человечества, которое духовно обнищает, утеряв жемчужину такой неоценимой красоты.

Чтобы избежать этой опасности, необходимо распутать различные нити в истории Христа и поместить их рядом, одна возле другой – нить истории, нить легенды, нить мистицизма. Они перепутались в одно сплетение, и распутывая их, мы увидим, что сама история, – по мере того, как она освещается светом знания, – становится не менее, а более ценной и что в ней, как во всем, основанном на истине, чем ярче освещение, тем яснее выступает присущая ей красота.

Мы начнем наше исследование с исторического Христа, затем возьмем Христа мифического и под конец Христа мистического и тогда мы увидим, что элементы, извлеченные из этих аспектов, и составят Иисуса Христа христианских церквей. Все они входят в состав того грандиозного и патетического Образа, который господствует над мыслями и чувствами христианского мира, того Человека Скорбей, Спасителя и Господа, так сильно возлюбившего людей.

Исторический Христос, Иисус Целитель или Наставник

Нить жизнеописания Иисуса может быть без особого затруднения отделена от двух других нитей, с которыми она тесно переплетена. Мы облегчим нашу задачу, если начнем черпать из той летописи прошлого, которую оккультно подготовленные лица могут проверить сами и из которой некоторые потребности, касающиеся Иудейского Учителя, были даны миру через компетентных оккультных исследователей. Может быть, читатель отнесется критически к слову «компетентный», когда оно прилагается к оккультизму. Но оно означает не что иное, как человека, достигшего путем определенного метода особых знаний и развившего в себе силы, которые позволяют ему обосновывать свое суждение относительно исследуемого предмета на личном непосредственном знании. Совершенно так же, как мы считаем Гексли компетентным в биологии, как мы говорим о старшем Вранглере как о знатоке математики, или о Лайэлле, как о знатоке геологии, так же можем мы назвать компетентным в оккультизме такого человека, который, с одной стороны, сумел овладеть основными теориями строения человека и космоса, а с другой – развил в себе способности, которые существуют во всех людях в зачатке и могут проявиться у каждого, кто начнет правильно применять к себе надлежащие методы развития; те способности, которые позволяют самому человеку исследовать явления природы в их наиболее сокровенном действии. Так же как человек может родиться с наклонностью к математике и упражняя эти свои способности в течение многих лет, до чрезвычайности развить свои математические дарования, так же человек может родиться с известными способностями души и развить их до высокой степени воспитанием и дисциплиной. Если, развив в себе эти способности, он начнет применять их к изучению невидимых миров, то такой человек становится компетентным в оккультной науке и может самостоятельно проверять летописи, о которых я говорила выше. Такие проверки настолько же недоступны для обыкновенного человека, насколько математическая книга, написанная символами высшей математики, недоступна для лиц, не знающих этой науки. Это знание в его совершенстве в такой же мере исключительно, в какой исключительно всякое иное совершенное знание. Рожденный с известной способностью и развивший эту способность до полноты, овладевает в совершенстве и соответствующим знанием; рожденный же без такой способности или не развивший ее, должен помириться со своим неведением. Это – условие каждого знания и оно относится к оккультизму так же, как ко всякой другой науке.

Оккультные летописи[160 - «Оккультными летописями» называются отраженные в слоях окружающего земную атмосферу эфира, которые сохраняются от всех событий, совершающихся на земле.] подтверждают некоторые евангельские повествования, но не все; они развертывают перед нами жизнь Иисуса и таким образом дают возможность освободить ее от мифов, с которыми впоследствии перемешалась действительность.

Дитя, Иудейское имя которого изменено в имя Иисуса, родилось в Палестине на 105 лет ранее принятой даты рождения Иисуса Христа, во время консульства Публия Рутилия Руфа и Гнея Маллия Максима. Родители его были бедны, но происходили из благородного рода и воспитывали его на еврейских Св. Писаниях. Пламенная религиозность и ранняя серьезность отрока Иисуса побудили его родителей посвятить его религиозной и аскетической жизни. Вскоре после одного посещения Иерусалима, во время которого необычайный разум отрока и его влечение к оккультному знанию проявились в его беседах с учеными богословами Храма, родители отправили его в пустынную область южной Иудеи для обучения в общине ессеев.

