Эзотерическое христианство, или Малые мистерии

Это явление приводит нас к самому центру проблемы, к перемене, которая происходит во внутренней природе человека, не сознаваемой тою частью его сознания, которая проявляется в пределах мозга; не сознаваемой до тех пор, пока перемена эта не заявит себя и в этих пределах, производя впечатление, что она появилась откуда-то извне, сошла с небес, излилась из неведомого источника. Не удивительно, что человек, потрясенный напором этой силы, не зная ничего о тайниках своей собственной природы, о «внутреннем Боге», который и есть он сам, – воображает, что сила эта идет к нему извне и не сознав свою собственную божественность, представляет себе только то Божество, которое вне его. И это непонимание тем простительнее, что последний момент, та вибрация, которая разбивает препятствие, является часто ответом божественной части природы другого человека или сверхчеловеческого Существа, отвечающего на настойчивый крик плененного внутри грешника Бога; он чувствует оказанную ему помощь, не сознавая при этом, что он сам, его крик, исходящий из его собственной внутренней сути, вызвал ее. Как объяснение, данное более мудрым, чем мы сами, разъясняет нам трудную отвлеченную задачу, хотя при этом наш собственный ум, получивший от него лишь помощь, справился с ее разрешением; как ободрение со стороны человека, далеко опередившего нас в нравственном совершенстве, может подвинуть нас на усилие, которое мы считали недостижимым, но которое совершили все же своими собственными силами; на том же основании и более высокий Дух, чем наш, яснее сознающий свою божественность, может помочь нам выявить нашу собственную божественную энергию; но поднимает нас на высшие планы сознания все же не он, а эта выявленная нами энергия. Мы все соединены братской помощью и с теми, кто превышает нас, и с теми, которые ниже нас; почему же мы, так часто помогающие дальнейшему развитию души, менее нас подвинувшейся, почему мы не хотим допустить, что и мы также получаем помощь от Тех, которые далеко опередили нас и что наша эволюция может сильно ускориться благодаря их помощи?

Среди перемен, которые происходят помимо мозгового сознания человека в его внутреннем мире, имеются и те перемены, которые связаны с выявлением его воли. Эго человека, обозревая свое прошлое, взвешивая его результаты, страдая от совершенных ошибок, решает изменить свое отношение к окружающему миру, направить иначе свои усилия. Пока его низшая природа под влиянием обычных импульсов все еще продолжает направляться по прежним линиям, которые приводят его в острый конфликт с законом, – Эго уже решило изменить свое поведение. До тех пор оно устремлялось к низшим радостям, удовольствия низшего порядка держали его в тесном плену. Теперь оно устремило свои желания к истинной цели эволюции и порешило добиваться более высоких радостей. Оно видит, что весь мир развивается и идет вперед и что если идти против этого могучего потока, поток отбросит его в сторону и в своем неудержимом стремлении уничтожит его; оно понимает, что если довериться потоку, последний понесет его вперед и донесет до желанной пристани.

И тогда Эго решает изменить свою жизнь, решительно отворачивается от прежнего и направляет свое усилие в противоположную сторону. Первым последствием этого стремления преобразить свою низшую природу, заставить ее идти по измененному направлению является смятение и печаль. Привычки, образовавшиеся под влиянием прежних взглядов на жизнь, упорно сопротивляются импульсам, исходящим из нового мировоззрения; возникает тяжелый конфликт. Постепенно сознание, проходящее через мозг, принимает решение, поставленное высшим сознанием, и тогда начинает «сознавать свой грех» благодаря тому, что признал высший Закон. Чувство содеянной неправды углубляется, раскаянье терзает душу; делаются судорожные усилия исправиться, но побуждаемые укоренившимися привычками, они уступают, пока наконец человек, одолеваемый раскаяньем за прошлое и отчаяньем в настоящем, не погружается в безнадежный мрак. Под конец все увеличивающееся страдание вырывает у Эго крик о помощи, ответ на который исходит из внутренней глубины его собственной природы, от Бога, пребывающего как в нем, так и вне его, от Жизни до жизни. Он отворачивается от своей низшей природы, которая отдаляет его от его высшей сути, отворачивается от своего отдельного мучающего его я, чтобы соединиться с Единым Я, с Сердцем всего бытия.

Эта перемена направления означает, что человек отвернулся от темноты и повернулся лицом к свету. Свет продолжал светить, но он держался спиной к нему; теперь он видит солнце и его сияние веселит его взор и затопляет его существо радостью. Его сердце было закрыто; теперь оно широко распахнулось и океан света вливается в него беспрепятственно. Волна за волной эта новая жизнь поднимает его, и предчувствие рассвета освещает его. Он смотрит на свое прошлое как на пройденное, ибо его воля постановила идти праведным путем, и он уже не считается с страданиями, которые прошлое может принести ему, он знает, что его настоящее не оставит за собой подобною горького наследия. Это чувство мира, радости и освобождения и представляет тот результат, который люди приписывают «отпущению грехов». Стена, построенная низшей природой человека между Богом внутри него и Богом вне его, устранена, но его сознание едва ли признает, что перемена произошла в нем самом, а не где-то на высоте. Как ребенок, оттолкнув заботливую руку матери и прижав лицо к стене, может вообразить, что он покинут и забыт, пока, обернувшись с криком отчаянья, не убедится, что охраняющие руки матери здесь, готовые обнять его и никогда его не покидали; так же и человек в своем своеволии отталкивает охраняющие руки божественной Матери миров и так же убеждается – лишь только обернется назад, что никогда он не оставался беззащитным, что всюду, куда он ни направлялся, эта охраняющая любовь оставалась с ним.

