Wilhelm Lehmann /
Вильгельм Леман (1882–1968)
Моему старшему сыну
Порознь цветут
Зимняя липа и летняя липа —
А тем временем, сын мой любимый,
Песенка эта подходит к финалу.
Ластовник корнями
Впивается в известь холма.
Я осязаю это во тьме,
Из-под земли я всё это вижу.
Серые камни пятнает дождь —
Златопёрому зяблику не хватило
Для песни ноты одной.
Возьми её, сын мой, напой!
1924
Fallende Welt / Мир валится
Безмолвие – само
По себе стало тяжким:
Будто кукушка облетает
Собственный голос.
Приземлилась птица
На бронзовые лапы,
Наряд её заляпан
Пятнами пёстрыми хляби.
Мир расхлябан —
Скоро ли рухнет он?
Оттого и слышатся
Только вопли кукушки.
Зовёт она истошно
Протяжными стонами,
Тем самым оттягивая
Окончание времени.
1962
Auf sommerlichem Friedhof /
На летнем кладбище (1944)
В память об Оскаре Лёрке
Мухоловка шныряет то вверх, то вниз.
Аромат роз схоронил твою могилу.
Нигде не найти такой тишины, как здесь.
Казалось бы, в том-то вся и загадка.
Вспышкой синей блеснул аконит.
Ну же, сотри со лба моего капельки пота!
Сладостен этот день, и ладный такой,
Мы ещё посидим с тобою вдвоём.
Сирена воет, лают орудия боя.
Они убивают себя: таков этот мир.
Не приходи! Не приходи! Будь один,
Разладилась жизнь на этой земле.
Ты убежал в миры иные, где нет уже боли.
О, могила, держи свои двери на запоре!
Oscar Loerke
Оскар Лёрке (1884–1941)
Stille / Тишина
Бедное сердце моё обрело безмятежность
В лагере летнем, средь знойных деревьев;
За недоуздок сюда притащили его, удивлённое,
Как южного зверя, что терпеливо сносил
И тяготы пути, и непогоду, и чужие языки.
Так что, пожалуй, дела к миру идут.
Синицы на лиственницах, будто в океане небес
Раскачиваются; тут же тёмно-зеленые округлые
Шишки рядами плывут, будто птицы на взморье.
Солёной влагой напоились мои глаза,
Поверженные вершинами горными;
Всё затуманилось, померкло во взгляде.
Я, словно мощью незримой принужденный,
Взор опустил, и слёзы обрушились градом.
Das tiefe Licht / Глубокий свет
Солнцу поклониться – приходит ночью
Магометанин, что укрощает лучезарного быка.
Сияние обильно на ветках кедровых
И высоко над горными хребтами возрастает —
А он бездвижно стоит в дали,