С хлебом-солью приму
Долю-счастье моё,
Никому, никому
Не отдам я её!
Но в лесной глубине
Было страшно, темно.
Откликалося мне
Только эхо одно…
Так и песня моя
Замирает в глуши
Без ответа… Но я —
Я пою от души.
Пойте, братья, и вы!
Если будем мы петь,
Не склоняя главы, —
Легче горе терпеть.
Что ж мы тихо поём?
Что ж наш голос дрожит?
Не рекой, а ручьём
Наша песня бежит…
1880
Безыменный певец
Жил когда-то гусляр.
Не для знатных бояр —
Для народа он песни слагал.
Лишь ему одному
В непроглядную тьму
Вольной песней своей помогал.
Пел он звонко: «Не трусь,
Православная Русь!
Перестань голубком ворковать.
Будь могучим орлом
И иди напролом,
Не дремли, повалясь на кровать…
Как не стыдно тебе
В дымной тесной избе
При лучинушке плакать вдовой?
Ты по белым снежкам,
По зелёным лужкам
Пронесись, словно конь боевой!»
И от звуков певца
Разгорались сердца,
Молодела народная грудь —
И, надежды полна,
Подымалась она
И старалась поглубже вздохнуть…
Где скончался певец,
Много-много сердец
Пробуждавший на старой Руси?
Где он спит под крестом
Сладко, крепко? О том
У могил безыменных спроси…
Современный поэт!
Дай правдивый ответ:
Для кого, для чего ты поёшь?
С неизменной тоской —
Для услады людской
Что народу ты в песнях даёшь?
Кроткий друг и собрат!
Сладкой песне я рад.
Ты поёшь, как лесной соловей,
Одного я боюсь,
Что народную Русь
Не разбудишь ты песней своей.
1897
Иван Суриков
Рябина
– Что шумишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Низко наклоняясь
Головою к тыну[33 - Тын – забор, частокол.]?
– С ветром речь веду я
О своей невзгоде,
Что одна расту я
В этом огороде.
Грустно, сиротинка,
Я стою, качаюсь,
Что к земле былинка,
К тыну нагибаюсь.