В координатах мифа

«В детстве, когда мы бывали в Сочи…»

В детстве, когда мы бывали в Сочи,
Как я мечтала о разных странах!
Вроде я выросла, даже очень,
Вроде пока не считаюсь старой.
Больше не нужно скрывать от мамы
То, что лишает ее покоя.
Даже бразилии и вьетнамы
Теоретически под рукою.
Белые яхты на водной глади,
Снежная пыль в середине лета.
Я не хочу ни вершин, ни впадин,
Ни восхититься: «Живут же где-то!»
Все, что, казалось бы, достижимо,
Чем неоправданнее – тем ближе.
Что мне смотреть, как живут чужие,
Если годами своих не вижу?
Время приходит, снимает скальпы,
Прячет в больницы и богадельни.
Господи, что-нибудь, кроме скайпа,
Есть в твоей милости беспредельной?

«Тут у нас включается свет…»

Тут у нас включается свет
Для побед над силами тьмы.
Это дом, в котором сто лет
Не были счастливыми мы.
Вот он, одичавший подъезд
С выбитым над ним кирпичом.
Я мечтала жить, но не здесь.
Мама – я не знаю, о чем.
Столько разномастных частей
Ни за что не сложишь в одно.
Здесь, когда мы ждали гостей,
Солнце ударяло в окно.
Под непробиваемый джаз
Гости приникали к еде.
Что же остается от нас,
Если ничего и нигде.
Ни в какой прекрасной стране
Ни в какой ужасной стране.
Разве это все обо мне?
Разве это все обо мне?
Раньше б я сказала – ого,
Столько вообще не живут.
А теперь я знаю, живут.
И не говорю ничего.

«Когда у нас 8.15, у вас война…»

Когда у нас 8.15, у вас война.
Но те же дворы и дороги, и галок стаи.
Ты разве не чувствуешь, боже мой, тишина
Пугает сильнее, чем раньше пугала старость?

Ну, слушай, когда мы стареем, то это гуд,
И наши болезни – всего лишь болезни роста.
Ох, как мы развеемся – в смысле, когда сожгут,
Хотя это здесь не положено и непросто.

Нам с возрастом стала нужнее родная лесть.
И нежное слово мерцает во тьме кромешной.
Не надо, чтоб все оставалось таким, как есть.
Пусть все остается, но только другим, конечно.

Герой разревется, но выйдет вперед слабак,
И скажет – ну где, мол, победа и где, мол, жало?
Когда на иконах начнут рисовать собак
Мы станем как дети. А раньше не стать, пожалуй.

«Все детство я пробегала за хлебом…»

Все детство я пробегала за хлебом,
За солью, за минтаем, за сметаной.
Поэтому не знаю, как устроен
Наш мир, где нет того и нет сего.
Я как-то пропустила объясненья
И все пришлось додумывать потом.
А юность я пробегала за водкой,
За пивом, за кагором, за портвейном,
Любуясь на бегу архитектурой,
Литературой греясь на бегу.
Я выучила стансы и сонеты —
Так часто было с ними по пути.
А вот теперь я бегаю по кругу,
Не то чтоб ничего не покупая,
Но больше не надеясь, что сметана,
Минтай и хлеб мою изменят жизнь.
Поэзия тем более бессильна,
Но греет как зарвавшийся портвейн.

Новый год в Тель-Авиве

Первый январский, безжалостный, как приговор.
Новое счастье, но как новоселье убого.
В полночь Серега с Аленой выходят во двор.
Ну, покурить, ну, оправиться, шутит Серега.