Четверной туз

– Боже, – застонало мне в ухо. – Да ты уже вся мокренькая.

Такое со мной было впервые. Эмоции фейерверком застреляли перед глазами, я даже слышала их оглушающий залп. Меня накрыл страх, а нарастающий ужас начал сковывать мои движения. Сердце в ушах стучало пулемётной дробью, я открыла рот и закричала.

Глава 3

Неожиданно крик оборвался в горле. Я сипло продолжала извергать его эхо, но окружающая тишина заставила меня замереть с открытым ртом. Бурлящее негодование и атмосфера спокойствия сразились в поединке.

– Тише, тише, – прошептал мужской голос, и кто-то ласково сжал меня в объятиях. – Плохой сон?

Мое напряженное тело замерло, но дрожащее нутро будто продолжало сопротивляться натиску молодого человека и его ненасытным пальцам. Сердце готово вырваться наружу, настолько тщетно оно ломилось в грудную стенку. Дыхание – быстрое и шумное, особенно было слышно в полумраке тишины. Мои глаза постепенно отпускали яркий свет, забившийся в ресницы и теперь передо мной, стали прорисовываться очертания незнакомого интерьера.

Я лежала в полутемной комнате, ошалелым взглядом уставилась на противоположную стену, покрытую золотистым узором, который бликовал от полоски света, просачивающимся сквозь задернутые светлые шторы.

За окном послышался звук разбиваемых капель дождя о стекло. Порыв ветра принес волну дождя и с ней же улетел, чтобы вместе расплющиваться и дальше. Мгновение прощального легкого свиста… Потом все стихло.

Мое дыхание все еще оставалось неровным, я точно продолжала бороться за свою неприкосновенность с тем юнцом, но постепенно и мягко, с меня словно пали оковы. Как огненная лава с жерла вулкана тягуче ползла по ущельям, так и по моим конечностям медленно расползалась незнакомая мне тихая умиротворенность.

Глаза окончательно привыкли к утреннему полумраку. Я могла рассмотреть более мелкие детали: обои с рисунком и мебель теплых оттенков, высокий золотистый торшер; очки в тонкой оправе, лежащие на комоде и поблескивавшие стеклом, привлекая внимание. Рядом стояла красивая шкатулка для украшений, с еле заметными вдавленными вкраплениями обтянутой бордовой кожи.

Я скосила взгляд. На прикроватной тумбе стоял высокий прозрачный стакан с водой, лежала маленькая книга с пухлыми страницами с загнутыми уголками.

Пальцы обнимающих меня рук, легонько погладили мою кожу, и в шею уткнулось чьё-то дыхание. На мгновение я почувствовала, как на голове зашевелились волосы. Внутри стала подниматься волна страха и беспокойства.

Где я? Снова сплю? Но куда же делся тот юнец? Может это он, сонно обнимает меня? И я все же беспечно улеглась спать? А как же работа? Сегодня какой день? И почему у меня провалы в памяти?

Если это снова сон, то он поразительно безмятежен и умиротворен. Я престаю ощущать панику и беспокойство. С меня слетел весь хмель, мое сознание, как никогда кристально чистое.

Я обернулась, насколько позволяла моя поза, и искоса увидела мужское лицо с выделяющимся носом от самой переносицы.

Снова незнакомец. И совсем не молодой, значит это точно не юнец. Боже, я и не подозревала о своей скрытой развратности. Может, я до сих пор пьяна?

Тишина ровно лежала на поверхности всех предметов. Глубокое, мерное дыхание в шею производило успокаивающее воздействие. На мгновение я зажмурилась, чтобы отвлечься от внешнего мира и остаться наедине с удивительным и неведанным ранее ощущением. Замешательство, возникшее от обнимающего меня незнакомца, улеглось, и я явственно начинаю понимать, что безумно радуюсь тому факту, что он рядом со мной. Его пальцы кажутся такими знакомыми, а объятие будничным, словно меня обнимали так много раз. В этих теплых мужских руках одновременно ощущается и сила и нежность, а в теплом дыхании доверчивость и близость.

С каждым своим вздохом, я будто проваливалась в кокон забытых ощущений. Я смотрела в пустоту, а в мозгу то и дело рваными вспышками мелькали отрывки тревоги и агрессии. Я не понимала, что это. Воспоминание или воображение? И почему это так контрастно мной воспринимается? Сейчас, мне удивительно спокойно и хорошо (можно подумать, я никогда раньше не была счастливой), и хочется из последних сил это ощущение удержать, будто окутавшая меня безмятежность обязательно уплывет, стоит только закрыть глаза…

Глава 4

Непроходящий холод впился в мои ладони колючими шипами и заставил открыть глаза. Я ошеломлённо смотрела на свои руки, сжимавшую белую эмаль раковины, чей сток, бездонным взглядом, равнодушно наблюдал за моим перекошенным лицом. Внезапный ощутимый озноб заставил меня одёрнуть ладони, зеркало ответило синхронным движением.

Я судорожно сжала светлую гладкую материю сорочки и оглянулась. Белая ванна больших размеров выглядела как купель и с лихвой могла уместить в себя не менее трех человек. На открытых полочках стояло бесконечное множество одинаковых пузырьков и красивых бутылочек. На крючке, возле двери темного цвета, висел белоснежный махровый халат.

Ноги сами подкосились. Я плюхнулась на мягкий коврик, и оперлась разгоряченным лбом в прохладный выступ раковины.

Я сплю!

