Не в себе

– Саша, – фальцетом пропела женщина, – это совсем никуда не годится. Долго ты будешь меня изводить своим полуночным шуршанием? Ты не хомяк, а наша опочивальня не закрома. Я знала, что это ваше «выездное мероприятие» добром не кончится. Ты вернулся с этой бесполезной рыбалки сам не свой!

– Бусинка, я уже говорил, что мучаюсь мигренями…

– Это был последний раз, когда я дала слабину. Все, больше никаких «выездных мероприятий» в лесу. Немощный ты мой, ну нельзя тебе давать поблажки, нельзя! Ты человек мягкий, и всякого рода кадры оказывают на тебя пагубное влияние…

– Да не пил я, Бусинка! Не пил! И голова у меня не с похмелья болит!

– Ну, ну, немощный ты мой, – женщина прижала голову мужа к своей обширной груди, – Не надо спорить. Все равно все будет так, как я скажу. А почему все будет так, как я скажу?

– Потому что моей Бусинке виднее…

Надюша поощрительно потрепала мужа за ухо и широко зевнула. Александр лежал на ее груди и меланхолично смотрел в сторону стенки-гарнитура, на котором расположились памятные ему сувениры из разных экспедиций.

– Бусинка, – Александр запнулся, – ты никогда не думала, что в этом мире существует нечто за гранью человеческого понимания? Что-то такое, что не вписывается в привычную нам картину мира?

– Ох, Саша. Если сейчас ночь, то это не значит, что нам дозволено опускаться до пошлых разговоров. И ты напрасно увидел в нашей опочивальне философский кружок.

– Но может же быть что-то такое…

– Там, наверху, виднее, что может быть, а чего нет, – женщина многозначительно воздела палец к потолку. – И подобных разговоров со мной больше не заводи.

– А как бы ты отреагировала, если кто-нибудь из твоих хороших друзей сказал, что видел, скажем, нечто неизведанное, нечто сверхъестественное?

– У меня, к счастью, нет таких «темных» друзей. Саша, мы с тобой весьма образованные люди и знаем, что подобной чепухи быть не может. А если бы какой-нибудь кадр стал со мной говорить за подобный вздор, то я рассмеялась бы ему прямо в лицо. Такие персонажи опасны для общества. Своим невежеством, они тормозят общественный прогресс…

Помрачневший Александр сполз с груди жены на свою подушку и, отвернувшись, укрылся краем одеяла. Жена в третий раз потрепала его за ухо и выключила в спальне свет. Доктор наук лежал и слушал, как за окном ветками деревьев и гудением далеких автомобилей тихо шумит когда-то понятный и знакомый ему мир.

***

Психиатр сидел за своим столом и под пристальным взглядом мудрых вождей, взирающих с обшарпанной стены, занимался бумажной работой. Дверь кабинета тихонько скрипнула, и на пороге появился Александр Васильевич Фомин. Доктор наук испуганно огляделся, нервно кашлянул в кулак и на подкашивающихся ногах пошел по звонкому, серому кафелю.

– А, Алесандр Василевись! – прошепелявил психиатр. – Осень рад! Садитесь!

– Да, добрый день, – Александр принялся крутить в руках шляпу. – Вам должны были позвонить на счет меня…

– Да, да. Я помню. Дело осень деликатного толка, – психиатр захлопнул белую папку и, хихикнув, убрал ее в стол, – да вы не стесняйтесь и садитесь.

Александр присел на самый край стула, продолжая крутить в руках свою шляпу. Его внимание привлек общипанный фикус, стоящий на столе. Психиатр через круглую оправу своих очков проследил за взглядом посетителя и снова, странно хихикнув, принялся теребить рукой листья этого растения.

– Ну-с, на сто жалуетесь? – психиатр оторвал листок от фикуса и принялся мять его в руках. – Сто вас беспокоит, голубсик?

– Доктор, я думаю у меня проблемы с головой…

– Так-так. И с сего вы это взяли?

– У меня случилась галлюцинация…

– Расскажите поподробнее, – хихикнул психиатр.

– Я отправился с двумя товарищами на рыбалку, – Александр тяжело выдохнул и болезненно поморщился, – костерок, уха, гитара, в общем, все было хорошо. Но ночью, над рекой мне привиделась, как бы это лучше сказать, космическая тарелка…

– Выпивали? – с завистью в голосе спросил психиатр.

