Инквизиция

Большинство собравшихся кивнули, только Таманес и еще один мужчина покачали головами.

– Этот Дом больше всего торгует с нами, – сказал Лиас. – И это, если я правильно помню, третий по величине Дом в Танете? Я знаю, у них есть несколько домов-сателлитов.

– Их цвета красный и белый, – добавил Бамалко, кивая. – У них куча контрактов здесь и немного в Океании. Это ваш торговый партнер?

– Нет, наш партнер – Дом Барка, но они планировали подписать союз с Кэнадратом, когда я уезжал. Барка еще слишком мал, чтобы расширяться.

– Мы можем вернуться к оружию? – призвала Персея, когда сразу несколько человек заговорили. – Чья это была идея?

– Мы только-только начали делать оружие, – объяснил я, когда все умолкли. – По первоначальному контракту Гамилькар возил бы его в Танет и продавал там. Но, как выяснилось, большая часть оружия, продаваемого в Танете, идет сейчас хэйлеттитам. Кэнадрат не хочет, чтобы был Священный Поход, потому что это его разорит, и ни он, ни Барка не хотят, чтобы хэйлеттиты еще сильнее вооружались, поскольку Ишар делает угрожающие жесты в сторону Танета.

– Значит, в интересах Кэнадрата, чтобы оружие шло в другое место? – спросил Бамалко.

– Да, конечно, – подтвердила Палатина.

– Это хорошо, – решительно заявил он. – Но почему сюда?

– Чтобы в случае беды у Архипелага было больше шансов выжить. И, – продолжил я осторожно, – если это повредит Сфере, это будет хорошо для Кэнадрата, потому что Сфера вредит торговле.

– А как насчет запрета на продажу оружия в Калатар?

– План был таков: если мы получим здесь согласие, то будем искать посредника в Фетии. Какой-нибудь активный клан, не озабоченный соблюдением законности. Я уверен, вы можете организовать небольшую контрабанду.

– Небольшую контрабанду? Неужели? Ты называешь тонны оружия небольшой контрабандой?

Лицо Текрея почти светилось от счастья.

Не скажу, что я чувствовал себя удобно в качестве торговца оружием, хоть они и намеревались использовать это оружие против Сферы. Все равно это была торговля смертью – впрочем, если мы ничего не предпримем, смертей будет не меньше, только от рук Сферы.

– А плата? – спросил Бамалко, поднимая одну бровь. Выросший в меркантильной атмосфере Монс Ферраниса, он оказался прирожденным коммерсантом. – Не хочу вам указывать, но золота у нас негусто.

– Об этом и надо договориться.

– И где, они думают, мы возьмем деньги? – спросил Таманес. – Идея хорошая, но только у людей вроде Алидризи хватает ресурсов, чтобы финансировать такого рода сделку. Или у вице-короля – вы с ним говорили?

– Если подобные люди узнают об оружии, они заберут все в свои руки или просто не одобрят эту идею, – возразил Бамалко. – Но все равно у нас нет той суммы, какую запросят твой отец и Кэнадрат.

– Да, у вас нет, – подтвердила Палатина. – Но есть один человек, который сумел бы достать для вас деньги, имея рычаги влияния на тех людей.

– Кто?

– Фараон.

Это был риск, но после моего вчерашнего рассказа Палатина всю ночь думала и пришла к выводу, что дело может выгореть. Если Равенна согласится. Я надеялся, с этим проблемы не будет, сами действия Сферы подтолкнут ее к согласию. Гораздо труднее будет скрыть тот факт, что Равенна и есть принцесса, а не просто ее компаньонка, как все считают. Я твердо решил как можно дольше хранить ее тайну. Равенна взяла с меня слово молчать, вот почему я до сих пор никому ничего не говорил, в том числе Лиасу и Персее.

– Никто из нас не имеет связи с фараоном, – возразил было Таманес, но Персея его перебила:

– Мы имеем. Катан, я должна спросить, я вижу здесь скрытый мотив?

– Да, но это не главная причина. Как апелаг, она все равно собиралась быть связным между нами и вами – для этого она и приехала.

– Равенна? – с недоуменным видом спросил Текрей. – Что вы имеете в виду?

– Она близкая подруга принцессы. – На этот раз ответил Лиас. Он занимал одно из удобных сидячих мест, потому что был слишком крупный, чтобы безопасно примоститься на столах или ручках дивана. Становилось довольно жарко, хотя комната располагалась на самом верху здания, и в ней гулял сквозняк. Наверное, поэтому Дом Текрея никогда ею не пользовался. – Это и ввело Сферу в заблуждение в Лепидоре.

Снова начался шумный разговор, и Бамалко поднял руки, прося тишины. Все были очень возбуждены, издерганы. Нервничали, одним словом. Здесь нас не защищали стражники или дворцовые стены, а инквизиторы имели право обыскивать частные дома в поисках скрываемых еретиков.

