По ту сторону реальности. Сборник мистики и фантастики. Том 2

– Вот-вот, – поспешно заговорил Каляка, – рисовал я вас, рисовал, думал, что друзья… И всё, видимо, напрасно.

Неожиданно Артёму показалось, что гном что-то ему проговорил. Мальчик взял игрушку в руки. Но маленький человечек улыбался и молчал. Артёму стало обидно до слёз.

– Я столько времени потратил на тебя! Делился самым сокровенным! Считал своим другом. А ты? Бездушное существо!

И мальчик метнул игрушку в угол.

Неожиданно комната окуталась туманом, сквозь который проступила чья-то незнакомая тень. Каляка сидел как заворожённый на кровати, не смея пошевельнуться. Руки и ноги его свела судорога, а сердце усиленно забилось в груди.

– Кто здесь? – выдавил он из себя.

В ответ же услышал лишь хохот, но такой, от которого кровь застыла в жилах. То была тень гнома Ферлара. Но каких размеров достигала она!..

– Ничего не бойся, – прошелестело над самым ухом Артёма. Он зажмурился, а когда открыл глаза, комната вновь была прежней.

– Уф! Приснится же такое, – произнёс мальчик и, закрывшись одеялом, уснул…

На следующий день Артём записался в секцию самбо. А через пару лет упорных занятий получил первый юношеский разряд.

Проблема выбора профессии перед Артёмом не стояла. Как и Матвею, ему нравились автомобили. На кухне они подолгу просиживали за столом, рассматривая журнал «За рулём» с новыми моделями современной техники, спорили и хвастались. После окончания десятилетки молодой человек пошёл в автопарк и стал работать водилой. Затем – армия. И вновь за баранку. Всё как у всех. Пока не встретил свою первую любовь.

В какой-то момент Артём вдруг понял, что Алла – девушка его мечты. И ему другой не нужно. В какой-то момент Алла вдруг поняла, что посвятит свою жизнь музыке. И ей другое не нужно. Оба жили своими мечтами. И оба ходили порознь. Один не решался подойти, осознавая свою несостоятельность. А другая – потому что его не замечала. Не видела. В упор. Он пропадал на её концертах, любуясь тем, как она ловко и изящно умеет извлекать звуки из скрипки. Длинные и проворные пальцы скрипачки вытворяли самые настоящие чудеса. Артём созерцал действо с замиранием сердца. Но Алла настолько была увлечена игрой, что и после выступления находилась ещё некоторое время во власти её магии. Скрипачка старалась ни с кем не общаться и быстро растворялась, оставив после себя напоследок шлейф загадочности и смутных невыраженных желаний не только у Артёма. К слову сказать, она была его кумиром.

– Аллочка! Гайдн – чудо… Чудо, что такое. В Вашем исполнении. Ах, как же Вы блистательны. Само очарование!

Но Алла молча захлопывала дверь «Волги», лишь обдав холодным взглядом огромных зелёных глаз очередного поклонника. В её руках был неизменный букет алых роз, а на сиденье лежал футляр со скрипкой.

– Ты не видел Артёма?

– Да только что тут был. В коридоре, наверно. Далеко уйти никак не мог. Покличь!

Разгорячённая Зиночка вышла за дверь. Но Артёма не было видно. Она махнула рукой. И куснула в сердцах губу. Это был непорядок.

Артём! Да где же он? Ты где? Куда запропастился-то? Артё-о-ом! И где его черти носят? – выкрикнула недовольная раскрасневшаяся диспетчер. Сдерживать себя она уже не могла. Время подгоняло. А тут! Но делать было нечего. Возвратилась на место. Не ждать же одного. И только села, а он тут как тут.

– Я здесь.

– А-а! Наконец-то! Явился не запылился! Не прошло и полгода.

– Ну это слова из песни известной.

– Да! Высоцкого. Ты вот что, Артём. Получай наряд. Едешь в Питер с грузом.

– Понял.

