Кочевье

Есть политик, есть генерал, хореограф за ними третий.
И когда: «Создадим ООН», – заявили лобастые дядьки,
Молодежь прокричала в ответ: «Создайте нам танцплощадки!»

Потому что ноги поют,
Потому что ноги красивы,
Когда они бьют, бьют, бьют
В пол танцплощадки с силой.

Не в кабинеты психологов, нет,
На танцплощадки гоу —
Так говорил людям тех лет
Послевоенный соул.

Вот они – из простых семей, живущих в многоэтажках,—
Нимфы на каблучках и пижоны в подтяжках.
И покуда отцы смотрят футбол, накупив валидолу,
Расширяет их детям сознание голубоглазый соул.

Голубоглазый блондин выходит из мрака ночного,
Джинсы его – дыра на дыре, на майке – непечатное слово.
В наушниках Эми Уайнхаус, все как обычно: шоу
Должно продолжаться – мы знаем это и с удовольствием слушаем соул.

    2017

Стихотворение к картине Магнуса Энкеля «Мальчик с черепом»

…И разве мог кто-то понять – родители, родственники, учителя —
по какой причине он выбрал в друзья череп?

Его отец после работы сидел всегда на скамейке, что рядом с домом,
курил, смотрел лениво по сторонам. Ничего интересного в их
захолустном городке, разве что старинное кладбище.

Кто изучал историю, не может не быть пессимистом: основное содержание
мировой истории заключается в том, кто кого захватит, – мы их или они нас?
Кто кого уничтожит: наша страна их страну или их страна нашу?

Атилла шел завоевывать Запад.
Наполеон шел завоевывать Восток.

– Эй, ты что – нашел череп Аттилы? – смеялся над мальчиком отец.

Мальчику нравился череп. Он закрывал глаза и представлял, что у него
не один, а много-много черепов. Они белели, блестели, оскалившиеся, перед
его мысленным взором.

Так кончался XIX век.
В XX веке мальчик вырос. Он прошел несколько войн. Он видел столько костей
и черепов, что повредился умом. Он вернулся в родной город и по вечерам, выпучив глаза
и по-идиотски открыв рот, топтался на том самом месте, где когда-то сидел
на скамейке его отец.

Но здесь Магнус Энкель передает эстафету Эдварду Мунку. Великие художники
велики прежде всего тем, что знают о жизни все. И с этим как-то живут.

    2017

«В осенней памяти моей…»

В осенней памяти моей
Ограда – красоте высокой,
Там пара снежных лебедей,
Пруд, зарастающий осокой.

Мещанство это или нет —
Я не могу сказать наверно,
Ведь есть Чайковского балет
И лебедь Пушкина – царевна.

Проходит время через нас
И возвращается как память.
Придет, и уж в который раз
Во мне пылает, словно пламя.

И не уменьшить его пыл,
Оно накатит, опрокинет…
Чтоб я, беспечный, не остыл
К тому, чего уж нет в помине.

    1999

Мой сосед

Мой сосед, Тоссавайнен, домой приезжает под утро.
Спят в окопах друзья, и невеста уснула в авто.
Всполошив не на шутку на речке ночующих уток,
Мерс под окна подгонит и долго не глушит мотор.

Над Суоми большая луна строит кислую мину,
Еще час-полтора – и начнет просыпаться народ.
Столько русских вокруг, что невольно сочувствуешь финнам,
По ошибке звонишь не туда – трубку русский берет.

Привыкаешь к стране, где тебе улыбаются люди,
Облеченные властью (но не отягченные мздой),
Где над площадью главною высится столбиком ртути
Просвещенный монарх – русский царь Александр Второй.