За границами снов

За границами снов
Антология

Нари Ади-Карана

Антология Живой Литературы (АЖЛ) #8
«Антология Живой Литературы» (АЖЛ) – книжная серия издательства «Скифия», призванная популяризировать современную поэзию и прозу. В серии публикуются как известные, так и начинающие русскоязычные авторы со всего мира. Публикация происходит на конкурсной основе.

За границами снов: антология

Редактор-составитель Нари Ади-Карана

Серия: Антология Живой Литературы (АЖЛ)

Серия основана в 2013 году Том 8

Издательство приглашает поэтов и авторов короткой прозы к участию в конкурсе на публикацию в серии АЖЛ. Заявки на конкурс принимаются по адресу электронной почты: skifiabook@mail.ru (mailto:%20skifiabook@mail.ru)

Подробности условий конкурса можно прочитать на издательском сайте: www.skifiabook.ru (http://www.skifiabook.ru/)

В оформлении обложки использован фрагмент картины А. Вяжевич

Все тексты печатаются в авторской редакции.

© Оформление, составление. ИТД «Скифия», 2017

Утренние сны и сказки начал

Софья Бу?рнос

Глеб Симанов

Светлана Сабадах

Светлана Броновицкая

Мария Маду

Ирина Елистратова

Елена Парамонова

Софья Бурнос

г. Санкт-Петербург

Родилась в г. Арсеньев (Приморский край).

Окончила ДВГАИ (г. Владивосток) в 2005 г. факультет – мастерство актера, курс А.П. Славского, киношколу Александра Митты в 2013 г. (Москва), курс – сценарное мастерство, режиссура.

© Бурное Софья, 2017

Пишу со школьных лет. В основном сценарии к художественным фильмам, пьесы, рассказы, сказки. Снимаю кино, люблю жизнь.

Иногда мне кажется, что я птица, для которой слово – это крылья, фантазия – горизонт, литература – перелетная стая, – ты можешь к ней примкнуть или продолжить полет в одиночестве.

С пяти лет мной овладели убеждения в том, что я – посланник с другой планеты. Я рассказывала довольно странные истории, описывала неведомый мир, отстаивая право на его существование. Мама хотя и относилась с пониманием к детским выдумкам, а все-таки наведывалась периодически к авторитетным психологам за советом. Я благодарна маме за то, что она была и остается моей Музой, способной не только слушать и вдохновлять, но и быть суровым критиком в нужный момент. А еще я благодарна тем самым психологам за то, что они не стали лечить хрупкую вселенную маленького фантазера и успокоили родителя, сказав, что это не болезнь, а глубокий внутренний мир. Так важно, чтобы кто-нибудь смог разглядеть в вас индивидуальность, потому что каждый человек как космос – непостижимо интересный. Об этом я пишу и в это верю.

Призрачный балкон

Марина Владимировна Синицына живет по стандартному сценарию старой девы. В однокомнатной квартире с пожилым и вечно недовольным отцом начинается и заканчивается каждый день ее безрадостного существования. Более 20 лет Марина Владимировна преподает в средней школе английский язык. Ученики считают ее законченной неудачницей, непривлекательной и, мягко выражаясь, неинтересной. Накануне экзаменов весь класс 9 Б врывается в учительскую и просит Марину Владимировну перенести контрольную. Ученики честно признаются, что прошлой ночью отмечали день рождения Сукачева – самого популярного одноклассника – на фешенебельной яхте его папы и потому не готовы к уроку. Марина Владимировна отказывается идти на поводу у детей. В результате весь класс получает неудовлетворительные оценки.

