Фелинис. Повесть из истории гонений христиан при Домициане

Она была одна, – вещь почти неслыханная в жизни римлян, для женщины-патрицианки, какою она казалась. Старик и его товарищ быстрым взором окинули местность, готовясь поразить животное, предмет общей паники, как вдруг раздался ужасный рев.

Два чужеземца взглянули на Тибр и заметили огромную волну. Она шумно разбивалась и среди пенящихся волн показалось ревущее животное.

Это был один из самых сильных и ужасных быков, которых когда-либо производила Иберия. С длинными и сильными рогами, обрамляющими его лоб, ворочая своими страшными глазами, выдувая, казалось огонь из своих ноздрей, он рассекал волны копытами; круп его, голова и все тело выделялись из воды, все было покрыто грязью и придавало ему вид еще более ужасный. Суеверный язычник принял бы его за бога реки Тибра. Рев его раздавался так ужасно, что все беглецы принялись искать убежища, кто где мог.

Бык приближался к берегу, невдалеке от описанной нами женщины, красный плащ которой приводил его в бешенство.

С трудом выйдя из воды, он встряхнулся, уперся рогами в землю и поднял целые тучи песку своими копытами. При виде чудовища, римлянка вскрикнула.

Вдруг она увидела Кермора и Фелиниса. Приняв в смятении их за знакомых, она вскричала вне себя: «Азаэль, это ты? Спаси меня, мой добрый слуга!»

И она сделала попытку направиться к ним, но дикое животное, преследовавшее ее, стремительно бросилось к ней.

Услышав призыв несчастной, Фелинис вынул кинжал с узким и острым лезвием.

– Ты не хочешь спасти эту женщину? – спросил он Кермора.

– Разумеется, нет, – отвечал старик.

– Но она погибает!

– Тем лучше! Спасти ее – благодеяние, а оно должно быть только не для римлянки.

Кермор сказал это жестоко и злобно и спокойно полез на дерево, чтобы присутствовать с большим удобством при предстоящей ужасной драме.

Молодой человек с минуту колебался, глядя поочередно то на своего непоколебимого товарища, то на женщину, то на быка.

Наконец, не справившись с чувством сострадания, он решился не допустить гибели беглянки, которая, потеряв надежду избегнуть своего врага, упала на колени, сложила руки и ждала смерти с удивительной покорностью.

– Я спасу ее, – вскричал Фелинис.

– Во имя неба, – сказал Кермор, – не рискуй своею жизнью из-за римлянки.

Но молодой человек не слушал его. Он, как стрела, помчался вперед и через несколько мгновений был около страшного зверя и его несчастной жертвы. Бык, очутившись около распростертой женщины, сорвал уже с нее плащ. Он готовился ударить рогами патрицианку в тот момент, когда Фелинис, подскочив к быку, смело схватил его за рога и, встряхнув его голову, как тряпку, заставил отступить назад.

Это неожиданное нападение еще более привело в ярость быка; потрясая своею могучею головою, он встряхнул молодого человека, продолжавшего держать его за рога; но вдруг Фелинис отпустил рога, обвился вокруг его шеи и прыгнул на спину; потом, протянув вооруженную кинжалом руку, ударил его в сердце. Со страшным ревом боли животное упало. Фелинис совершил этот подвиг быстро и ловко, чего нельзя было предположить, взглянув на его нежное сложение. Стоя победоносно на земле, он с гордостью рассматривал быка. Его прекрасное лицо преобразилось, мужская гордость была видна во всей фигуре, его черные глаза ярко блестели, и вся поза выказывала его неукротимую энергию.

Постепенно обычное спокойствие снова вернулось к молодому человеку. Спасенная женщина привстала, утирая кровь, покрывавшую ее лицо.

Когда к ней подошел отважный победитель, патрицианка хотела поблагодарить его, но вместо того, чтобы выслушать ее, он побежал к реке и, зачерпнув немного воды в серебряную фляжку, которая всегда была с ним, вернувшись, протянул ее римлянке.