Ключ к этой перемене внутри человека, ведущей его к «отпущению грехов», дается в стихе Бхагавадгиты, частью уже приведенном выше: «Даже если наиболее грешный поклоняется Мне нераздельным сердцем, он тоже должен быть признан праведным, ибо он решил праведно». После этого правильного решения следует неизбежное последствие: «Быстро станет он исполнителем долга и достигнет вечного мира».[311 - Бхагавадгита, IX, 31.] Суть греха состоит в направлении личной воли – отделившейся части – против воли целого, человеческой против божественной. Когда в этом своеволии происходит перемена, когда Эго приводит свою отдельную волю в созвучие с Волей, направляющей эволюцию, тогда в том мире, где хотеть и выполнять – одно, в мире, где последствия и причины видимы одновременно, человек «признается праведным», а последствия в земном мире проявятся неизбежно и он «быстро станет исполнителем долга» и в своих действиях, так как его воля уже решила быть таким исполнителем. Здесь, на земле, мы судим по поступкам, этим мертвым листьям прошлого; там же судится сообразно решениям воли, этим живым семенам будущего. Вот почему Христос говорил, обращаясь к жителям земли: «Не судите».[312 - Матф. 7:1.]

Но и после того, как новое направление стало уже нормальной привычкой жизни, бывают временные падения, на которые указывается в «Пистис София» по поводу вопроса, обращенного к Иисусу: может ли человек быть вновь допущен к мистериям после его отпадения, в случае, если он раскается? Ответ Иисуса утвердительный, но он прибавляет, что наступит время, когда подобное допущение вновь превысит силы всех, кроме высочайшей мистерии, которая прощает вечно. «Аминь, аминь, говорю я вам, кто получит мистерии первой мистерии и затем повернет назад и преступит (даже) до двенадцати раз, и затем снова раскается двенадцать раз, принося молитву в мистерии первой мистерии, он будет прощен. Если же он преступит после двенадцати раз и затем вернется и снова преступит, это не будет ему отпущено во веки веков так, чтобы он мог снова вернуться в свою мистерию, какова бы она ни была. Для него нет иной возможности раскаяния, кроме как если он получит мистерии от Неизреченного, Который имеет сострадание во все времена и отпускает грехи во веки веков».[313 - «Pistis Sophia», b. II, § 305.] Эти восстановления после проступка, когда «отпускается грех», встречаются в человеческой жизни и в особенности на высших ступенях эволюции. Человеку предоставляется возможность, которая, если бы он воспользовался ею, открыла бы перед ним новые возможности роста. Он пропускает эту возможность и теряет заслуженное им положение, которое сделало бы дальнейшие возможности доступными для него. Для него дальнейшее движение вперед временно приостановлено; он должен обратить все свои усилия, чтобы снова пройти уже пройденный путь, чтобы вернуть и укрепить то место, на котором он сделал неверный шаг. И только когда он это сделает, может он услыхать тихий Голос, который скажет ему, что прошлое изжито, слабость превратилась в силу и вход снова открыт для него. И здесь опять «прощение» ни что иное, как заявление собственного внутреннего голоса об истинном положении вещей: об открытии входа для могущего и о закрытии его перед немогущим. Там, где произошло падение и следующее за ним страдание, подобное заявление может быть прочувствовано как «крещение во отпущение грехов», восстановление стремящегося к преимуществу, потерянному благодаря его собственному поступку. Естественно, что за этим последует чувство радости и мира, освобождение от печали и радостная уверенность, что цепи прошлого спали с него.

Непреложна одна истина, которую мы должны бы всегда помнить: что мы живем в океане света, любви и блаженства, который окружает нас всегда во все времена; этот океан – Жизнь Бога. Как физическое солнце затопляет землю своим сиянием, так и эта Жизнь просвещает всех, но с той разницей, что это Солнце мира никогда не заходит ни для одной из его частей. Мы закрываемся от этого света нашим себялюбием, нашим бессердечием, нашей нечистотой, нашей нетерпимостью, но оно все же продолжает светить над нами, окружая нас со всех сторон, напирая на построенные нами стены с мягкой, но неутомимой настойчивостью. Когда душа разрушает эти замыкающие стены, свет вливается неудержимо и душа радуется в этом солнечном сиянии, вдыхая блаженный воздух неба. «Ибо сын человеческий пребывает на небесах», хотя он и не знает того; и небесные дуновения доносятся до него каждый раз, как он пожелает, ибо Бог охраняет его независимость и не желает проникать в Его сознание, пока оно само не раскроется, приветствуя его. «Се стою у двери и стучу: если кто услышит шаг Мой и отворит дверь, войду к нему…»[314 - Откровение 3:20.] Это изречение передает отношение каждого высшего Существа к развивающейся человеческой душе: не из недостатка сочувствия происходит это ожидание, пока не откроется дверь, а из глубокой Мудрости.

