Небо совсем затянула черная туча. Поднимался ветер. Покамест осторожный, он уверенно набирал силу, крепчал. Мимо неслись сорванные с деревьев листья, фантики от конфет, пакеты. Навалилась предгрозовая духота.
Разбитые дворовые дорожки вдруг сменились асфальтированной широкой улицей. Широкой – по меркам Гурьяновки, конечно. Деревья почти смыкались над ней ветвями, образуя живописную зеленую арку. Впереди виднелось здание с колоннами и скульптурами на фасаде.
Дети ускорили шаг.
То оказался небольшой дом культуры ранней послевоенной постройки. Побеленные скульптуры в нишах изображали опирающегося на большую шестеренку рабочего и занятую перевязыванием снопа пшеницы колхозницу. Массивные деревянные двери заперты на амбарный замок.
На углу на табуретке дремал, сложив на круглом животе ладошки, усатый мужичок в кепке и засаленном фартуке. Рядом стояла пятидесятилитровая синяя фляга. Ветер трепал края приклеенной бумажки с небрежной надписью: «ПИРОЖКИ».
Мужчина выглядел обыкновенным, миролюбивым, видом своим внушал доверие.
– Подойдем, спросим дорогу? – предложил Саня.
Левка и Лиза молча согласились.
Когда дети приблизились, мужичок проснулся, проморгался, потер ладонями глаза.
– Чего желаете? – спросил он сквозь зевок. – С мясом, с повидлом, с капустой, с картошкой?
– Да нам бы… – начал было Левка и запнулся.
– Напитками не торгую, – ответил дяденька, не дослушав.
– Как нам выйти из этого района? – спросила Лиза.
– Из Гурьяновки, что ль? – удивился продавец.
Дети кивнули все вместе.
– То-то я смотрю, не похожи вы на местных… Вас напугал кто? – спросил мужичонка, приглядевшись.
– Н-н-н-н-н-нет, – выдавил Саня. – Просто заблудились. Как отсюда попасть в… в город?
– А, в город… – рассеянно ответил лоточник. – Да вот обогнете дэ-ка, а потом прямо-прямо-прямо, не заблудитесь. Там и выезд к железнодорожной платформе, да и метро недалече.
Дети поблагодарили.
Они уже собрались было уйти, как вдруг мужичок воскликнул:
– А хотите пирожков, а?!
– Спасибо, у нас денег нет, – ответила за всех Лиза.
– Да я угощу! – заверещал дяденька, вскочил с табурета и стал отпирать крышку фляги. Изнутри вырвалось облако тепла и умопомрачительного запаха. Чуть прогорклое масло, тесто с золотистой корочкой, сочные начинки: мясо, толченка, повидло.
– Бесплатно отдам! – лопотал продавец. – От трех штук-то, поди, не обеднею… Во! – он достал три румяных пирожка, ловко обернул их в полоски серой бумаги, которые тут же пропитались маслом, и протянул детишкам. – С повидлом! Самые лучшие в Гурьяновке!
Ребята приняли угощение, поблагодарили доброго продавца и отправились дальше.
– Я как раз проголодался, – сообщил Левка, развернул пакет и вгрызся в пирожок.
Закрыл глаза и замычал от удовольствия.
Наслаждался он недолго. Пока не распробовал начинку.
Он прекратил жевать, остановился и посмотрел на мерзость, что выглядывала из непропеченного теста.
Пирожок щедро начинили дождевыми червями. Розовый клубок влажных кольчатых тел – живых.
Левка уронил «вкуснятину» на землю, согнулся пополам, и его вырвало.
Саня состроил брезгливую рожицу, покосился на свой пирожок. Теперь сквозь тесто он чувствовал: там, внутри, в тепле, что-то шевелится. Дождевые то были черви или нет, он узнавать не хотел – размахнулся и зашвырнул «лакомство» в кусты соседнего двора.
А Лиза тем временем зачем-то разломила свое угощение пополам.
Вокруг мгновенно распространился тяжелый запах свежих какашек. Из пирожка вылетела жирная зеленая муха и атаковала девочку, норовя приземлиться на лицо. Лиза выронила пирожок, завизжала и принялась молотить руками по воздуху – отбиваться от наглого насекомого.
Саня грязно выругался – так, как раньше не ругался, пожалуй, никогда. Мама убила бы, если б услышала.
А продавец поодаль покатывался со смеху, хватался за животик, издевательски тыкал в детей пальцем.
Давясь от хохота, он выкрикнул:
– Я ж сказал, у меня лучшие пирожки во всей Гурьяновке! А других тут и нету! У-ха-ха!
Он лихо подпрыгнул и нырнул головой в откупоренную флягу. Крышка захлопнулась, фляга повалилась на землю. Угрожающе гремя о торчащую из асфальта щебенку, она покатилась на детей.
Ребята бросились бежать дальше по улице, а фляга неслась за ними следом. Лязг – как злобный гиений хохот.
Дети нырнули в арку одного из домов – в потонувший в диких зарослях двор.
Фляга – за ними.
Они чудом успели отскочить в сторону, когда штуковина влетела на бешеной скорости в арку, подскочила на кочке, развернулась дном вперед и со всего маху вшиблась в окно на уровне земли. Внутрь вместе с флягой выстрелил фейерверк из обломков рамы и осколков стекла.
Дети бросились прочь из двора-колодца.
Между тем стал накрапывать дождь.
Они промокли до нитки. Улицу и дворы затопило, повсюду разлилась жидкая грязь. Грохотал гром, молнии ослепительным пунктиром прочерчивали черное небо. Ветер хлестал струями ливня, словно кнутом.
Больше не в силах бежать, продрогшие дети забились под козырек одного из подъездов.
Когда ветер поуспокоился, а завеса проливного дождя стала редеть, беглецы сумели рассмотреть двор.
– Я уже видел вон того лебедя, – сказал Левка и указал пальцем на врытую в землю птицу из автомобильной покрышки.
– А я вон того одноглазого медвежонка запомнила, – отозвалась Лиза.