Великий Войд

– Да, Александр Евгеньевич, – отозвался я, – мы тут как раз…

– Возвращайтесь, нашелся наш путешественник. Сам домой пришел. Сейчас Тихомиров связался со мной, говорит, малец уже полчаса по поселку шляется.

– Но мы…

– Сбор у входа, не мешкайте, – отключился.

– Как тебя зовут, мальчик? – с ободряющей улыбкой спросила Оксана.

Свет от наших фонарей слепил глаза ребенку, заставляя его щуриться и выставлять ладошку перед лицом.

– Чингачгук, – ответил он.

Я смотрел в черную бездну словно в зеркало. День за днем безграничная пустота наполняла меня, вымывая все мысли и желания словно ненужный мусор. Здесь, в беззвездном чертоге, царило королевское безмолвие. Конечно, где-то там, за прорвой парсеков, были галактики со звездами, но их свет был таким слабым, что мои глаза его не улавливали.

Великий Войд пребывал в покое, не обращая внимания на суету жизни возле своих границ. Подобно глубинам океана, на поверхности которого бушуют шторма и плавают корабли…

Туристический лайнер «Серенити» вышел на орбиту Земли и повернулся белым блестящим боком к голубой планете. Пассажирам перед посадкой предлагалось полюбоваться видом на родину человечества. Обзорные площадки возле широких иллюминаторов заполнились яркой толпой туристов, вооруженных мнемовизорами.

– Идем, индеец, – потрепал я мальчугана по темным волосам. – Посмотришь на мою планету.

Мы оставили Оксану собирать наши вещи в чемоданы и вышли из каюты. Людей из команды Сокурова, начальника Оксаны, среди туристов видно не было. Наверное, строчат сейчас докторские, решил я. Наш юный Маугли обеспечил им прорыв в исследованиях аборигенов Чибиса. Сокуров не стал дожидаться планового рейса с Земли, ему не терпелось представить «ценную находку» пред светлы очи академиков, так что он выбил несколько мест на проходившей мимо нас «Серенити». Сама «находка», к слову, пожелала, чтобы в сопровождающих были те, кто её обнаружил.

– Купишь мне мороженое? – спросил мальчуган.

– Конечно, Чинги, – ответил я.

Своего настоящего имени ребенок не помнил. Индейским его наградил Артем, когда нашел ровесника в заброшенном Доме Снов. А квалифицированных детских психологов, способных докопаться до подсознания мальчика, на Чибисе не было.

Мне вспомнилась беседа с Пеничевым накануне нашего отлета. Глава группы археологов тогда поинтересовался:

– Мм… Станислав, вам во всей этой истории ничего не кажется странным?

– Помимо того, что семилетний пацан общается с эфирными рыбами? – попробовал пошутить я.

– Да, помимо, – не принял мой тон ученый.

– Ну, – собрался я с мыслями, – он отлично говорит по-русски, что удивительно для ребенка, которого вырастили инопланетяне. Ещё – насколько я понял, на Чибисе не было случаев пропажи детей. Да и взрослые тоже не терялись. Поэтому непонятно, откуда он вообще взялся. Если, конечно, на планету не прилетал какой-то корабль, о котором нам ничего неизвестно.

– Есть ещё одна странность, э-э… Станислав, – почесал свою бровь Пеничев. – Странно, что его нашли именно вы.

– А что в этом такого? – удивленно воззрился я на археолога. – Это просто случайность. Не мы с Оксаной, так кто-нибудь другой рано или поздно нашел бы пацана.

– Мм… не уверен, не уверен, – покачал седой головой Пеничев. – Этот Дом Снов наша группа исследовала вдоль и поперек. Буквально месяц назад я был в том зале, где вы встретили аборигена. А знаете, Станислав, почему мы так хорошо изучили этот Дом?

– Почему?

– Потому что нам, археологам, разрешают копаться только в тех сооружениях, которые уже давно заброшены. В которых уже давно не появляются местные жители. А вы с Оксаной не только ребенка там нашли – следов которого мы, археологи, не заметили, – но и повстречали аборигена, которого там и быть-то не должно.

– Совпадение, – пожал плечами я. – Рыба с пацаном там встретились, а мы с Оксаной их застукали. И, кстати, Чингачгука, не мы первыми нашли, а Артем. Неделю назад, если верить этому сорванцу.