Когда ему исполнилось девятнадцать лет, он вступил в монастырь ессеев, находившийся близ горы Сербал; монастырь этот охотно посещался учеными, направлявшимися из Персии и из Индии в Египет. Там была собрана великолепная библиотека оккультных книг, часть из которых была индусского происхождения из загималайской области. Из этого средоточия мистической науки Иисус отправился позднее в Египет. Изучив до глубины тайную доктрину, которая была душою ессейской общины, он получил в Египте Посвящение в качестве Ученика единой Белой Ложи, из которой вышли все Основатели великих религий. Ибо Египет был всегда одним из мировых центров, где хранились истинные мистерии, по отношению к которым все полудоступные мистерии являются лишь бледным и далеким отражением. Мистерии, известные в истории под названием Египетских, были отражением истинных явлений, происходивших «на Горе», и там получил юный Иисус высшее Посвящение, подготовившее его к Царственному Священству, которое ожидало его впереди. И так сверхчеловечна была его чистота и так безгранично его благоговение, что придя в возраст, он выделялся как существо высшего порядка среди суровых и несколько фанатичных аскетов, в общине которых он воспитывался. Он изливал на окружавших его суровых Иудеев аромат своей мудрости с такой кротостью и нежностью, словно в бесплодной равнине пышно расцвел розовый куст и своим тонким благоуханием освежал раскаленный воздух пустыни. Властное очарование его непорочной чистоты окружало его как бы светлым ореолом, слова же его, хотя и редкие, всегда дышали нежностью и любовью, пробуждая даже в самых грубых и суровых людях временное смягчение. Так жил Иисус в течение двадцати девяти лет своего смертного существования, вырастая в праведности и благодати.

Эта сверхчеловеческая чистота и пламенная религиозность сделали Иисуса, человека и ученика, достойным стать обителью могучей Сущности, храмом для Силы Вышнего.

Час пробил, пришло время для божественного Проявления, которое приходит на помощь человечеству в эпохи, когда необходим бывает новый толчок для ускорения духовной эволюции, когда над миром занимается заря новой цивилизации. Западный мир зачинался в лоне времен, готовый к рождению, и пришло время для тевтонской субрасы принять скипетр власти из слабеющих рук Рима. Но для ее вступления на предназначенный путь должен был прийти Спаситель Мира и благословить младенческую расу.[161 - По учениям теософии все человеческие расы и их подрасы выполняют ту или иную задачу общечеловеческой эволюции. Когда одна раса заканчивает свою миссию, тогда на смену ей появляется следующая, и это всегда соединяется с переходом человеческой цивилизации на новую ступень. Так, четвертую, кельтскую подрасу арийской коренной расы сменила пятая, тевтонская, а ее в свою очередь сменит шестая, только еще зарождающаяся, и это явление так же будет сопровождаться пришествием Великого Учителя.]

Могущественный «Сын Божий» должен был воплотиться, верховный Учитель, «полный благодати и истины», в котором божественная мудрость обитала в полной мере, который был воплощенное «Слово», Свет и Жизнь, изливающиеся в безграничном изобилии, истинный родник Живой Воды, Господь Мудрости и Сострадания – таково Его имя – покинув Свою Потаенную Обитель, пришел в человеческий мир.

Ему нужно было земное воплощение, нужна была человеческая форма, тело человека. Кто же был более достоин, кто был более способен радостно отдать свое тело для Того, пред кем ангелы и люди преклоняются в глубочайшем благоговении, как не этот чистейший и благороднейший из всех «Совершенных», незапятнанное тело и непорочная душа которого являли собой лучший цвет человечества? Человек Иисус отдался как добровольная жертва, «предложил себя незапятнанным» Господу любви, принявшему эту чистую обитель для воплощения Своего и обитавшему в ней в течение трех лет смертной жизни.

Момент этот отмечен в преданиях, собранных в евангелиях, как Крещение Иисуса, когда появился Дух Святой, исходящий с неба как голубь и пребывающий в Нем»,[162 - Иоанн 1:32.] и когда голос с небес возгласил: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение».[163 - Матф. 3:17.] Он был истинно «возлюбленный Сын», в которого Отец вложил свое благоволение и с того времени «Иисус начал проповедовать»[164 - Матф. 4:17.] и стал той чудесной тайной, «Богом, явившимся во плоти»,[165 - Тим. 3:16.] возвестившим божественность человеческой природы. Ибо Он сказал: «Не написано ли в вашем законе: Я сказал: вы – боги? Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание: Тому ли, Которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: „богохульствуешь“, потому что Я сказал: “Я – сын Божий?”»[166 - Иоанн 10:34—36.] Воистину, все люди разделяют божественную природу, ибо Дух Божий живет в них, но не во всех проявляется божественность так, как она проявилась в возлюбленном Сыне Всевышнего.