Человек должен оставаться свободным. Он не раб, он – Бог в зачатке, и его рост не должен совершаться насильственно, он должен исходить изнутри велением его собственной воли. Лишь когда воля его согласна, – учит Джордано Бруно, – Бог начинает влиять на человека, хотя «Он всюду присутствует, готовый прийти на помощь каждому, кто обращается к Нему с разумением и кто беззаветно отдается ему с преданностью воли».[315 - G. Bruno, trans. by L. Wiliiams. «The Heroic Enthusiasts», v. I, стр. 133.] «Божественная сила, проникающая все и вся, не предлагает и не отвергает иначе как через усвоение или отвержение самим человеком».[316 - Там же, гл. II, стр. 27, 28.] «Она проникает быстро и решительно, подобно солнечному свету и являет себя каждому, кто поворачивается к Ней и раскрывается для Нее… Окна открываются и солнце проникает мгновенно, то же самое происходит и в этом случае».[317 - Там же, стр. 102, 103.]

Из всего этого следует, что чувство «прощения грехов» есть переживание, наполняющее сердце радостью тогда, когда воля человека настроена в созвучии с божественной Волей, когда в раскрытые окна души вливается солнечный свет любви, света и блаженства, когда часть чувствует себя единой с Целым и Единая жизнь проникает все существо человека. Вот та благородная истина, которая придает жизненное значение даже самому грубому представлению об «отпущении грехов» и которая, несмотря на неполноту этого представления, делает его нередко вдохновителем для чистой и духовной жизни. Это и есть та истина, которая дается в малых мистериях.

Глава XII. Св. таинства

Во всех религиях существуют определенные церемонии или ритуалы, которым верующие придают большое значение, считают, что они оказывают благое влияние на принимающих в них участие. Церемонии эти обозначались словами таинства, или иным однозначащим термином и все они носили один и тот же характер. Истинная суть и значение этих церемоний объяснялась народу лишь поверхностно; их истинное значение составляло в древние времена предмет изучения в малых мистериях.

Особый характер таинства заключается в его двух основных чертах. Первая – его внешняя церемония, которая есть ни что иное, как картинная аллегория, представление с помощью действия и известных материальных предметов, употребляемых особым способом, что отличает церемонию от словесной аллегории, от изложения данной истины посредством слов. Цель такою представления – изобразить как в живой картине известную истину, которую желательно внедрить в сознание присутствующих. В этом – первая и очевидная особенность таинства, отличающая его от других видов богослужения и медитации. Его назначение – воздействовать на людей, которые без подобного изображения не смогли бы уловить заключающуюся в таинстве истину, показать им в живой изобразительной форме ее внутренний смысл.

Правильное изучение таинства должно бы начинаться с понимания, что мы имеем дело с картинной аллегорией; следовательно, мы должны изучить: материальные предметы, входящие в состав аллегории, способ их употребления и значение совершаемого таинства.

Вторая особенность таинства состоит в том, что оно принадлежит к области невидимых миров, которые изучаются оккультной наукой. Лицо, совершающее обряд таинства, должно бы владеть этим знанием, так как большая часть действенной силы таинства зависит от знания отправляющего церковную службу. Таинство соединяет материальный мир с невидимыми областями, оно служит звеном между видимым и невидимым. И не только звеном, но и определенным методом, посредством которого энергии невидимого мира превращаются в явление физического мира; истинный метод видоизменения энергии одного вида в энергию другого вида совершенно такой же, какой происходит в гальваническом элементе, когда химическая энергия превращается в электрическую.

Суть всех энергий одна и та же, как в мире видимом, так и в невидимых мирах; но проявление энергии различается в соответствии с материей, через которую она проходит. Таинство служит как бы тиглем, в котором совершается духовная алхимия и заключенная в нем энергия, подвергаясь известным воздействиям, принимает новый, видоизмененный вид. Таким образом силы, принадлежащие высшим мирам вселенной, могут быть приведены в непосредственное соприкосновение с людьми, живущими в физическом мире и могут воздействовать на них как здесь, на земле, так и в своей собственной области. Таинства представляют собою тот конечный мост между видимым и невидимым, который дает возможность силам невидимых миров воздействовать на всех, принимающих участие в таинстве, если их внутреннее состояние удовлетворяет необходимым требованиям.

Таинства христианской церкви утеряли много своего значения и понимания их оккультной силы в сознании людей, отделившихся от римско-католической церкви во время «Реформации». Предшествующее разделение на Восточную греко-православную и Западную Римскую церковь не имело влияния на веру христиан в силу таинств. Таинства оставались в обеих церковных общинах признанным звеном между видимым и невидимым и освящали жизнь верующего от колыбели до могилы, начиная с привета в св. крещении и до напутствия в миропомазании. Таинства были установлены оккультистами, которые знали невидимые миры и сознательно соединяли употребляемые материалы, произносимые слова и производимые жесты с такой целью, чтобы они достигали известных результатов.