– Тут вы правы, Станислав, – почесал короткую седую бороду Пеничев.

Не знаю, на что главный археолог Чибиса пытался намекнуть, но тон его мне не понравился. Будто он меня обвинял в чем-то.

Мы с Чинги поели мороженое, поглазели на моря и континенты Земли, купили несколько сувениров на память о путешествии и вернулись к Оксане.

– Уважаемые пассажиры, – заструился сквозь переборки лайнера голос стюардессы, – мы готовимся к посадке в космопорту Таллахасси, штат Флорида. Пожалуйста, займите свои места в каютах.

– Надеюсь, там не слишком жарко, – вздохнула Оксана, перебирая платья в шкафу. – У меня все летние вещи сто лет как из моды вышли.

Я хотел сострить насчет жары и моды, но не успел: «Серенити» сотряс удар, а через секунду спасательная автоматика загерметизировала нашу каюту и выбросила её в открытый космос.

Нас швырнуло на одну из стен, вжало ускорением в гладкие панели, оглушило ревом двигателя и до костей протрясло вибрацией от его работы. Всё это длилось секунд десять, потом шум резко прекратился и наступила невесомость.

Когда первый шок прошел, мы обнаружили, что парим посреди каюты в окружении чемоданов и мелких вещиц из женской косметички. К счастью, мебель оказалась прикрученной к стенам и полу, поэтому столкновения со шкафами и кроватями нам не грозили. Каюта медленно вращалась. Освещение, мигнув пару раз, погасло. В наступившей темноте единственным источником света оставался небольшой иллюминатор, в котором сейчас медленно проплывала Луна.

– Все живы? – спросил я, постаравшись придать голосу бодрость.

– Меня мутит, – пожаловалась Оксана. – Можно сделать так, чтобы стены не вращались?

– Все хорошо, – отозвался Чинги.

– Это – верный настрой, – похвалил я ребенка. – Не пугайтесь, нас скоро спасут. Орбита Земли – оживленное место, об аварии уже наверняка знают все, кому положено.

– Что это вообще было? – спросила Оксана.

Она кривила лицо, стараясь сдерживать тошноту, я решил найти ей какой-нибудь пакет и полез в чемоданы, раскидывая вещи вокруг. Иллюминатор тем временем повернулся к диску Земли, залив обстановку голубым светом. На фоне океана и циклонов блестела белая розочка – туристический лайнер с развороченным носом. Вокруг него расходилось в стороны облако черных точек – каюты пассажиров.

– Похоже на взрыв, – негромко пробормотал я.

– Это племя ирокезов, – убежденно сказал Чинги. Он прижался носом к стеклу, высматривая крохотные искорки спасательных ботов. – Они нас выследили. Но – ха! – промахнулись. Дураки, – добавил он с презрением.

– Кто бы там ни был, – протянул я пакет из-под чипсов Оксане, – ирокезы или неисправный ионный модуль, главное – мы живы и здоровы.

– Они не отстанут, – Чинги повернулся ко мне с серьезным выражением лица. – Это только начало.

И малец оказался прав. Взрыв туристического лайнера над Землей вошел в историю как «инцидент Серенити», с которого началась война с энвами.

Созерцая год за годом нечто настолько необъятное и грандиозное, как Великий Войд, поневоле начинаешь сравнивать с ним те повседневные вещи, дела и заботы, которые окружали тебя раньше. И сравнение выходит не в пользу последних. Если на линейке самое малое деление – парсек, то все интересы и проблемы, казавшиеся такими важными и глобальными, превращаются в неразличимую для глаза пыль. Трудно стоять перед бездной и помнить при этом о подтекающем кране на кухне.

Великий Войд дробил, измельчал и растворял в себе мое сознание, забирая глупые тревоги и даруя взамен свою глубину. Непредставимо большое насыщало собой непредставимо малое…

– Кто такие эти энвы?

Я отвлекся от новостного репортажа на экране вагона и обернулся на голос: спрашивала женщина в клетчатом платье, с белым платком на голове. Судя по ведру кабачков у неё в ногах, она ехала в город из какой-то глубинки.

– Да это журналисты придумали, – тут же ответила ей соседка по стрим-вагону, дама необъятных размеров, чье кресло, силясь приспособиться к параметрам пассажира, раздалось вширь на два с половиной места. – Никто ж ничего не знает, как обычно.