Этой проявившейся духовной Сущности мы можем безошибочно дать имя «Христа»: это Он явился в форме человека Иисуса, обходя горы и долины Палестинские, уча, исцеляя и собирая вокруг себя учеников из числа наиболее развитых душ. Редкое очарование Его царственной любви, изливавшейся из Него, как лучи из солнца, притягивало к Нему всех страдающих, усталых и обремененных; нежная магия Его кроткой мудрости очищала, облагораживала и облегчала жизнь людей, приходивших в соприкосновение с Его жизнью. Притчами и яркими образами учил Он невежественные массы, толпившиеся вокруг Него и, выявляя силы чистого Духа, исцелял больных словом или прикосновением, усиливая магнетическую энергию Своего непорочного тела силой, исходившей из Его внутренней жизни. Отвергнутый Ессейскими братьями, среди которых Он начал свой подвиг, Он нашел в них то противодействие, которое образно изображено в истории искушения; причиной этого противодействия было обнародование им той духовной мудрости, которую они считали своим собственным тайным сокровищем, и еще потому, что его всеобъемлющая любовь притягивала к Нему всех отвергнутых и презираемых. Вскоре вокруг него сгустились облака ненависти и подозрения. Учителя и правители Его народа начали смотреть на Него с завистью и гневом; Его духовность была постоянным укором для их себялюбивой корысти, Его сила – непрестанным, хотя и безмолвным указанием на их слабость. Не более трех лет прошло со времени Его крещения, а буря, грозившая Ему, уже разразилась, и человеческое тело Иисуса понесло кару за то, что послужило обителью для божественного Воплощения.

Небольшая группа избранных учеников, которых Иисус выделил как хранителей Своего учения, были лишены физического присутствия своего Учителя, прежде чем они успели усвоить Его наставления; но это были души уже высоко поднявшиеся, вполне готовые для восприятия божественной мудрости и способные передать ее менее готовым людям. Наиболее восприимчивым был «любимый ученик Иисуса», самый молодой из всех, наиболее ревностный, пылкий, глубоко преданный своему Учителю, – он разделял Его дух всеобъемлющей любви. Св. Иоанн представлял собой в период, последовавший за физическим отбытием Христа, дух мистической любви, стремящейся к экстазу, к видению божественного и к слиянию с Ним, тогда как позднее появившийся апостол Павел представлял собой аспект Мудрости в мистериях Христа.

Учитель не забыл своего обещания явиться к ним, когда мир потеряет Его: «Не оставлю вас сиротами, приду к вам. Еще немного, и мир уже не увидит Меня, а вы увидите Меня…»[167 - Иоанн 14:18,19.] Он действительно приходил к ним в течение пятидесяти лет или около того, в Своем тонком сверхфизическом теле, продолжая начатые наставления и обучая их в области сокровенных истин. Большинство учеников жило вместе, в уединенной местности, на границе Иудеи; они не привлекали к себе внимания, так как в те времена было много общин, живших с внешней стороны подобно им; они проводили время в изучении глубоких истин, преподанных им Учителем, и в приобретении «даров Духа Святого».

Эти внутренние обучения, начатые еще тогда, когда Он жил в физическом теле среди них, и продолжавшиеся после того, как он покинул его, образовали основу «Мистерий Иисуса», которые составляли принадлежность церкви первых веков христианства; их жизненная сила стала тем внутренним ядром, вокруг которого собирались разнородные элементы, послужившие для образования позднейшего церковного христианства.

В замечательном отрывке, называемом «Пистис София», мы имеем документ высочайшего интереса, относящийся до сокровенного учения, записанный знаменитым Валентином. В нем говорится, что в течение одиннадцати лет после своей смерти Иисус поучал своих учеников «в области первых статутов, вплоть до области первой мистерии, той, которая за покрывалом».[168 - Valentinus. Transl. by G. Mead. Pistis Sophia, кн. I, 1.]

Они еще не изучали распределение чинов ангельских, о чем отчасти говорится у Игнатия.[169 - Письма Игнатия к Тралльянам, гл. V.] Потом Иисус, быв на «Горе» с учениками своими, получил Свое мистическое Облачение и знание всех миров, а также тех Слов Могущества, которые являются ключами к раскрытию их, продолжал поучать Своих учеников и дал им обещание: «Я сделаю вас совершенными во всяком совершенстве, от тайн внутреннего до тайн внешнего. Я исполню вас Духом, дабы назывались вы духовными, совершенными во всяком совершенстве».[170 - Pistis Sophia, стр. 60.] И Он говорил им о Софии или Мудрости, о ее падении в материю при попытке подняться до Высочайшего, о ее воплях к Свету, в который она верила, и о послании Иисуса, дабы освободить ее из хаоса, увенчав ее Христовым светом, и выручить ее из заточения. Он говорил им и о высочайшей мистерии, неизреченной, самой простой и самой ясной из всех, хотя и самой высочайшей, познать которую можно лишь после отречения от мира.[171 - Там же, стр. 218.] Этим познанием люди преображаются во Христа, ибо такие «люди суть Я – Сам, и Я есмь эти люди», ибо Христос и есть эта высочайшая мистерия.[172 - Там же, стр. 230.] Познавшие эту истину «преображаются в чистый свет и вводятся в круг этого света».[173 - Там же, стр. 357.] И Иисус исполнил для них великую церемонию Посвящения, то Крещение, «которое ведет в царство истины и в царство света», и предписал им совершать ее для других, кто будет достоин: «Но скрывайте эту тайну, не выдавайте ее каждому человеку, но лишь тому, кто соблюдает все, что Я сказал вам в моих заповедях».[174 - Там же, стр. 377.]

