Белый Дневник Тору Мацуи

Белый Дневник Тору Мацуи

Здесь ад души своей пройдя, решение верно всем найдя, пускаю в плаванье тебя:

на твой вопрос – своя звезда.

Беспечность дней

В ту далекую пору пору для меня не существовало обременения миром. Существовало мое я в беспечности. Как это было? Очень просто. Я был рыбкой в своем большом аквариуме. Мог плавать я и как бы стихийно смотреть по сторонам. Влево-вправо/вправо-влево. Иногда, даже, проплывая стремительно, словно вперед других таких же счастливых или грустных рыбок, считал я себя легким и уже не таким. Ибо что-то уже получилось, что-то еще должно было свершиться и все было просто понятно. Солнце ласкало меня своею очевидностью, взлеты и падения воспринимались разумно. Порой создавалось ощущение абсолютной надменной свободы. Так было и этого отнять я не могу. Гордыня лилась через края чаши всезнайства и лик успеха ослеплял взор мне. Удовольствие в вещах интеллектуальных приносила радость, обладание вещами дарило, как я считал, счастье.

Конец беспечности пришел внезапно. Та быстротечная «встреча» оборвала жизнь прежнюю, что бы родилась жизнь новая – жизнь обремененная Миром.

Дать возможность мыслить

В тот день любимая моя тропа была усыплена осенней листвой. Шел я прогулочным шагом оставляя позади себя след молчаливо-саркастического равнодушия. Я тихо улыбался деревьям и просто наслаждался шуму реки у моих ног рядом. Странно, но в такой благоприятный день я не нашел никого рядом подле себя. Сев на каменную скамью я долго и методично дышал ветром тропы своих мыслей.

Закрыл глаза. Никто не мешает, никто не говорит эти банальные и уставшие в своей нужности слова под мою руку.

«Можно присесть рядом»? – голос тихий проник в меня. Открыл глаза. Человек стоял возле, практически впритык. Он был выше меня, стройный, но в тоже время какой-то сутулый. Облик внешний странный мягко говоря: черная длинная ткань в рост покрывала странного человека, это был своего рода плащ. С внутренней стороны плаща ткань была усыплена сбором мерцающих точек, некоторые из них были соединены линиями и походили на причудливые созвездия звезд. На голове человека присутствовала корона с камнями всех цветов радуги, она посылала блики в закате солнца. Лицо же было каким-то серым, простым и совершенно не запоминающимся. Такое лицо присутствует в каждом втором. То-ли старый он, то-ли молодой – непонятно. Седые волосы спадали снегом на узкие, словно уставшие плечи его. А вот и глаза: зрачки темны, белок глаз желтый – медно ядовитый – что-то опустошительное в них, что-то знакомое.

О прочих вещах вспомнить не смогу, ведь он спросил снова, на этот раз более тревожно: «Присесть рядом можно с вами»? «Да, конечно-конечно» – отрепетировал я не своим голосом. Сел плавно рядом он, словно принц какой-то. Откуда он?

«Что хочешь ты? Загадывай свою мечту. Ее исполню я тот час же» – прохрипел человек в короне смотря куда-то обреченно вдаль. Загадать мечту? Мне бы понять кто-ты. Миллион мыслей-вопросов пронеслось возле меня. «Ты долго думаешь мечтатель. Загадывай и говори. Я место это покинуть должен очень скоро» – проскрипел на этот раз тяжело таинственный темный принц. Пришлось собраться мне и отсечь все лишнее, я почему-то произнес ему в ответ: «Дай всем вокруг возможность ясно мыслить»!

Его голова по совиному повернулась ко мне, улыбка страшная разыгралась на непонятном лице его, глаза вспыхнули желтыми огоньками: «Не знаешь ты желанья своего, оно опаснее всего быть может. Хорошо, тогда позволь мне быть проводником твоим и через тьму Ничто весь Мир при свете тебе же показать. Теперь прощай, но помни, рядом будет тень моя. Она вовремя подскажет где и как ты будешь видеть».

И он исчез. Проморгал я своими глазами, вытер наспех свои очки оглядываясь по сторонам. Никого вокруг. Лишь доселе неведомая тревога вклинилась в сердце, я чувствовал что-то новое и невиданное внутри себя. Что только что произошло? Успокоившись и дойдя пошатывающимся шагом до дома я бросился в кровать свою и крепко уснул.