– Да в том то и дело, что я капли в рот не брал! – Александр вскочил со стула и страдальчески заломил руки за голову. – Я был абсолютно трезв! Как стеклышко! И тут передо мной возникает то, чего попросту быть не может!

– Пожалуйста, успокойтесь.

– Я не сплю уже несколько ночей, доктор! Я так устал! Я двадцать пять лет просвещал, благодаря науке, недалеких людей! Помогал им избавиться от суеверий и прочих пережитков старины! И тут, на тебе! Я вижу космическую тарелку! Вымысел! Пошлую картинку из фантастического фильма!

– Не беспокойтесь, голубсик, – психиатр оторвал от фикуса еще один листок. – Возможно, из-за переутомления вам и могло привидеться несто странное. Скажем, в бликах или тенях над водой.

– Это не было бликом или тенью! – Александр уперся ладонями в стол. – Я видел светящийся, металлический объект! Он вынырнул из воды, завис на несколько секунд и, мерцая своими адскими огнями, умчался прочь! Вы понимаете? Блики и тени тут не при чем!

– А сто же ваши товарищи?

– Они ничего такого не видели, – Александр плюхнулся на стул. – По крайней мере, они мне так сказали…

– Так-с, а грибы, ягоды ели в лесу?

– Нет, доктор. Я просто психически болен. Лечите меня, пока не поздно.

– Осень интересно, – психиатр скомкал очередной листок фикуса и положил его рядом с другими зелеными комочками. – Уже и диагноз себе поставили?

– Не смейтесь, доктор! Я знаю, что шизофрения полностью не лечится! Как мне с этим жить? Я уважаемый человек, научный сотрудник! На мне лаборатория и аспиранты! А тут такое! Скорее лечите меня! И чем быстрее, тем лучше!

– Обследование мы, конесно проведем, – психиатр снова хихикнул, – но на будущее, все же, не увлекайтесь спиртным на отдыхе, голубсик…

– Да я не пил! Это все – мое болезненное подсознание!

– Да, да. Конесно. Ладно, давайте приступим. Вместе мы постараемся поймать все космические тарелки вашего болезненного подсознания…

Александр сидел на стуле в коридоре и слушал, как за дверью кабинета психиатр советуется со своим коллегой о дальнейшей судьбе доктора наук. По коридору деловито прошла уборщица и зычным, командорским тоном приказала ему задрать ноги. За вытянутыми окнами отделения психиатрии, в ветвях цветущих каштанов, умиротворяюще пели птицы и плыл тихий, летний вечер. Снизу донеслись протестующие вопли, сдавливаемые этими высокими, блеклыми стенами, и Александр болезненно поморщился. За дверью кабинета послышались шаги, и выглянувший в коридор психиатр жестом пригласил Александра войти. Выражение их лиц доктору наук сразу не понравилось. Психиатры смотрели на него снисходительно и с иронией, многозначительно переглядываясь между собой.

– Садитесь, голубсик, – психиатр принялся перебирать листы с записями у себя на столе. – Посоветовавшись с коллегой, я пришел к заключению, что ваше психическое здоровье не вызывает никаких опасений. За исключением, некоторой, повышенной эмоциональной возбужденности и мнительности…

– Что вы хотите этим сказать, доктор? – Александр вскочил со стула.

– Вы абсолютно здоровы.

– Это ложь! Я видел галлюцинацию! Я безумен! Почему вы не хотите лечить меня? Я видел летающую тарелку! Такого не может быть! Вы слышите? Такого просто не может быть в природе!

– Пожалуйста, успокойтесь, – психиатр нажал на красную кнопку у себя под столом. – Не нужно так нервничать…

– Вы обманываете меня! – Александр сбросил со стола психиатра стопку белых папок и общипанный фикус в горшке. – Вы просто боитесь браться за мой случай! Вы просто боитесь!

В кабинет вбежали двое санитаров и уставились на собравшихся людей.

– Ребятки, помогите голубсику найти выход, – психиатр поднял с пола горшок с общипанным фикусом, – а то после него ремонт придется делать.