После того, как обучение их совершилось, апостолы вернулись в мир, чтобы проповедовать, все время получая помощь от своего Учителя.

Сверх того, те же ученики и их первые помощники записали на память все изречения и притчи, сказанные Учителем перед народом, и они же собрали с большим усердием все рассказы, которые возможно было найти, записывая их и распространяя эти записи среди тех, кто постепенно присоединялся к их небольшой общине. Таким образом создались различные сборники, причем каждый член общины записывал то, что он сам запомнил, прибавляя к своей записи извлечения из записей других. Внутренние поучения, данные Христом Своим избранным ученикам, не были записаны, но передавались устно тем, кто признавался достойным узнать их, – ученикам, соединившимся в немногочисленные общины для того, чтобы вести уединенный образ жизни, оставаясь в постоянных сношениях с центральной общиной.

Итак, исторический Христос есть высочайшее Существо, принадлежащее к великой духовной Иерархии, которая управляет духовной эволюцией человечества; в течение трех лет он пользовался человеческим телом посвященного ученика Иисуса и провел последний год из этих трех, странствуя и открыто проповедуя по Самарии и Иудее; Он исцелял болезни и совершал иные замечательные оккультные действия; Он окружил себя небольшой группой учеников, которых он наставлял в более глубоких истинах духовной жизни; Он привлекал к Себе людей удивительной любовью и нежностью, и высокой мудростью, которые излучались из Его Личности; и Он же был предан смерти за кощунство, которое усмотрели в Его утверждении, что Бог живет в Нем, как и во всех людях. Он пришел, чтобы дать новый толчок духовной жизни миру, чтобы вновь ввести сокровенное учение о глубинах жизни духа, чтобы снова указать человечеству на «тесный древний путь», чтобы снова провозгласить реальность «Царства Небесного», того Посвящения, которое ведет к познанию Бога, который есть Жизнь Вечная; и наконец, чтобы ввести в это Царство тех немногих, которые способны учить других. Вокруг этого светлого Образа скопились мифы, соединяющие Его с длинным рядом Его предшественников; мифы, дающие в аллегорической форме историю всех подобных Жизней, символизирующих действия Логоса в Космосе и высшую ступень духовной эволюции индивидуальной человеческой души.

Не следует думать, что дело Христа среди Его последователей прекратилось после установления мистерий, или ограничилось Его редкими появлениями во время их совершения. Великая божественная Сущность, Сын Божий, воспользовавшийся временно телом Иисуса и не перестающий охранять духовную эволюцию пятой Расы, передал заботу о юной церкви в сильные руки святого Ученика, который пожертвовал для Него своим телом.

Достигнув венца своей человеческой эволюции, Иисус стал Учителем Мудрости и взял христианство под Свою особую охрану, делая постоянные усилия, чтобы направить его на верный путь, защищать, питать и заботиться о нем. Он был иерофантом христианских мистерий, непосредственным Учителем Посвященных. Он вдохновлял и поддерживал в Своей церкви пламя гнозиса, пока тьма невежества не сгустилась до такой степени, что даже дуновение Его Духа не могло разжечь это пламя настолько, чтобы спасти его от угасания. Это Его терпеливая охрана давала силу стольким душам переносить страшную темноту и сохранять внутри себя драгоценную искру мистического стремления, жажду искания Скрытого Бога. Ему принадлежит воздействие на умы, способные воспринять истину; благодаря Ему протянутая через века рука передавала другой руке факел познания, не давая ему погаснуть совсем. Это Он появлялся у колеса пыток и в пламени костров, ободряя Своих последователей и Своих мучеников, утишая их муки и наполняя их сердца Своим миром. Его влияние вносило вдохновение в громовые речи Савонаролы, направляло спокойную мудрость Эразма, одухотворяло глубокую этику боговдохновенного Спинозы. Его вдохновение зажгло энергию Рожера Бэкона, Галилея, Парацельса для глубоких исследований природы. Его красота увлекала Фра Анжелико Рафаэля и Леонардо Винчи, зажигала гений Микеланджело, сияла для Мурильо, дала силу для создания таких чудес, как Миланский собор, храм Св. Марка в Венеции и Флорентийский собор. Его мелодии звучали в мессах Моцарта, в сонатах Бетховена, в ораториях Генделя, в фугах Баха, в строгом величии Брамса. Его помощь поддерживала одиноких мистиков, преследуемых оккультистов, терпеливых искателей истины. Убеждением и строгостью, красноречием Св. Франциска и сарказмами Вольтера, кроткой покорностью Фомы Кемпийского и суровой мужественностью Лютера – не переставал Он искать возможности учить и пробуждать, привлекать к справедливости и отвлекать от зла. На протяжении всех истекших веков боролся Он и трудился, неся на Себе тяжелое бремя церквей, и никогда не оставлял без ответа или без утешения ни единое человеческое сердце, взывавшее к Нему за помощью. Ныне стремится Он обратить во благо для христианства часть того великого потока Мудрости, который ниспослан для оживотворения человечества. В лоне церквей ищет Он людей, у которых есть уши, чтобы расслышать слово Мудрости, людей, которые способны ответить, когда Он призывает способного идти к Его пастве и нести ей благую весть: «Я здесь, пошли меня!»