Во времена Реформации отделившиеся церкви, сбросившие с себя иго Рима, были руководимы не оккультистами, а обыкновенными мирянами и все они, и хорошие, и плохие, были одинаково глубоко невежественны в явлениях невидимых миров и сознавали одну только внешнюю оболочку христианства, букву ее догматов и внешнее богослужение. Последствия этого невежества сказались в том, что таинства утеряли свое верховное значение в христианском богослужении и в большинстве протестантских общин свелись к двум: крещению и евхаристии. Хотя в наиболее значительных из отделившихся церквей священное значение остальных и не отрицалось явно, но эти два таинства были выделены особо из остальных как обязательные для каждого члена церкви, как необходимые для того, чтобы быть ее признанным полноправным членом.

Общее определение таинства дается правильно, если исключить излишние слова – «установленные Самим Христом» – в Катехизисе англиканской церкви; хотя и эти слова могли бы быть сохранены, если слову «Христос» придать мистическое значение. Там таинство определяется так: «Внешний и видимый знак внутренней духовной благодати, даруемой нам, установленный Самим Христом, как средство, благодаря которому мы воспринимаем благодать и залог, обеспечивающий нам таковую».

В этом определении мы находим обе отличительные черты таинства, изложенные выше. «Внешний и видимый знак» – картинная аллегория, а выражения: «средство, благодаря которому мы воспринимаем благодать» и «знак внутренней, духовной благодати» выясняют второе свойство таинства. Эти последние слова должны бы быть внимательно продуманы теми членами протестантских церквей, которые относятся к таинствам не более как к внешним церемониям. Ибо эти слова ясно говорят, что таинство есть действительно средство, благодаря которому благодать достигает до нас, из чего следует, что без этого посредничества она не могла бы перейти подобным же образом из мира духовного в физический мир. В этих словах – ясное признание второго аспекта таинства как средства, благодаря которому духовные силы приводятся в действие на земле.

Чтобы понять значение таинства, мы должны признать существование оккультной или скрытой стороны Природы, которая составляет ее жизненную, ее сознательную сторону, вернее, разум в Природе. В основе всех священнодействий кроется уверенность, что невидимый мир производит могущественное влияние на мир видимый, и для того, чтобы понимать таинства, мы должны иметь хотя бы некоторое понятие о тех невидимых разумных Силах, которые управляют Природой. Мы уже видели, изучая доктрину Св. Троицы, что Дух проявляется как троичное Я (Self), а так как Поле Его проявления есть Материя, т. е. внешняя сторона Природы, то ее и рассматривают не без основания как саму Природу. Необходимо изучить оба ее аспекта, как жизни, так и формы, чтобы правильно понять таинство.

Между высшей точкой нашей Вселенной, Св. Троицей, и человечеством существует целая цепь из различных степеней и Иерархий невидимых Существ; высочайшие из них – это семь Духов Господних, семь Огней или Пламеней, стоящих перед Престолом Божиим.[318 - Откр. Св. Иоанна 4:5.] Каждый из них – во главе обширных сонмов Разумных Существ, которые все разделяют Его природу и действуют под Его управлением; они разделяются по степеням и носят в христианстве названия престолов, господств, начал, сил, властей, архангелов, ангелов; указания на них находятся в писаниях тех Отцов Церкви, которые были посвящены в великие мистерии. Таким образом, существует семь великих сонмов этих невидимых Существ и их Разум является божественным Разумом в Природе. С точки зрения оккультиста не существует мертвой силы и мертвой материи.[319 - Выражение «сила и материя» употребляется здесь потому, что оно так хорошо известно в научном мире. В действительности «сила» – одно из свойств материи, упомянутое в главе IX «Святая Троица».] И сила, и материя одинаково живы и деятельны; и та или иная энергия или группа энергий представляют собою покров Разума или Сознания, который пользуется этой энергией как своим внешним выражением, а материя, через которую проходит эта энергия, являет собой ту внешнюю форму, которую упомянутый Разум направляет и одушевляет. И пока человек не начнет рассматривать Природу с такой точки зрения, всякое эзотерическое учение останется для него книгой о семи печатях.

Без этих невидимых нами Жизней, без этих бесчисленных Разумов, которые одушевляют силу и материю составляя – вместе взятые – Природу, сама Природа не только осталась бы непонятной, но она потеряла бы всякое отношение как к божественной Жизни, которая движется внутри и вокруг нее, так и к человеческим жизням, которые развиваются в ее среде. Эти бесчисленные ангелы служат связью между мирами и они сами развиваются и растут, помогая эволюции существ низших ступеней; и когда мы узнаем, что и люди представляют собою ступени среди этих Иерархий разумных существ, новый свет занимается перед нами, освещая смысл эволюции. Эти ангелы, «Сыны Божии», более раннего происхождения по сравнению с нами, и это они «восклицали от радости, когда было заложено основание нашей земли при общем ликовании Утренних Звезд».[320 - Иов 38:7.]

Другие существа – животные, растения, минералы и элементальные жизни – ниже нас по эволюции подобно тому, как ангелы – выше нас. И когда мы изучаем все эти ступени, в нас возникает представление о великом Колесе Жизни, о бесчисленных существованиях, взаимно связанных и необходимых одно для другого. Колесо, в котором человек, как отдельный разум, как самосознающее существо, занимает свое особое место. Колесо не переставая вращается благодаря божественной Воле, а разумные существа, которые его составляют, учатся содействовать этой Воле; когда же в действиях этих разумных существ возникает остановка или несоответствие благодаря небрежности или противодействию божественной Воле, тогда движение Колеса замедляется и колесница мировой эволюции подвигается лишь с трудом по своему пути.

