По четвергам. В субботу – чьи-то свадьбы.
Ах, где я только счастья не искал!
Я был бы счастлив, если бы да ка?бы.
Возможно, и в постиранных носках
Его немножко есть. В тугой барсетке…
В сто лет назад написанных стихах…
В солонке у хорошенькой соседки…
Как будто начинает все стихать…
Вдруг резко – нараспашку мая дверца,
И снег черемух вянет на земле.
В лицо пахнуло позабытым детством
Вновь – от облитых клеем тополей.
Мы привыкаем сетовать на власти,
На невезенье, порчу, сглаз и рок.
А где-то наше родненькое счастье,
Несчастное, нас ищет – сбилось с ног.
Но маются и ищут счастье люди,
Энциклопедий тонны вороша.
Хм… вы когда-нибудь кормили грудью,
Прильнув щекой к ладошке малыша?
Чисто-белое кино
Метель в степи. Протяжно воет ветер,
В лицо швыряя жгучую крупу,
Нанизывая на железный вертел
Мою сиюмитную судьбу.
Все было честно. Даже штормовое
Предупрежденье было нам дано.
Изнеможенье. Наважденье. Двое —
Я и метель. Разорвано звено
Между реальной явью и киношной.
Стихия… как же можно супротив?
Хотя теперь и модно, и возможно
Технически – раскрасить негатив.
Но с этим разноцветьем не согласна
Мириться вьюга: знай себе одно —
Все красит только монохромной краской.
Метель снимает белое кино.
Завтрак на веранде
Двенадцатое утро мая
Бесцеремонно улыбнулось,
Голодным гамом заполняя
Зевки не выспавшихся улиц.
Так много воздуха и света
В объятьях призрачной истомы,
Так сладко предвкушенье лета,
Что выйти хочется из дома,
Где все промозгло, и обрыдла
Тоска каминного уюта,
Заплесневевшее повидло,
Преданья пледов пресловутых.
Свежи миндалевые дали,
И долы мятные мятежны,
Прохладны вздохи Цинандали —
Пусть этот завтрак будет грешным,
Веранду солнечно обрызгав:
Поджаристые хлебцы с тмином,
Упругий белый кубик брынзы,
Зеленый чай, пары жасмина;
Дрожащее желе рассвета,
Иных пленившее немало,
Не вдохновило лишь поэта,
Сопящего под одеялом.
Заламинирую любовь
Заламинирую любовь
И стану ею любоваться.
И можно будет не бояться
Пролить печали горький кофе,
Замять в кармане уголки —
Под пленкой полиэтилена
Ей море быта по колено.
Пусть не поглажены шнурки
И грудь вареньем не натерта.
Ей можно будет резать торты
И отскребать, как старый клей,
Тугую жвачку серых дней;
Используя ее как шпатель,
Все щели так законопатить,
Чтоб не просачивалась в грудь