На другой день Марина Владимировна, войдя в класс, на рабочем столе находит документ с громким заголовком «УЧИТЕЛЬ ГОДА». Обиженные школьники написали эссе на педагога, которого считают профнепригодной, примитивной и жалкой старухой, чья жизнь не достойна даже сочувствия. Обкусанные ногти и разбитый экран старого телефона, растерянный вид от частых звонков из банка во время занятий, бульварные романы в столе и наспех зашитые колготки, потрепанный «TIME» с подчеркнутыми фразами, малознакомыми человеку, так и не побывавшему в англоязычной стране, – все эти и многие другие факты ее незавидной характеристики были выписаны как будто уксусом на неведомом Марине Владимировне языке.

Обозлившиеся ученики обещали выложить эссе во все социальные сети учебного заведения на следующий день до полудня в том случае, если принципиальная учительница публично не попросит прощения перед классом и не признает себя «человеком без шансов».

Никогда раньше Марина Владимировна не чувствовала себя такой беспомощной. Прорыдав академический час в полнейшем одиночестве, она все-таки нашла в себе силы собраться и отправилась домой накормить и сделать укол единственному, как ей казалось, любящему ее человеку.

В душной накуренной квартире отец Марины, Владимир Лукич, высказывал жалобы телевизору на правительство и неблагодарную дочь. Марина Владимировна вошла в квартиру, сняла туфли и неожиданно ясно поняла, что страх оказаться осмеянной завтра отступил, потому что завтра никогда не наступит. Она приготовила постную кашу отцу, сделала укол в костлявую ягодицу и получила укол в свой адрес: «Варвара колет лучше». После этих слов сомнения точно испарились, и тоненькая занавеска на балконе как будто позвала. Марина вышла на балкон. Босыми ногами она почувствовала промозглую неустроенность бабьего лета своей жизни. Она вдохнула осенний воздух шумного микрорайона, представив маленькую желтую канарейку в тесной клетке. Следующие три минуты пролетели незаметно. Марина Владимировна ощутила прилив крови к вискам, когда поняла, что стоит на перилах балкона, правой рукой обхватив этажерку.

«УМРИ ИЛИ БОРИСЬ» – красовалось граффити на крыше дома напротив. Удивительно, как за минуту до финиша даже при минус 8 и без очков начинаешь отчетливо различать очевидное.

В тот момент Марину Владимировну осторожно похлопали по плечу.

«I’m sorry, could you tell me how to find Нащокинский Lane House 4?»

– Простите, не подскажете, как найти Нащокинский переулок дом 4? – спросил необыкновенно мягко чей-то голос позади.

Марина оцепенела. Она медленно повернула голову направо и переспросила: «Do you speak English?»

– Вы говорите по-английски?

Незнакомец спокойно ответил: «I hope so».

– Надеюсь, что да.

Тучи сгущались, начинало накрапывать, и между прыжком в неизвестность и любопытством столкнуться с неизвестным при жизни Марина Владимировна выбрала второе. Она осторожно нащупала левой рукой бетонную стену балкона и стала перебирать ногами по уже заметно намокшим перилам. Иностранец оказался удивительно приятным мужчиной лет 50 с выразительными карими глазами, полными тепла и надежды, хотя его одеяние и центральноазиатский акцент все же вызывали чувство недоверия. Гость повторил вопрос на английском языке. Совершенно растерянная Марина Владимировна перебирала всевозможные варианты, как этот человек мог оказаться в ее квартире и, не найдя вразумительного ответа, решила спросить у самозванца прямо. Мужчина представился: «Меня зовут доктор Хаджи Хан. Я хирург из Северного Пакистана, служу в военном госпитале лагеря для беженцев, вы можете мне помочь?» Марина Владимировна все еще стояла босыми ногами на мокрых перилах балкона и не могла помочь даже себе самой, но благородный военный доктор смягчил ее сердце. Она стала говорить о том, что из Гольяново до Нащокинского переулка гораздо быстрее будет на метро, а еще хорошо бы вооружиться картой. Внезапный приступ самаритянства заставил Марину Владимировну на какое-то время покинуть место самоуничтожения и начать поиски карты Москвы в недрах этажерки. Она перерыла две верхние полки и продолжала бы копать, если бы пыльный альбом с пожелтевшими снимками с грохотом не обрушился на иностранца. Пакистанец живо отреагировал на это маленькое происшествие. Он поднял выпавшие фотографии и вежливо попросил разрешения посмотреть. Марина не возражала. Завязался разговор.