И видел я сон…

Падение в обреченный мир

Мог ли я собственно захотеть упасть в этот Мир? В момент моего падения у меня отсутствовало сознание или его как факт не наблюдалось? Падение было против моей Воли?

Была ли Воля приложима ко мне? Было ли мое Я вполне моим?

Обретение Я здесь – в обреченном мире всех. Для всех возможных всех здесь и всех потом. Отказ от Я неминуем в случае выбора той, или этой стороны.

Так оно и вышло.

Ступени тусклые

Касаясь тусклых ступенек, из Сущего мира в мир Дрожащий путь мой лежал. Нет, не путь Данте конечно, иной. Да и другими словами, с другим преодолением.

Забросить якорь в Дрожащем мире, чтобы учится просвечивать для мира Сущего. Вот задача стало быть? Но постой, ведь кто-то тихо шепчет про некий Просвета мир. А есть ли там еще такой дальше? И точно нету вроде, ведь путь восхождения неминуемо выводит к истинному и Темному основанию. Так говорили многие, об этом есть свои легенды, есть главная Быль об этом. Там есть возможности для Мира первого.

И устремился взор мой по ступеням.

Странно выходит

Как эхо приглушенно задуло мне свечу в руке.

Вот странно выходит. Мыслей миллион, тысячи идей и просто куча слов внутри меня, а как факт – полная неработоспособность, безвольность и апатичность.

А есть тысячи деятелей, работоспособных и счастливых в своей деятельности. Деятельность апатичного счастья стреляет на убой, нет возможности увернуться?

Странно выходит.

Необходимый росчерк пера

Перо само вычеркивало себе под нос необходимые слова.

Словом вдруг, предстала и сама необходимость.

Что было первым: росчерк пера до необходимости, или же необходимость до первой капли чернил? Пожалуй, тут именно и есть место той самой синархии между первым и вторым.

Отправляя в ход само действие кисти руки с пером, ты, совершая некую работу письменно-тектологического характера можешь выйти на строгую необходимость сказанного тобой же. С другой стороны, еще проще, ты уже имеешь ту свободу отношений, в которых неминуемо просвечивает необходимость, и взяв ее в свою «руку» можешь заняться ее же волеизъявлением.

Элементом синархической цепи здесь будет то главное, что волей сцепляет и первое и второе. Мгновенно и даже порой незаметно. Естественно, это сама Воля как таковая.

Мне очень хочется говорить с тобой посредством своей воли собственной, не зажимая волю твою. Ведь знаю же, есть в тебе наличие воли собственной, ровно как и особой необходимости в тебе.

Ты все увидишь своими собственными глазами. Главное, что вовремя.

Несостоятельность

Невозможность переломить собственное восприятие окружающей действительности. В связи с чем, каждый день похож на предыдущий. Собственная несостоятельность в феноменальном смысле и злость на каждого себя.

Оглянись. Состоятельность везде, она повсюду вокруг нас, прекрасная и такая положительная. Такая чудовищная. Сейчас меня вывернет и перевернет наружу.

Отвратительно. Завистливо. Несостоятельно.

Долина Горнего

Горные реки напутственно выводили порой, свежее ширилось в их песнях.

Выйдя так к водопадам, особенно заметен взгляд бесконечной радуги там. Такая долина горнего это, долина серебряных сказок, легенд. В покоях этого неизреченного места все так же сказываются истории с судьбами некоторых возможных еще людей.

Инреальное окутывает, обхватывает. Это место для наших с тобою встреч, место сказки сказок. Единожды увидев долину горнего ты не хочешь уходить отсюда, но нету возможности здесь быть всегда.

Если ты будешь здесь после меня, выпей воды из любой реки там. Дальнейшее ты поймешь все без особых разъяснений.

Знаю, ты сможешь плыть свободно.

Чудесные болванчики

Люди пытаются черпать силы из некого настроенного Бытия. Фиксированного, как точечка. Так полагают сам фокус этой сборки. Пожалуй, это даже слишком сложно для обывателя.

Обывательство между тем и чудесно. Чудесно лживо по отношению к обывателю. Фокус сборки расплылся, распался на болванчитую чудесность.