Каталог проклятий. Антология русского хоррора

Она смотрела насмешливо. Её слова сочились ядом:

– Тебе нужен Ромэро? Так вот же он!

Она сложила трубочкой красные губы и громко свистнула.

Огромный, какой-то жёлто-зелёной гнойной окраски пёс, играя мышцами, медленно приближался к Лигане. Мускулистое тело блестело в жарких сполохах огня.

То, что Лигана вытворяла с псом прямо на глазах у Сороковых, она делала долго и усердно. В ней было что-то обезьянье, и дело не столько в невероятной гибкости, сколько в звериной непристойности поз и движений.

Германа затошнило.

Не прерывая вакханалии, Лигана выкрикивала:

– Нэг-хоер-гурав-зурга-а-доло-о!

И вдруг закружился хоровод мелкой пыли. Пылинки вспыхивали, сближаясь по широкой спирали. В один миг их вдруг притянуло друг к другу – резко, сильно, – и в точке соприкосновения вспыхнуло солнце.

Герман вглядывался в мерцающую сферу, пока не очутился внутри неё. Мышцы свело судорогой. Его переломило так, что, ткнувшись лицом в колени, он рухнул на четвереньки, высунул распухший язык, часто-часто дыша, и вдруг отчётливо понял, что больше никогда, никогда, никогда не увидит дочку. От этой мысли стало жутко, одиноко, тоскливо.

Он задрал голову и завыл. Громко, надсадно, до хрипоты.

Акишев остановил "УАЗ", там, где кончался асфальт. Вышел из машины. Огляделся.

В лунном свете блестела разбитая бутылка, шуршал на ветру полиэтиленовый пакет. Вытянувшись цепочкой вдоль чугунной ограды, к особняку бежали собаки. За огромной серой псиной трусили штук шесть разномастных особей. Замыкало цепочку странное существо. Ни один кинолог не определил бы его породу. Продукт случайной селекции. Морда, покато перетекающая в череп, напоминала бультерьера. Длинные лапы, могучая грудь, широченная спина, посвёркивающие из глубины черепа жёлтые глаза, придающие ему свирепый вид.

Оставив дверь "УАЗа" открытой, Акишев медленно двинулся к воротам. Ледяной ветер трепал полы расстёгнутой куртки. Акишев застегнул молнию и боком протиснулся в приоткрытые створки ворот.

Он шёл к парадному, откуда доносился жуткий скрежет. На площадке возле ступенек, царапая когтями гранит, сидел тот самый пёс-мутант. Лобастая башка с глубокими провалами глазниц, в которых мерцали жёлтоватые зрачки, делали его страшнее собаки Баскервилей.

Зверь был совсем близко. Один бросок и…

– Сгинь, тварюга, – прошептал Акишев, медленно доставая пистолет.

Пёс поднялся, отошёл в сторону и снова сел, глядя Акишеву прямо в глаза. На морде темнела засохшая кровь.

Акишев судорожно сглотнул.

– А ну, пошёл отсюда, – негромко сказал он и взвёл курок.

Собака прижала уши, но осталась на месте.

Кроме страха быть разорванным в клочья, Акишев ощущал что-то ещё – неведомое, могущественное, тревожащее – в темноте дверного проёма. Акишев медленно шагнул к нему, но вдруг заметил сбоку серый промельк. Оглянулся.

Собаки окружали его с трёх сторон.

Акишев прислонился спиной к стене и вскинул ствол.

– У-у, тварюги…

Палец на спусковом крючке готов был в любую секунду сделать смертоносное движение, но тут из-за облаков выглянула полная луна.

Всё остальное Акишев видел как в страшном сне.

Вокруг ещё тёплого человеческого тела – над ним поднимался пар – собралась стая. Вожак, припав к горлу добычи, как запойный пьяница, цедил быстро густеющую кровь. Рядом драный пёс с грязными сосульками на хвосте с хрустом грыз кость. В стороне ещё один, лениво слизывал кровь с кисти человеческой руки. Третий, наскоро нахватавшийся парного мяса, растопырив передние лапы и нагнув башку, срыгивал на снег целые куски.

Ясная луна наблюдала за пиршеством псов-людоедов.

Прижавшись спиной к стене, Акишев покосился на мутанта, сидевшего на крыльце. Задрал голову, пёс заскулил протяжно и тонко, как будто изо всех сил старался выговорить какую-то страшную тайну.

Из грустных ореховых глаз к губам тянулись полоски слёз.

2021 г.

Елена Григорьева

Водяной

– Привет! – бойко бросил Влад, хлопнув Славу по раскрытой ладони, и развернулся к Ольге. – Доброе утро, мадам!

– Утро, – вяло ответила та, открывая дверь пассажирского сиденья и забираясь в тёплую машину.

Ехать им предстояло не больше часа. По трассе в предрассветной тьме стелился клочьями туман, деревья поднимались по бокам чёрными гигантами. Ольга зевала, жмурясь от непривычно раннего подъёма. Владик что-то тыкал в телефоне, одиноко ёрзая по заднему сиденью. Слава задумчиво следил за дорогой, изредка косясь на заспанную супругу. Вскоре он подал вправо, обогнал рейсовый автобус и, когда горизонта залило багрянцем, свернул на гравийный съезд. Машина подъехала к дачному посёлку, выросшему у двух озёр. Он-то и был их целью.

Раскатанный колёсами пригорок вёл к поляне. Роса поблёскивала на траве в рассветной дымке. Слева виднелась берёзовая роща. Меж стройными чёрно-белыми стволами проглядывали ветви рябины с вкраплениями ярко-красных пятен – спелых ягод. Справа росли четыре мощных тополя, чуть наклонившие стволы к воде. Дальше едва заметной колеёй дорога брала ещё правее – к зарослям акаций у самой кромки берега. За ними проглядывал канал, соединявший малое озеро с большим. Маленькое было глубоким, а большое – мельче, сплошь покрыто листьями кувшинки, ряской и клочками тины. Малое заросло тиной только по краям, и гладь воды расплавленной латунью сияла в утренней туманной желтизне.

– Ого, да мы одни! – вдруг хмыкнул Слава, пригибаясь и осматривая местность из-под солнечного козырька над водительским сиденьем.

– Не обольщайся. Скоро повалят туристы. Забраться бы поглубже! Вон, что там за кусты? – Владик махнул на заросли.

– Нет, – раздражённо буркнул Слава. – Как будем на воду спускаться? Давай лучше здесь, у навеса.

У тополей стояла грубая конструкция, сваренная из железных труб, выкрашенных ярко-красным. Скрещенные перекладины поддерживали крышу из шифера. На вытоптанном пятачке под ней трава не росла.

"Раньше там были скамейки для туристов, – вспомнил Слава. – Видно, на случай дождя…"

– Так мы не на другое озеро? А купальщицам не помешаем? Или так интереснее – смотреть на бикини?

Влад хитро глянул на Ольгу, ожидая хоть какой-то реакции. Но та и ухом не повела, продолжая меланхолично пялиться на пейзаж.

– Какие купальщицы? Сентябрь! – фыркнул Слава, выруливая за павильон.

Машину болтало на кочках, трава сухо шуршала под колёсами.

– А вдруг? Пока ещё тепло…

– Ага, то-то во дворе все лужи позамерзали!

– Так это во дворе… А тут почти весна!