На ходу читая писульку, Артём заторопился к выходу из конторы. Всё как обычно. Ничего особенного. Но что-то внутри ёкнуло, заставив сердце тревожно сжаться. Артём замер, притронувшись рукой к левой половине груди. Но тотчас выдохнул. Стало, как прежде, легко и просто дышать. «Ну слава Богу, отпустило. Сдавило, словно жаба села». Он перевёл взгляд на обочину и увидел, как в пыли что-то блеснуло. Подошёл ближе: мать честная, золотая безделушка! Взял в руки. Точно, драгоценность. Да ещё какая! Очнувшись от нечаянного навета, быстро затолкал её в карман, пропихнув рукой поглубже. Сердце вновь зачастило в груди как разлаженный метроном: туда-сюда, туда-сюда. Постояв ещё пару минут, чтобы перевести дыхание, Артём направился к машине, размышляя на ходу о приключившемся.

– Пошаливаешь, – тихо произнёс он. – Но ничего страшного. Проверялся ведь.

Надо отдохнуть. Развеяться. Съездить куда-нибудь на пару деньков. И всё пройдёт. Просто устал. Так врачи сказали.

– Что, Артём, сердечко забарахлило? Вроде рано. Молодой ешшо, – подтрунивал напарник, который разглядел-таки, глазастая бестия, жест Каляки-Маляки. И даже в шутку хлопнул по плечу. Это было прозвище Артёма, приклеившееся к нему ещё в детстве, да так накрепко, что счастливо перекочевало в настоящее. Изредка, когда дальнобойщик- напарник сердился или, наоборот, хотел поддержать, он называл его так. Но Артём не обижался. Каляка-Маляка так Каляка-Маляка. А тут… Словно муха укусила! Он с силой оттолкнул руку пожилого водилы. Та шмякнулась о стекло. Глухой удар и возглас обиды:

– Да ты что, совсем с ума, что ли, сошёл? Что на тебя нашло такое?

– Прости, так, что-то показалось.

– Кажется – креститься надо. Как же больно-то, а!

– В поездке пройдёт. Я же уже извинился.

– Так ты не крещёный?

– Нет вроде, – раздражённо процедил Артём сквозь зубы. Разговор явно не клеился, но тот, что сидел рядом, никак не мог угомониться, продолжая искать нить разговора.

– Как же так, не знаешь? Тебе что, мать разве не говорила?

– О чём?

– Крещёному по жизни легче. Вроде Бог с тобой. Коли не знаешь, покреститься можно и самому. Это таинство в любом возрасте не возбраняется, если желание есть. А вот я, малой когда был, сам не помню, под стол пешком ходил, а батя сказывал…

– Креститься говоришь? И то правда! Вот до кладбища доберёмся первого, там и покрестимся, – с ходу перебил Каляка, со злостью надавив на газ.

Напарник с опаской глянул на Артёма. Таких странностей он от Каляки ещё не слыхал. «Не с той ноги, что ли, встал?», – пронеслось как молния в голове. Но езда по ухабистой дороге отбила охоту думать о новоявленных причудах Каляки-Маляки. Путь лежал неблизкий. Спать в люле было невозможно, и потому пожилой водила затеял разговор, ожидая, что Артём в пути поддержит басни, и так они скоротают время за баранкой.

– Слышь, Артём, я малой был.

– Скинь мне сигаретку вот сюда, на потраву, – перебил его Каляка, совершая характерный жест рукой и чуть скривив лицо при этом.

Напарник незамедлительно исполнил нехитрое поручение и открыл по ходу боковое оконце.

– Ну это ты зря, Михалыч. Дым в тебя пойдёт.

– Да я привычный, – махнул тот рукой.

– Ты ж вроде бросил? Ну, как знаешь.

И Артём закурил. Дым, естественно, пошёл в сторону напарника. Михалыч аж закашлялся. Но Артём смолил как ни в чём не бывало. Предупреждал ведь! Сквозь глухой кашель напарник решил продолжить байку. Но Каляка вновь ему не дал, попросив закрыть всё же окно. Водила так и поступил. Как только, крутя привычно ручку, он открыл было рот, Артём перебил его, спокойно заключив:

– А вот и кладбище.

– Ты что, серьёзно, что ли?

– А я разве когда-то шутил с тобой?

– Что-то не припомню, – суетливо проговорил пожилой, поёжившись, хотя в кабине была обычная температура. Вылезать с насиженного места он не испытывал никакого желания.

– А при кладбище всегда церквушка бывает, – добавил Артём тихим голосом.