Глава V. Мифический Христос

Мы видели уже, как пользуются сравнительной мифологией в борьбе с религией, и знаем, что против христианства были направлены самые разрушительные ее удары. Рождение Христа от Девы в «День Рождества», убиение невинных младенцев, Его чудеса и Его учение, Его распятие, воскресение и вознесение – все эти события Его жизни находятся в жизнеописаниях других Основателей религий, и это тождество послужило поводом для сомнения в самом существовании исторического Христа. Что касается Его чудес, Его учения, то нельзя отрицать, что большинство Великих Наставников творили такие же действия, казавшиеся чудесными для их современников. Но оккультистам известно, что подобные «чудеса» могут творить все Посвященные, поднявшиеся выше известной ступени. Можно признать также и то, что учение Иисуса не принадлежало исключительно Ему одному; но если для изучающего сравнительную мифологию это является доказательством, что божественного Откровения не существует, что одни и те же нравственные учения давались и Ману и Буддой, и Иисусом, – для оккультиста это тождество религиозных учений говорит только об одном: что все великие религиозные Учителя были посланниками одного и того же Духовного Центра (Белого Братства). Глубокие истины о божественном и человеческом Духе были так же абсолютны за двадцать тысяч лет до рождения Иисуса в Палестине, как они остались абсолютными и после Его пришествия. Утверждать, что мир был лишен необходимейших истин и человек был покинут в нравственной темноте с самого начала своего бытия до появления христианства – это означало бы, что человечество оставалось без Учителя, дети сиротствовали без Отца, что души человеческие вотще взывали о даровании им света и из окружающего их мрака не раздавалось никакого ответа. Такая мысль настолько же кощунственна по отношению к Богу, как и безнадежна по отношению к самому человеку; против нее говорит и существование многочисленных Мудрецов древности, и величавая литература, и многие благородные жизни, которыми были отмечены тысячелетия, предшествовавшие появлению Иисуса Христа.

Признав таким образом, что Иисус – Великий Учитель Запада, высочайший Вестник, посланный из Духовного Центра западному миру, – мы должны разрешить трудный вопрос, который смущал многие умы: почему праздники, соблюдаемые в память событий из жизни Иисуса, находятся в древнейших, дохристианских религиях, и в них тождественные события приписываются другим Учителям?

Сравнительная мифология, возникшая около столетия тому назад с появлением трудов «Сокращенная История разных культов» Дюлора, «Происхождение всех культов» Дюпюи, «Индусский пантеон» Мура и «Анакалипсис» Хиггинса, поставила этот вопрос перед сознанием современников. За этими трудами последовало множество других, все более и более научных и точных в смысле проверки и сравнения фактов, пока наконец для просвещенного человека стало уже невозможным сомневаться в этих тождествах и аналогиях. В наше время ни один образованный христианин не будет утверждать, что символы, церемонии и обряды христиан – единственные во всем мире. Правда, подобная наивная вера, питаемая полным неведением исторических фактов, все еще встречается в невежественной среде; но вне этой среды ни один самый преданный христианин не станет отрицать, что христианство имеет много общих черт с более древними религиями. Известно также, что в первые века «после Христа» эти сходства были всеми признаваемы, и что современная сравнительная мифология лишь повторяет с большей отчетливостью то, что было повсеместно признано в ранней церкви. Так, Юстин Мученик делает в своих сочинениях многочисленные ссылки на религиозные верования своего времени, и если бы современный противник христианства захотел собрать как можно больше случаев, когда христианские учения совпадают с более древними религиями, он не нашел бы лучших руководителей, чем апологеты второго века. Они цитируют учения, рассказы и символы язычников, разъясняя, что самый факт их тождества с христианскими доказывает, что их нельзя огульно отбрасывать, как неприемлемые.

«Писатели, – говорит Юстин Мученик, – передавшие нам поэтические мифы, не могут представить доказательств для изучающих их юношей; мы же продолжаем доказывать, что они вдохновлены злыми демонами, чтобы обманывать и сбивать с пути человеческий род. Ибо слыша, как пророки провозглашали о пришествии Христа и о наказании безбожников огнем, демоны эти выставили многих под именем сынов Юпитера, с надеждой, что они вызовут в людях мысль, что все, что говорилось о Христе, не более как чудесные сказки, подобные рассказам поэтов». «И в самом деле, демоны, услышав об обливаниях, предписанных пророком, подстрекали тех, которые входили в их храмы, и пытались приближаться к ним с возлияниями и горящими дарами и заставляли их окроплять себя; они также заставляли их омываться совсем перед тем, как покинуть храм». «Злые демоны подражают[175 - таинству причащения] в мистериях Митры, предписывая совершать то же самое».[176 - Юстин Мученик. Том II. Первая Апология, кн. LXII и LXVI.] «Я же сам, когда открыл лукавые подделки, которыми злые духи облекли божественные учения христианства, дабы отвратить от них других людей, смеялся».[177 - Там же. Вторая Апология, XIII.]