Эти бесчисленные Жизни, как превышающие человека, так и стоящие ниже его, приходят в соприкосновение с его сознанием различными путями; между прочим, путем звуков и красок. Каждый звук имеет свою форму в невидимом мире, а комбинации звуков создают сложные фигуры.[321 - См. в любой научной книге о звуке, какие формы образуются той или другой музыкальной нотой, а также иллюстрированную книгу Mrs. Watts-Hughes «Voice Figures».] В тонкой материи этих миров все звуки сопровождаются соответствующим цветом, благодаря чему возникают многоцветные формы, нередко чрезвычайно красивые. Вибрации, возникающие в видимом мире, когда звучит та или другая нота, вызывают вибрации в мирах невидимых, и все они имеют свои особые свойства, способные производить известный результат. В сношениях с невидимыми низшими существами, имеющими отношение и к невидимому, и к физическому миру, для того, чтобы контролировать и направлять их действия, требуются известные звуки, способные производить на них желаемое воздействие. Точно также и в сообщениях с высшими Сущностями известные звуки содействуют созданию гармонической атмосферы, благоприятной для их деятельности, а также и для того, чтобы сделать наши собственные проводники восприимчивыми для их влияния.

Это воздействие на наши невидимые проводники или тела играет большую роль в области оккультного расположения звуков. Наши невидимые тела, подобно физическому, находятся в постоянном вибрирующем движении, причем вибрации меняются с каждой мыслью и с каждым желанием. Эти меняющиеся беспорядочные вибрации представляют собою препятствие для всех новых, приходящих извне вибраций; для того же, чтобы сделать наши проводники восприимчивыми для высших влияний, употребляются звуки, которые приводят их хаотические вибрации к устойчивому ритму, сходному по своему свойству с ритмом той высшей Сущности, которую мы призываем. Значение много раз повторяемых сентенций подобно настраиванию музыкальных инструментов, когда одна и та же нота повторяется на всех инструментах до тех пор, пока все они не приводятся в полное созвучие. Наши тонкие тела должны быть настроены на ту основную ноту, которой отличаются вибрации призываемого Существа для того, чтобы дать возможность его влиянию свободно проникать в проводники молящихся, и это достигалось в древние времена при помощи звуков. Вот почему музыка составляла всегда необходимую часть богослужения и известные определенные музыкальные созвучия тщательно сохраняясь, передавались из поколения в поколение.

В каждой религии имеются определенные звуки, называемые «Словами Могущества», которые состоят из изречений, выраженных особым наречием и которые поются особым образом; каждая религия имеет запас таких изречений, в которых звуки чередуются особым способом. На Востоке такие изречения называются «мантрами» и они являются результатом глубокого знания в этой области. Нет необходимости, чтобы мантра – чередование звуков, построенное особым образом, чтобы вызывать определенный результат – была выражена на каком-либо одном особом языке. Каждый язык может служить для этой цели, хотя некоторые наречия более подходящи, чем другие; главное в том, чтобы лицо, которое составляет мантру, обладало нужным для того оккультным знанием. На санскритском языке существуют сотни мантр, составленные в древности оккультистами, которым хорошо были известны законы невидимых миров. Мантры эти передавались от поколения в поколение и представляли собой ряд слов, чередующихся в определенном порядке и поющихся определенным образом. Цель такого пения – создать вибрации, а из них образовать формы как в физическом, так и в сверх-физическом мирах; результат же будет зависеть от знания и нравственной чистоты поющего: чем эти свойства совершеннее, тем выше окажутся миры, до которых достигнут его вибрации. Если его знание обширно и глубоко, если воля его сильна и сердце чисто, почти нет пределов тем силам, которые он может проявлять при посредстве этих древних мантр.

Повторяем, нет необходимости, чтобы мантры были составлены на санскритском языке; любой язык пригоден, если составлявший мантру обладал необходимым знанием.

В этом кроется причина, почему в римско-католической церкви употребляется латинский язык во всех важных актах богослужения. Происходит это не потому, что он – мертвый язык, «непонятный для народа», а потому, что в него вложена живая сила невидимых миров; и не для того, чтобы скрывать знание от народа, а для того, чтобы вызвать известные вибрации в невидимых мирах, которые не могут быть вызваны пением на современных европейских языках, если изречения составлены не оккультистом, способным ввести в него необходимую последовательность звуков. Перевести мантру на обыкновенный язык – это значит заменить «Слово Могущества» обыкновенным изречением; измененные звуки создадут иные вибрации и иные звуковые формы.

Некоторые расположения слов в латинском языке в соединении с сопровождающей их музыкой производят во время христианского богослужения заметные результаты в сверх-физических мирах, и каждый человек, сколько-нибудь чувствительный к высшим влияниям, испытывает это, когда поются некоторые из наиболее священных изречений, особенно во время обедни. Возникающие при этом в высших мирах вибрации действуют на тонкие проводники молящихся и в то же время передают Разумным Существам, населяющим эти миры, смысл мантры так же определенно, как слова, обращенные здесь на земле одним лицом к другому; звуки производят сверкающие формы и, уносясь в невидимые миры, действуют на их сознание и побуждают их оказать определенную услугу, просимую участниками в церковной службе.