Сны, такие реалистичные и яркие, сменяли друг друга как цветной калейдоскоп. Я отчетливо вижу все вокруг, получаю весь спектр чувств и эмоций, до изморози в кончиках пальцах от холодной раковины или жгучий жар от рук мужчины в постели, но также явственно осознаю, что нахожусь не в привычной для себя обстановке, словно пребываю в гостях. Эта ванная комната навевает грызущее чувство дежавю. Она так прелестна, словно сошла с картинки рекламного проспекта интерьеров, которых мне никогда не иметь.

Но сон не может сниться бесконечно, и что особенно важно, нельзя думать о сне, пока находишься в нем.

Такие мысли мгновенно привели меня в озноб, я накинула халат и открыла дверь, осторожно выглядывая из ванной.

Обозреваемая квартира снилась из тех, которые когда-то будоражили мое воображение. Большая, просторная. Наверное, я живу на маленькой площади, потому что эти огромные размеры поражают даже мой спящий мозг.

Темная межкомнатная дверь такого цвета, что и в ванной, была приоткрыта. Скорее всего, это спальня.

Я просунула свой нос в щель открытой двери и как настенные часы с ходиками стрельнула глазами вправо-влево. В комнате было светло, окна не задернуты. На белой широкой кровати хорошо просматривался смуглый мужчина. Вернее, он был очень загорелый, а белоснежное постельное белье только усиливало невероятный контраст. Подойдя ближе, я увидела худощавую спину и профиль лица. Мужчина был жилистый, подтянутый, возможно не молодой.

Что за черт! Этот человек напомнил мне французского актера, жутко безобразного в своей красоте Венсана Касселя. Как по сигналу, всплыли воспоминания моей робости и трепета перед взглядом экранных героев этого актера. Но сейчас для меня его образ был скорее отталкивающим, чем благоговеющим.

Подойдя ближе, я дотронулась до кожи мужчины. Холодная. Мягкая. Живая.

Я перевела взгляд на свою руку. Мельчайшие изломы ладони мгновенно бросились в глаза. Что это? Мое воображение по памяти рисует мою кисть? Я знаю какая моя рука и теперь вижу то, что знаю? Или я думаю, что вижу то, что знаю?

От наплыва мыслей я даже вспотела и медленно, через вытянутые трубочкой губы, глубоко выдохнула. Мой взгляд стал ощупывать спящего мужчину – гладкая кожа на спине, кудрявый волос с проседью на висках, хищный горбатый нос.

Постепенно до меня дошло, почему я вижу перед собой копию актера. В жизни я не имела успеха у мужчин. Да-да, только так я могу объяснить свои фантазии о тех, кто совершенно бы точно вписался в мою жизнь. Фантазии, которые пленяют воображение настолько, что просто жаждешь видеть этих мужчин рядом с собой. Ты рисуешь в своей голове будничную жизнь, себя, такую неотразимую красавицу и рядом его, сошедшего с экрана идеального героя фильма. И вместе вы живете, в созданной только в твоем воображении, этой идеальной, несуществующей жизнью.

Мой мозг, явно издевается, вытаскивая на свет такую давно забытую ерунду, воплощая ее в неуправляемые сновидения.

Да! Я все-таки чертова неудачница. Даже мои сны могут потешаться надо мной.

Ошарашенная таким открытием, я до скрипа сжала свои зубы. Невидящим взглядом, будто в тумане медленно вернулась обратно в ванную. Сев на коврик, я прислонилась к стене, подтянула колени к груди и уронила на них голову. Мысли перестали множиться и казалось, что теперь, время остановилось. Я не слышала ни звуков, ни запахов. Мое тело стало неосязаемым и эфирным. Так я незаметно погрузилась в дремоту и вздрогнула, как только ручка двери резко запрыгала.

– Доброе утро, дорогая. Ты надолго там?

Боже! Дорогая!?

Что? Я до сих пор сплю?

Мои затекшие ноги еле выдерживают подъем с коврика. С зеркала на меня смотрит мрачный взгляд, но я даже не всматривалась в себя, смотрю куда-то внутрь, в пустоту, судорожно ища ответ.

За дверью послышался далекий мерный стук. Нож дробно отрабатывал нарезку каких-то продуктов. Потом появились другие разнообразные звуки, говорящие о нахождении незнакомого мне человека на кухне.

Я на цыпочках вышла из ванной и пошла по длинному, с матовыми белыми стенами, коридору. Широкая прихожая. Слева от меня открыта витражная дверь, просматриваюсь – огромная гостиная. Картины в рамах рядами стоят у стены. В кухне, откуда доносились звуки, двери не было. Большая арка открывала секцию белесого с черными прожилками, кухонного гарнитура и голую спину худого высокого человека, стоящему у газовой плиты. Он снял сковороду и перекрутил ее, оглядывая. Рядом лежали несколько куриных яиц, включённый телевизор неторопливо жевал надоевшую информационную лабуду.

Также осторожно на цыпочках я развернулась и хотела уйти, но краем взгляда заметила, что человек обернулся. Он заметил меня, капитуляция была уже невозможна.

– Сбегаешь? – Его брови изогнулись, словно он спрашивал совсем другое, например: «Не подойдешь и не поцелуешь?»

В его голосе послышалась едва уловимая хриплость, которая мне очень понравилась. В нос ударил аромат свежесваренного кофе.

Я совсем не представляла, как себя вести, но чувствовала уверенность и даже признаки небывалой наглости, о которой даже не подозревала. Но это всего лишь сон, в нем всегда ведешь себя естественно и даже уверенно.

– Как выспалась?

– Отлично, – ответила я. Во мне сыграли нотки приличия, я развернулась и сделала несколько шагов к нему навстречу.

Я стояла перед ним в распахнутом халате, в низком вырезе ночной сорочки хвасталась своей развратностью моя ложбинка груди. Поймав его взгляд ниже уровня моих глаз, я, с надменным лицом медленно запахнула халат.