Итак, тождество это рассматривалось как дело демонов, как копии с христианских оригиналов, изобильно распространявшихся в дохристианском мире, чтобы повредить принятию истины, когда появится она. Довольно трудно признать в более ранних доктринах копии, а в позднейших оригиналы, но, не вступая в спор с Юстином-Мучеником о том, копии ли предшествовали оригиналам, или оригиналы копиям, мы с чувством удовлетворения принимаем это свидетельство, что действительно существовали эти тождества между верованиями, распространенными в его эпоху в Римской Империи и новой религией, которую он старается защитить.

Тертуллиан говорит не менее ясно, упоминая о тех обвинениях, которые бросались в его время христианству: «Народы, – говорит он, – не имеющие никакого понятия о духовных силах, приписывают своим идолам способность придавать воде такую же магическую силу». «Они делают это, – откровенно признается Тертуллиан, – но люди эти обманываются, употребляя воду, лишенную всякой силы. Ибо обливанья сопровождают их посвящения в некоторые священные обряды, присущие общеизвестной Изиде или Митре; и даже богов самих они почитают посредством обливаний… На игрищах Аполлона и элевсинских они принимают крещение; и они воображают, что последствием этого действия является возрождение и оставление наказания, заслуженного их вероломством. Признавая этот факт, мы видим еще раз в нем старание дьявола, стремящегося соперничать с божественными вещами, и также производящего крещение над своими подчиненными».[178 - Тертуллиан, т. VII. О крещении, гл. V.]

Чтобы разрешить вопрос об этих тождествах, нужно изучить мифического Христа, Христа солнечных мифов или легенд, ибо мифы являют собой картинные формы, под которыми глубокие духовные истины давались миру.

Вообще говоря, «миф» совсем не соответствует той идее, которую большинство не имеет о нем. Это не фантастический рассказ, основанный на действительном событии, и тем более не рассказ, совсем лишенный реальной подкладки. Миф несравненно ближе к истине, чем история, ибо история говорит нам лишь об отброшенных тенях, тогда как миф дает нам сведения о той сути, что отбрасывает от себя эти тени. Как вверху, так и внизу; и притом сперва вверху, а потом уже внизу.

Существуют определенные великие принципы, на которых построена наша мировая система; существуют определенные законы, по которым эти принципы выполняются в подробностях; есть также известные Существа, олицетворяющие собой эти принципы, деятельность которых и представляет собой законы природы; подчиненные им сонмы низших существ служат для этой их деятельности проводниками или орудиями. Среди них находятся человеческие Эго,[179 - Высшее «я» или высший разум человека.] принимающие также участие в великой космической драме. Все эти многообразные деятели невидимых миров бросают свои тени на физическую материю, и эти-то тени и суть те «вещи» – тела и предметы, составляющие физическую вселенную. Эти тени дают лишь слабую идею о тех объектах, которые отбрасывают их от себя, совершенно так же, как земные тени дают лишь слабое представление о предметах, отбрасывающих их; они лишь темные силуэты, лишенные всех подробностей, обладающие длиной и шириной, но не глубиной.

История представляет собой отчет, весьма несовершенный и часто искаженный, о капризной игре этих теней в иллюзорном мире физической материи. Достаточно взглянуть на искусно управляемые «Китайские тени», и сравнить то, что совершается за экраном, на котором они отражаются, с игрой теней на экране, чтобы составить ясное представление о призрачной природе действующих теней и вынести из этого немало интересных аналогий.[180 - Читатель может не без пользы перечитать описание Платона «Пещеры» и ее обитателей, помня при этом, что Платон был Посвященный. Республика, кн. VII.]

Миф есть отчет о движениях тех, которые заняты отбрасыванием теней; а язык, на котором даются такие отчеты, есть язык символов. Как здесь, на земле, мы употребляем слова для замены самих предметов, – напр. слово «стол» служит нам для замены определенного предмета – так символы заменяют собою объекты высших планов бытия. Они являются картинным алфавитом, употребляемым всеми создателями мифов, и каждый знак этого алфавита обладает определенным смыслом. Символ служит для обозначения того или другого предмета совершенно так же, как наши слова служат для различения одного предмета от другого; из этого следует, что знание символов необходимо для чтения мифов, ибо первыми сказателями великих мифов были Посвященные, которые всегда употребляли символический язык и конечно применяли символы в их определенном и безошибочном смысле.