Такие мантры составляют существенную часть каждого таинства.

Следующая существенная часть во внешней и видимой форме таинства – это известные жесты. Они носят названия Знаков или Печатей – оба слова означают в таинстве одно и то же. Каждый знак имеет свое особое значение и указывает направление, даваемое невидимым силам, с которыми священнодействующий имеет дело, будут ли эти силы его собственные или проходящие через него. В обоих случаях эти знаки нужны для того, чтобы произвести желаемое действие, и они составляют существенную часть священного ритуала. Такой знак называется «Знаком Могущества», тогда как мантра носит название «Слова Могущества».

Интересно встречать в оккультных произведениях древних указания на те же факты, одинаково верные как тогда, так и теперь. В Египетской «Книге Мертвых» описывается посмертное странствование Души и мы там читаем, как на различных ступенях этого странствования ее останавливают, бросая ей вызов. Этот вызов исходит от Охранителей Входа в каждый последующий Мир, и Душа не может переступить его границы, если она не знает двух вещей: она должна произнести «Слово Могущества» и подать «Знак Могущества». Когда это Слово произнесено и когда этот Знак подан, засов у Входа падает и Охранители отступают, чтобы дать Душе пройти внутрь. Подобный же рассказ приводится и в мистическом христианском евангелии «Пистис София», о котором мы уже упоминали.[322 - См. в главе IV «Исторический Христос» и в главе XI «Отпущение грехов».] Но здесь прохождение через различные миры совершает не Душа, освобожденная в смертный час от своего тела, а человек, добровольно покидающий его во время Посвящения. Существуют могучие Силы Природы, которые заграждают ему путь, и пока Посвящаемый не даст Слова и Знака, они не позволят ему пройти через врата их царства. Следовательно, это двойное знание было необходимо – уметь произнести Слово Могущества и подать Знак Могущества. Без этого движение вперед останавливалось, и таинство без этого не есть таинство.

Кроме того, во всех таинствах употребляется тот или другой физический материал, или должен бы употребляться.[323 - В таинстве покаяния пепел более не употребляется, исключая особенных случаев, тем не менее он составляет часть ритуала.] Это – символ того, что может быть достигнуто путем таинства и указание на свойство «внутренней и духовной благодати», получаемой через таинство. Это также материальный проводник благодати, не символический, а действительный, в котором происходит невидимая, но существенная перемена, делающая физический состав приспособленным для этой высокой цели.

Мы знаем, что физический предмет состоит из плотных, жидких и газообразных частиц, и далее – из эфира, который проникает все перечисленные составы. Через этот эфир проходят магнетические силы; он же соединен с частицами более тонкой материи, через которые проходят силы более высокого порядка, чем магнетические, хотя подобные им, но более могущественные.

Когда такой физический предмет подвергается магнетизации, происходит изменение в его эфирном составе, вибрации меняются, систематизируются и становятся соответствующими эфирным вибрациям магнетизера. Таким образом предмет становится как бы отражением природы магнетизера и более плотные частицы предмета под воздействием измененных эфирных вибраций начинают медленно менять размер своих вибрационных волн. Действуя таким образом на эфир данного предмета, магнетизер имеет возможность настраивать его эфирные вибрации в соответствии с своими.

В этом – тайна магнетического целения: неправильные вибрации больного приводятся в согласие с вибрациями здорового магнетизера так же определенно, как неправильно качающийся предмет приводится к правильному раскачиванию путем повторных размеренных ударов. Знающий целитель, подвергая магнетизации воду, излечивает ею своих больных; или, магнетизируя ту или иную ткань и прикладывая ее на больное место, уничтожает в нем болезнь; точно так же, приводя в действие сильный магнит или гальванический ток, он восстанавливает энергию ослабевшей нервной системы. Во всех этих случаях приводится в движение эфир, благодаря чему и происходит воздействие на плотные физические частицы больного.

Подобный же результат происходит и тогда, когда на материалы, употребляемые при св. таинствах, воздействовало Слово Могущества и Знак Могущества совершающего таинство. В эфире физической субстанции происходят магнетические изменения, а в ее сверхэфирных частицах совершаются процессы, по силе соответствующие знанию, чистоте и благоговению священнодействующего, который магнетизирует или, употребляя церковный термин, освящает Св. Дары. При этом Слово и Знак Могущества призывает к месту богослужения ангелов, имеющих особое отношение к употребляемым материалам и к совершаемому священнодействию; они оказывают свою могущественную помощь, внося свою собственную магнетическую силу в астральные и даже в эфирные частицы Св. Даров, усиливая таким образом магнетизм священника. Никто, знакомый с силами магнетизма, не усомнится в возможности произвести такие изменения в частицах физической субстанции. И если представитель науки, не верящий в невидимый мир, в состоянии насыщать воду своей жизненной силой в такой степени, что она может излечивать физические недуги, почему же отрицать подобную же, хотя и высшего качества силу у людей праведной жизни, благородного характера и знающих явления невидимого мира? Все, способные почувствовать высшие формы магнетизма, знают очень хорошо, что сила освященных предметов меняется в зависимости от знания, чистоты и духовности священника, освящающего их. Те люди, которые совсем не признают жизненного магнетизма и относятся одинаково отрицательно и к святой воде в церквах, и к магнетизированной воде целителя, доказывают свою последовательность, но в то же время и свое невежество; те же, которые признают полезность магнетизма в одном случае и издеваются над тем же явлением в другом, проявляют не мудрость, а предубеждение, не знание, а неведение; их религиозное безверие влияет на их рассудок и заставляет его вопреки логике отрицать в области религии то, что они признают в области науки.[324 - В XIV главе читатель найдет еще несколько указаний относительно «священных предметов».]