Она вымыла лицо, и Фелинис убедился, что она легко ранена в правый висок.

В это время, три человека, задыхаясь от ужаса подбежали к раненой и вскричали в один голос – Ты ранена?

– Нерей, Ахилл, я избегла, действительно, большой опасности; но я спасена вот этим храбрым чужеземцем.

Она хотела указать им на молодого человека, спасшего ее от неминуемой гибели, но Фелинис, не дожидаясь благодарности, уже возвращался к своему спутнику, ожидавшего его под деревом, с которого он только что спустился.

– Идем отсюда, – сказал Кермор Фелинису, – мы слишком задержались здесь, а у нас мало времени.

И оба чужеземца направились к городу.

Случайная встреча

Две недели спустя после описанных событий оба чужеземца, Кермор и Фелинис следовали по той же дороге, на которой мы уже видели их, из Альбы в Рим. На этот раз дорога была малолюдна: не было на ней ни войск, ни караванов. Встречались только редкие поселяне из окрестных деревень.

День еще только начинался, жара еще не наступила, было само время для путешествий и прогулок по живописным окрестностям Вечного города.

Путники решили немного отдохнуть и обсудить свои дальнейшие планы. Для этого они сошли с дороги и укрылись под деревьями, росшими по обеим ее сторонам.

Примерно в то же время и тоже в сторону Альбы из Рима двигались носилки, которые несли на своих плечах дюжие носильщики. В таких носилках обычно передвигались знатные римляне. Их сопровождала группа слуг или рабов.

Действительно, в носилках находились один мужчина и две женщины, судя по их одежде, принадлежащих к патрицианскому сословию.

Мужчине на вид было лет сорок, он был крепкого, сухощавого сложения, с открытым, приятным лицом. Рядом с ним сидела одна из женщин, видимо его жена. Несмотря на свой возраст, похоже, она была ровесницей своего мужа, она прекрасно сохранилась; лицо ее было приятно и производило глубокое впечатление.

Другая женщина была еще прекраснее. По всему можно было судить об ее добром сердце. Ей было лет двадцать девять-тридцать. Это была та самая римлянка, которую спас Фелинис; на ее правом виске был небольшой шрам – единственный след ранки, которую оставил ей дикий бык.

Взглянув в сторону в ту минуту, когда носилки свернули в лес, простирающийся вдоль дороги, Флавия удивленно вскрикнула и указала своим спутникам на двух остановившихся между деревьями незнакомцев.

– Климент, Домицилла, – сказала она, – вот тот молодой человек, которому я обязана жизнью.

Это были, действительно, Фелинис и Кермор.

– Ты, разумеется, хочешь поблагодарить его за самоотвержение, которое он выказал, спасая тебя? – спросила жена Климента, которую, как и племянницу, звали Флавией Домициллой.

– Да, конечно. Сам Бог навел его на наш путь, лично я уже потеряла надежду найти его.

– Твое чувство мы вполне одобряем и со своей стороны готовы засвидетельствовать твоему избавителю искреннюю благодарность.

Улыбка признательности мелькнула на губах Флавии…

– Однако, – добавила Домицилла, – я не могу себе представить, чтобы этот хрупкий на вид молодой человек мог победить, как ты рассказывала, ужасного быка.

– Но это так; вот доказательство: я жива еще, – отвечала Флавия.

– И слабого из своих созданий Бог наделяет великой силой, – заметил Флавий Климент. – Я позову его, потому что я тоже, как вы, хочу его видеть.

Произнеся эти слова, знатный римлянин, племянник Веспасиана и двоюродный брат Домициана, в то время правителя империи, обратился к идущему около носилок слуге и сказал ему:

– Иди и приведи этих двух чужеземцев, которых ты видишь у опушки леса.

Слуга повиновался.

Между тем, Кермор и Фелинис, заметив носилки, на которых были Климент и его спутницы, удивились не менее, чем эти римляне. Увидев Флавию, молодой человек прошептал:

– Вот женщина, которую я спас.