В символе скрывается главный смысл, а рядом с ним и различные второстепенные значения, связанные с этим главным смыслом. Например, Солнце есть символ Логоса, это его главный или первоначальный смысл. Но Солнце означает также и воплощение Логоса или одного из великих Вестников, которые являются Его временными представителями, вроде того, как земной посланник представляет собою своего короля. Великие Посвященные, посылаемые с определенной миссией, которые воплощаются среди людей и живут среди них в течение некоторого времени как их Правители или Наставники, имеют также своим символом Солнце; ибо хотя символ этот и не принадлежит им индивидуально, но он прилагается к ним по достоинству их служения.

Все, которые обозначаются этим символом, имеют свои определенные особенности, проходят через известные положения и преследуют известный образ действия в течение своей земной жизни. Солнце есть физическая тень или тело Логоса, как его называют, поэтому его годовое движение изображает деятельность Логоса, но так же несовершенно, как несовершенно передаются тенью движения того предмета, который ее отбрасывает от себя. Логос, «Сын Божий», спускающийся в мир материи, имеет своей тенью годичное движение солнца, и эта истина передается нам в Солнечном Мифе. Точно так же и воплощение Логоса или одного из Его Великих Посланников представит собой как бы тень Его деятельности в человеческом теле: из этого естественно вытекает, что жизнеописания этих Посланников будут все иметь сходные черты. Более того, отсутствие таких сходных черт удостоверит несомненно, что данное лицо не есть действительный Посланник, и что его миссия имела второстепенное значение.

Итак, Солнечный Миф есть повесть, представляющая, во-первых, деятельность Логоса или Слова в космосе, и во-вторых – жизнь Того, кто есть воплощение Логоса, или же жизнь одного из Его Посланников. Герой мифа бывает обыкновенно представлен в виде Бога или полубога, и его жизнь, как это выясняется из всего вышесказанного, должна соответствовать движению Солнца, которое являет собою как бы тень Логоса. Часть этого движения, играющая важную роль в человеческой жизни, падает на время между зимним солнцестоянием и достижением зенита в летний период. Герой родится всегда во время зимнего солнцестояния, умирает в весеннее равноденствие и, победив смерть, возносится на небо.

В этом отношении интересна следующая цитата, хотя ее автор, становясь на более общую точку зрения, рассматривает миф лишь как аллегорию, рисующую внутренние истины:

«Альфред де Виньи говорил, что легенда бывает нередко более истинна, чем история, ибо она излагает не факты, часто неполные и незаконченные, а говорит о самом гении великих людей и великих наций. Эта прекрасная мысль может быть особенно приложима к евангелию, ибо евангелие не есть лишь рассказ о прошлом, это есть также великое повествование обо всем, что есть и обо всем, что будет. Всегда к Спасителю мира будут относиться с обожанием цари разума, представленные в лице Магов; всегда будет Он умножать хлебы причащения, чтобы напитать и возрождать наши души; всегда, когда мы будем призывать Его во тьме и буре, придет Он на наш зов, ступая по водам, всегда будет Он протягивать нам Свою руку, чтобы помочь нам перейти по гребням вздымающихся волн; всегда будет Он исцелять наши немощи и возвращать нам потерянное зрение; всегда будет Он появляться перед своими верными последователями просветленным и преображенным на горе Фаворе, объясняя закон Моисея и умеряя усердие Илии».[181 - Элифас Леви. The Mysteries of Magic, стр. 48.]

Мы увидим далее, что мифы тесно связаны с мистериями, ибо часть мистерий состояла в том, что в живых картинах показывались события высших миров, воплотившиеся в мифах. В псевдомистериях искаженные отрывки из живых картин, видимых в истинных мистериях, были представляемы в драматической форме, и многие второстепенные мифы являются такими драмами, облаченными в слова.

Широкие очертания истории Солнечного Бога очень ясны, и самая значительная часть Его жизни заключается в пределах первых шести месяцев солнечного года, тогда как остальные шесть месяцев представляют собой период оберегания и сохранения. Он всегда рождается во время зимнего солнцестояния, после самого короткого дня в году, в полночь 24 декабря, когда знак Девы поднимается над горизонтом, являясь в момент, когда появляется этот знак. Он всегда рождается от Девы, которая остается девой и после того, как даст жизнь Младенцу – Солнцу, совершенно так же, как и небесная Дева остается непорочной после того, как солнце появится на небесах. Слабым и немощным, как новорожденное дитя, является оно тогда, когда дни самые короткие, а ночи – самые длинные; и его детство также окружено опасностями, ибо царство тьмы получает перевес над царством света. Но он преодолевает все эти опасности, дни удлиняются по мере приближения к весеннему равноденствию, пока не настанет момент пересечения или распятия, дата которого меняется каждый год. Встречаются скульптурные изображения, которые представляют Солнечного Бога внутри круга горизонта, причем его голова и ноги касаются круга из севере и на юге, а протянутые руки – на западе и востоке. «Он был распят» – говорит этот символ. После этого он поднимается, торжествующий, и возносится на небо, силою своею наливая колосья и виноград, отдавая свою жизнь для их созревания, и через них питая и своих поклонников.