Из всего сказанного можно убедиться, что внешняя сторона св. таинства имеет большое значение. Происходят реальные изменения в употребляемых материалах. Они становятся проводниками сил, превышающих те силы, которые нормально принадлежат им; люди, приближающиеся к ним, трогающие их, подвергаются в своих эфирных и высших, невидимых для нас проводниках, воздействию их сильного магнетизма и становятся более доступными для высших духовных влияний, так как их проводники приведены в созвучие с высшими Существами, привлеченными Словом и Знаком, которые употребляются при посвящении. Существа эти, принадлежащие невидимым мирам, присутствуют при совершении таинства, изливая на участников свое благодатное влияние; и благодаря этому все достойные участники священного ритуала, если они способны настроиться на высшие вибрации, почувствуют, что эмоции их очистились, духовное восприятие усилилось и сердца их, соприкоснувшись с невидимыми Реальностями, наполнились миром и тихой радостью.

Глава XIII. Св. таинства (продолжение)

Теперь нам предстоит приложить эти общие основы к конкретным примерам и посмотреть, как они объясняют и оправдывают священные ритуалы различных религий.

Достаточно будет взять как пример три из семи таинств католической церкви. Два из них признаны всеми христианами как обязательные, хотя крайние протестанты не признают за ними священных свойств и смотрят на них лишь как на акт воспоминания; но даже и среди них сердце горячо верующего испытывает благо от того священного дара, который отрицается его умом.

Третье из семи совсем не признается за таинство протестантскими церквями, хотя оно и обладает всеми существенными признаками таинства, как они определяются англиканской церковью.[325 - См. главу XII «Св. таинства».]

Первое таинство – крещение; второе – св. причастие; третье – таинство брака. Исключение брака из числа таинств значительно понизило его высокий идеал и привело к той непрочности брачного союза, которая оплакивается людьми зрелого мышления.

Таинство крещения принадлежит всем религиям, и совершается не только при появлении младенца на свет, но и как ритуал очищения. Религиозная церемония при принятии новорожденного или взрослого в лоно религии всегда соединяется с орошением водой, и эта часть ритуала была так же универсальна в древности, как и в наши дни. Доктор богословия Джилвс замечает: «Идея употребления воды как эмблемы духовного очищения слишком очевидна, чтобы удивляться глубокой древности этого ритуала». Д-р Хайд в своем трактате «Религия древних персов» (гл. XXXIV, стр. 406) говорит, что крещение водой было всеобщим у этого народа. У них не было в употреблении обрезание новорожденных, но лишь крещение или омовение для очищения души. Они приносили младенца в храм и священник помещал его лицом к солнцу и к огню и после этой церемонии ребенок считался освященным. Лорд упоминает, что они приносили воду для крещения в коре дерева «Хольм»; это дерево и есть то Хаум Магов, о котором мы упоминали по другому поводу. Но иногда крещение производилось иначе, путем погружения младенца в большой сосуд с водой, как о том свидетельствует Тавернье. После такого крещения священник произносил имя новорожденного, избранное родителями.[326 - «Christian Records», стр. 129.] Спустя несколько недель после рождения индусского младенца происходила церемония, в которую входило его окропление водой; подобное окропление составляет вообще часть каждого богослужения в Индии. Уильямсон, ссылаясь на авторитетных писателей, утверждает, что таинство крещения существовало среди народов Египта, Персии, Тибета, Монголии, Мексики, Перу, Греции, Рима, Скандинавии, а также у друидов.[327 - «The Great Law», стр. 161—166.] Некоторые из приводимых молитв, которые произносились по этому случаю, отличаются большой красотой: «Молюсь, чтобы эта небесная вода, голубая и светло-голубая, проникла в твое тело и жила бы в нем. Молюсь, чтобы она уничтожила в тебе и отстранила от тебя все злое и враждебное, что было дано тебе до начала мира». «О дитя! прими воду Владыки мира, который есть наша жизнь, чтобы омыть и очистить тебя; да снимут эти капли грех, который был дан тебе прежде создания мира, ибо все мы во власти его».

Тертуллиан упоминает об общем обычае крещения среди нехристианских народов в отрывке, приведенном в главе «Мифический Христос».[328 - См. гл. V.] И другие Отцы Церкви упоминают об этом обычае.