– Так вы думаете, эта особа, Равенна, может убедить фараона сделать – что? У фараона тоже нет денег.

– Зато у нее есть влияние, – указала Палатина. – Принцесса совершеннолетняя, и если она прикажет, ей должны подчиниться. Беда в том, что принцесса все время находится во власти других людей, вроде Алидризи и вице-короля. Я знаю, некоторые из вас одобряют и поддерживают их, но можете вы честно сказать, что принцессе лучше быть под контролем одного из них? Они оба имеют свои интересы. Кто-нибудь из вас хотел бы, чтобы принцесса взошла на трон потому, что клан Калессоса возвел ее туда? Это оставило бы слишком много власти в руках Алидризи. И Сэганта – простите, вице-король – был бы в том же самом положении, если бы действовали его люди.

– Мы? – недоверчиво спросил Таманес. – Ты к этому клонишь – ты хочешь, чтобы мы стали ее опорой?

– Не только вы. У всех у вас есть группы друзей, выступающие за ту или иную фракцию, но все преданные фараону, не важно насколько абстрактно. Мы знаем, есть люди, которые мало что могут сделать – океанографы, например, – потому что они слишком уязвимы, но если бы все работали с одной и той же целью через людей, поддерживающих связь с фараоном, у нее появились бы собственные сторонники, на которых она могла бы полагаться.

– Это, кстати, совершенно в ее характере, – сказал Лиас остальным апелагам в наступившей паузе. Я увидел несколько скептических лиц. – В Цитадели она действовала потрясающе. Мы все рядом с ней смотрелись любителями.

– Но ты серьезно насчет… создания, становления… фракции за фараона? – спросил Таманес тоном человека, старающегося что-то прояснить для себя.

– Абсолютно. Иначе зачем мне это говорить? Есть среди вас кто-нибудь, кто не хотел бы видеть принцессу на троне? За нее стоит весь Калатар, просто никто ничего не делает непосредственно от ее имени. Все работают на Алидризи, или на Сэганту, или на кого-то еще, но фараон, проведя столько времени в изгнании, не имеет своих собственных последователей.

– Но как мы можем дать стольким людям такую тесную связь с фараоном? – спросил друг Таманеса, которого я не знал. – А осведомители?

– Й чего мы реально сможем достичь, если удастся все устроить, если фараон даст нам деньги на оружие? Что тогда? Мы примемся за сакри? – поинтересовался еще один незнакомец.

– У нас есть шанс дать сдачи! – воскликнул Текрей, его глаза сверкали. – Нанести им ущерб.

Еще три или четыре человека заговорили одновременно, с лихвой заглушая шум дождя, стучащего по маленьким окнам в каждом конце комнаты. Палатина громко призвала к порядку, но все считали, что она закончила, и настало время общих дебатов.

– Видишь, что я имею в виду насчет апелагов в целом? – прошептала она мне, разводя руками. – Мы, фетийцы, точно такие же.

Только Лиас, треснувший кулаком по столу, резко прекратил шум. Палатина была слишком вежлива, чтобы это сделать.

– Это первая масштабная идея, появившаяся здесь за века! – со всей прямотой заявил Лиас и поднялся, чтобы встать между мной и Палатиной. Мы расступились, давая ему место. – Так перестаньте искать проблемы. На случай, если вы не знаете: эта девушка – Палатина Кантени, единственный приличный лидер фетийского клана за последние тридцать лет, и ее персональным учителем был сам маршал Танаис. И если этого недостаточно, она потомок Кэросия. Поэтому заткнитесь, перестаньте спорить и послушайте ее.

Палатина наклонила голову в знак благодарности. Лиас снова сел, а в комнате стало очень тихо.

– Мы будем действовать постепенно, шаг за шагом. Мы не помчимся во все стороны, говоря со всеми подряд. Первое и самое важное – это найти Равенну. Она может быть с фараоном, может не быть, но Алидризи понимает, насколько велика ее роль, и присматривает за ней где-то. У кого-нибудь есть хоть малейшая идея, где она?

Наступило долгое молчание, во время которого Лиас и Текрей устремили взгляды на Персею. Она заерзала со смущенным видом, но никто ничего не говорил. Наконец Персея взорвалась:

– Да, думаю, у меня есть. Но я догадалась только в последние два дня. Когда я говорила с тобой, Катан, я не знала.

– Где? В Калессосе?

– Нет, Калессос слишком далеко отсюда. Я знаю, что Алидризи владеет несколькими развалинами на краю залива у Берега Гибели, высоко в горах, куда никто в здравом уме не сунется. Каждый раз, когда он возвращается из Калессоса, его конюхи жалуются, что лошадям опять приходится менять подковы. И еще они удивлялись, как Алидризи, такой хороший наездник, умудрился покалечить двух из них. Даже неопытный всадник может проехать отсюда до Калессоса на одной из тех лошадей, не повредив ей ноги, но горы – дело другое.

– Как далеко до его развалин?