Бог, рожденный на заре 25 декабря, всегда бывает распят во время весеннего равноденствия и всегда отдает свою жизнь, чтобы питать своих поклонников – таковы наиболее выдающиеся признаки Бога-Солнца. Установленное число его рождения и переменное число его смерти полно значения, если мы вспомним, что первое совпадает с постоянным, а второе с переменным положением солнца. «Пасха» есть передвигающееся событие, исчисляемое относительным положением солнца и луны, что делает невозможным установить дату для исторического события, тогда как при вычислении солнечного праздника передвижение является естественным и даже неизбежным. Эти меняющиеся даты указывают не на историю человека, а на Героя солнечного мифа.

Те же события повторяются в жизни различных солнечных богов и древность изобилует подобными примерами. Изида Египетская, подобно Марии из Вифлеема, была Непорочной Владычицей, Звездой Океана, Царицей Небесной, Матерью Бога. Ее изображали стоящей на серпе месяца, увенчанной звездами, держащей на руках Младенца Гора; а позади сидения, на котором сидит мать с младенцем на коленях, ясно видно изображение креста. Дева Зодиака изображалась на древних рисунках в виде женщины, кормящей ребенка; это – прототип всех будущих Мадонн с их божественными младенцами, указывающий на происхождение самого символа. Деваки также изображается с божественным Кришной на руках, и Вавилонская Милитта или Иштар с таким же венцом из звезд и с младенцем Таммузом на коленях. Меркурий и Эскулап, Вакх и Геркулес, Персей и Диоскуры, Митра и Заратустра – все они были одновременно и божественного, и человеческого происхождения.

Отношение зимнего солнцестояния к истории Иисуса также полно значения. Рождение Митры праздновалось с большим ликованием точно так же в день зимнего солнцестояния и рождение Гора падает также на это число: «Его рождение есть одна из величайших мистерий религии (Египта). Картины, изображающие это событие, появились на стенах храмов… Он был сын Божества. На Рождество, т. е. в день, совпадающий с христианским праздником, его изображение выносилось из храма с особыми церемониями, как это происходит в Риме и до сих пор с изображением Младенца Христа, которое выносится из церквей и показывается народу».[182 - Bonwick. Egyptian Belief, стр. 167.]

Относительно установления дня рождения Иисуса на 25 декабря Уильямсон говорит следующее: «Все христиане знают, что 25 декабря есть праздник, признаваемый ныне за день рождения Иисуса, но мало кто знает, что не всегда было так. Есть сведенье, что было установлено сто тридцать шесть различных дат разными христианскими сектами. Ляйтфут относит это событие из 15 сентября, другие исследователи – на февраль или август. Эпифаний упоминает о двух сектах, праздновавших рождество – одна в июне, а другая в июле. Вопрос этот был окончательно решен папой Юлием I в 337 г. по Р. Х. и св. Златоуст пишет в 390 г.: „В Риме был избран этот день, т. е. 25 декабря, как день Рождества Христова для того, чтобы в тот же день празднующие свои торжества язычники (Брюмалии в честь Вакха) не мешали христианам праздновать свое торжество без помех“. Гиббон в своем сочинении „Упадок и разрушение Римской империи“ пишет: „Римляне (христиане), не ведая, так же как и их братья, истинного дня рождения Христа, избрали для его торжественного празднования 25 декабря, время Брюмалий или зимнего солнцестояния, когда язычники празднуют ежегодное рождение Солнца“. Кинг в своем труде „Gnostics and their Remains“ говорит: «Древний праздник, который праздновали 25 декабря в честь рождения Непобедимого,[183 - Празднование «Natalis Solis Invicti», дня рождения Непобедимого Солнца.] ознаменованный великими играми в цирке, был отнесен позднее к памяти рождения Христа, точная дата которого была по признанию многих Отцов Церкви в то время неизвестна». Из современных писателей Фаррар говорит: «Бесполезно пытаться отыскивать месяц и день Рождества. У нас нет никаких данных, чтобы определить их хотя бы приблизительно». Из всего предыдущего можно заключить, что праздник зимнего солнцестояния был в древности празднуем во всех, даже наиболее отдаленных друг от друга странах, в честь рождения Бога, которого почти повсеместно считали Спасителем и Матерью которого признавалась Непорочная Дева. И все эти поразительные сходства, на которые мы указывали не только относительно рождения, но и относительно жизни этих богов-Спасителей, слишком многочисленны, чтобы их можно было объяснить одними совпадениями».[184 - Williamson. The Great Law, стр. 40—42. Желающие изучить этот вопрос должны бы прочитать эту книгу, написанную глубоко верующим христианином.]