В большинстве религиозных общин краткая форма крещения совершается при всех религиозных церемониях, причем вода употребляется как символ очищения, а внутренний смысл ритуала состоит в том, что ни один человек не должен бы участвовать в богослужении, пока он не очистил своего сердца и совести; внешнее омовение символизировало внутреннее очищение. В Греческой и Римской церквях небольшой сосуд со священной водой находится у входной двери и каждый входящий погружает в нее пальцы правой руки, налагая на себя знак креста перед тем, как войти внутрь церкви. Поэтому поводу Р. Тэйлор замечает: «Крестильная купель в наших протестантских церквах и особенно маленькие цистерны при входе в католические капеллы – не подражания, но нерушимое, никогда не прерывавшееся продолжение той же aqua minaria или amula, которую по свидетельству Монфокона в его труде «Antiquities» язычники ставили при входе в свои храмы, чтобы входящие могли окроплять себя освященной водой».[329 - R. Taylor. «Diegesis», стр. 219.]

В обоих случаях: и в крещении, при вступлении новорожденного или взрослого в лоно христианской церкви, и в этих меньших окроплениях вода представляет собой великий омывающий флюид природы, а следовательно и наилучший символ для очищения. Над освящаемой водой произносится мантра, в англиканском ритуале в виде молитвы, начинающейся словами: «Освящаю эту воду для мистического омовения греха», и кончающейся священной формулой: «Во имя Отца и Сына и Св. Духа. Аминь». Это и есть Слово Могущества, сопровождаемое Знаком Могущества, Знаком Креста, над поверхностью воды.

Это Слово и этот Знак придают воде, как выше было объяснено, новое свойство, которого она до этого не имела и поэтому название «святая вода» оправдывается вполне. Темные силы не приблизятся к ней; окропленному ею дается чувство мира и новый приток духовной жизни. Когда происходит крещение младенца, духовная энергия, проникшая в волу помощью Слова и Знака, усиливает в нем духовную силу, а затем произносится Слово Могущества уже над самим младенцем и Знак Могущества налагается на его лбу, производя в его невидимых проводниках вибрации, которые отзываются в невидимом мире как призыв охранять его освященную жизнь. Ибо знак Могущества одновременно и очищает, и охраняет: очищает той живой силой, которая проходит через него, и охраняет благодаря вибрациям, которые он вызывает в невидимых телах младенца. Вибрации эти образуют защитную стену в невидимом мире против нападения враждебных влияний, и каждый раз, когда человек прикасается к святой воде, произносит Слово Могущества и налагает на себя знак Креста, одухотворяющие вибрации в нем усиливаются, ибо Могущество Слова и Знака признается в невидимых мирах и вызывает помощь.

В ранний период христианской церкви крещению предшествовало тщательное подготовление и это было необходимо ввиду того, что вступавшие в лоно церкви принадлежали перед тем к другим вероисповеданиям. Обращенный проходил через три определенные ступени наставления, оставаясь на каждой из них до тех пор, пока не овладевал вполне данным ему обучением; и только после усвоения всех трех ступеней получал крещение, открывавшее ему доступ в церковь. Затем ему сообщался Символ Веры, который не разрешалось ни записывать, ни даже произносить перед неверующими; он служил признаком, по которому узнавалось положение обращенного; знание произносимого символа означало, что обращенный прошел через акт крещения и принят полноправным членом церкви. Насколько глубока была в те времена вера в благодать, даруемую при крещении, можно судить по тому, что возник обычай креститься перед смертью. Уверенные в реальной силе крещения люди, принадлежавшие к светскому обществу и не желавшие отказаться от мирских удовольствий, откладывали таинство крещения до своего смертного часа, чтобы воспользоваться даруемой им духовной благодатью и пройти через врата смерти очищенными и исполненными духовной силы. Против этого злоупотребления некоторые Отцы Церкви боролись, и борьба их была успешна. Существует рассказ, если не ошибаюсь, св. Афанасия, который обладал большим остроумием и когда хотел показать своим слушателям всю неосмысленность или недоброкачественность их поведения, призывал на помощь юмор. Он рассказал своей пастве, что имел видение: он шел к дверям Неба, у которых стоял Св. Петр на страже; но встретил он подходившего не с радостной улыбкой, а нахмуренный и с недовольным видом. «Афанасий, – сказал он, – зачем ты не переставая посылаешь мне эти пустые мешки, тщательно запечатанные, в которых нет ничего?» Это одно из самых беспощадных изречений, встречающихся в древнем христианстве, когда эти вещи были реальностью для христиан, а не простыми формами, как для большинства в наши дни.

Обычай крестить младенцев возник постепенно, а то обучение, которое предшествовало в первые времена христианства таинству крещения, превратилось в приготовление к конфирмации, когда пробужденный ум воспринимает и подтверждает смысл крещения. Принятие младенца в лоно церкви имеет свое оправдание, если признать, что человеческая жизнь протекает в трех мирах, и что Дух и Душа, долженствующие обитать в новорожденном теле, не являются неразумными и бессознательными, а наоборот, сознательными и разумными в невидимых для нас мирах. Зная это, приветствие «сокровенному сердца человеку»,[330 - 1 Петра 3:4.] вступившему на новую ступень своего странствования и призывание наиболее благотворных влияний на то тело, в котором ему придется жить на земле, – нельзя не признать правильным и справедливым. Если бы глаза людей раскрылись, как это случилось в древности со слугой пророка Елисея, и они увидели бы огненных коней и огненные колесницы вокруг горы, на которой находится Пророк Господний.[331 - 2 книга Царей 6:17.]