Комментируя яркий снимок с выпускниками 2001 года, Марина Владимировна искренне улыбнулась, признавшись, что в тот день она была по-настоящему счастлива. Это были самые яркие годы ее профессиональной деятельности. После окончания Герцена ей сразу предложили взять классное руководство. Молодой педагог с радостью согласилась. Марина вспоминает, как на ее глазах выросло целое поколение, о котором она всегда будет вспоминать с легкой грустью и благодарностью. Теперь не те дети, не то время, не те отношения. Доктор Хаджи Хан внимательно слушал Марину, но все же позволил не согласиться: «В чем повинны дети? Они лишь принимают то, что им предлагают». Приятные воспоминания обернулись жаркой дискуссией на предмет воспитания и непреодолимой пропасти между поколениями. В доказательство своей правоты Марина Владимировна вынула из глубокого кармана серой кофты послание учеников, аккуратно сложенное самолетиком, и привела пример, который толкнул ее на столь отчаянный шаг. Хаджи Хан внимательно выслушал, затем заключил: «Что ж, дети объявили учителю фетву. Это нехорошо. Но их все еще нужно кому-то любить». Затем лояльный доктор рассказал Марине Владимировне о том, какой ценой достается пакистанским детям образование и какую великую радость вызывает каждая подаренная книга ученикам в удаленных районах высокогорья. Впечатленная Марина Владимировна решила пожертвовать все свои сбережения, которые легко умещались в металлическую коробочку из-под чая с заводным механизмом внутри. Она снова принялась шарить в ископаемых этажерки. Взволнованный доктор попытался отговорить бедную женщину от этого неразумного поступка. Он вдруг заговорил о необъяснимо загадочных обстоятельствах, которые привели его на этот балкон. Но едва его рассказ достиг кульминационной точки, как вдруг массивная этажерка рухнула со страшным скрипом на пол, и ее содержимое, одним словом назвать которое можно – «ВЕТОШЬ», заполнило теперь три четверти и без того тесного пространства.

Раздражительный Владимир Лукич уверенно зашагал в сторону «зоны катастрофы», по пути осыпая дочь самыми «лестными» комплиментами. Но каково было удивление старика, когда в груде мусора на балконе он увидел Марину, говорящую по-английски с музыкальной коробочкой чая в руках. Она предрекала ей великий момент, опять и опять заводя маленький ключик с боковой стороны. Владимир Лукич выводы сделал сразу и поспешил огласить приговор: «Мать твоя покойница тоже вот так бубнила себе под нос, пока не отмучилась». Марина посмотрела с сочувствием на отца. Лет ему было много, и пережил он немало. Марина понимала, маразм мог подкрасться в любой момент. Она была готова ко всему.

«Папа, познакомься, у нас гость, – доктор Хаджи Хан. Мне не ведомо, когда он пришел, но в одном я совершенно уверена – он пришел вовремя. Я хочу помочь детям Пакистана получить образование», – сказала Марина со всей серьезностью.

«А я хочу спокойно посмотреть новости! Заканчивай этот балаган и огурцы полей, вон они как посохли! Вся, как мать, криворукая точно!» Владимир Лукич указал на высокий цветок хлопчатника, припрятанный от посторонних глаз в правом углу балкона за свернутым в рулон ковром. Марина раздоса-дованно покачала головой: «Простите его. Он всегда был такой», – сказала она и протянула коробочку с инвестициями собеседнику.

«При всем уважении я не смогу принять этот щедрый подарок. Понимаете, я, как бы это сказать…» – не успокаивался доктор.

«Я настаиваю. Это моя последняя воля. Записку писать не хочу, да и кому она нужна», – продолжала жалеть себя Марина Владимировна.