Универсариум

Я в очередной раз допил до дна. Невкусно. Но может быть, следующий будет вкуснее.

Тут же из воздуха появилась женская рука, наполнила мой бокал и вновь испарилась.

А моя гостья поморгала-поморгала, сделала глоток подольше – положение обязывало – и, поставив пустой фужер на стол, видимо, посчитала, что теперь-то она заслужила право излагать свои веснушчатые идеи о ресторанах, потому что начала в меня ими бесстрашно бросаться.

Невкусно, Оксана, невкусно.

– Послушай… – снова прервал я собеседницу, терзавшую мои уши своими неординарными придумками. Надо бы отшептать ее от интернета.

Я уныло поглядел на мой наполненный доброй рукой бокал. Отпил.

– Кое-что правда ярко, но вся платформа обыденная, а значит, это всё не то, – отрезал я.

– Ну почему же? При всем уважении, моя модель намного интереснее, чем этот ресторан, который вы мне показываете как образец. Моя модель более футуристическая и… респектабельная, вашим клиентам точно понравится.

– То, что ты тут рассказываешь, и рядом не стоит с душой этого заведения.

– И почему же?

– Вспомни, ведь я говорил тебе, наш важный аспект – это элитарность. Люди платят здесь не только за вкусную еду и красивые картины, они хотят чувствовать себя королями.

– Я не могу сказать, что я чувствую себя здесь королевой, – задерзила Оксана, подняв бровь.

– А я могу.

– Это потому, что вы хозяин.

– Нет, это потому, что я клиент.

Я взял со стола серебряный ножичек и постучал им несколько раз по своему полупустому бокалу.

Звон мгновенно разнесся по залу.

В тот же момент посетители ресторана принялись шоркать отодвигающимися стульями, подниматься со своих насиженных мест и выходить из-за столов.

Солидного вида мужчины, красивые и не очень красивые девушки, все невозмутимо собирались и двигались к выходу.

В нашу сторону никто не смотрел.

Ошарашенная Оксана с приоткрытым ртом стеснительно наблюдала, как гости покидали заведение, причем на их лицах не было и следа недоумения от того, что вокруг происходило нечто ненормальное, и даже намека на недовольство. Она ничего не спрашивала. Скорее всего, ждала, пока всё массовое действо завершится.

И оно завершилось.

Мы остались вдвоем в пустом зале.

Оксана сдерживала улыбку, но глаза ее выдавали. Она посверлила меня ими немного, ожидая, что я дам ей какие-то объяснения. Но я молчал. И тогда она наконец выдохнула:

– Как?

– Ты такое когда-нибудь видела?

– Нет.

– Это круто?

– Это… эффектно. И даже очень. Неужели все здешние гости знают в лицо вас как хозяина? Ведь им никто ничего не говорил и не выгонял.

– Я же тебе сказал, это не потому, что я хозяин, это потому, что я клиент.

– Но они ведь тоже клиенты, – запротестовала она с намертво запечатленной на лице улыбкой.

Я вальяжно отпил виски.

– Нет, Оксана, это не клиенты. Это актеры драматического театра, который стоит тут по соседству. У нас с ними налаженные отношения. Это их дополнительный заработок. И сегодня они пришли сюда ради тебя.

Она часто моргала, впитывая мою разоблачительную речь. Да, детка, вот так это делается: притворяемся, что хватаем правой ладошкой большой палец левой руки, а сами незаметно опускаем его вниз, пряча за ладошкой, и дергаем рукой, будто отрываем его, – и оп-паньки – пальца нет. Ты скажешь магия? Нет. А вот же он, целехонький. Это просто иллюзия.

– Сегодня ты сама побывала на спецобслуживании. Посторонним вход запрещен. Эта услуга здесь называется «тет-а-тет».

– «Театральное»… – глухо протянула Оксана, разгадав скрытый смысл названия заведения.

– Добро пожаловать, – я поднял бокал, предлагая ей выпить. И мы снова чокнулись.

Однако в отличие от меня она не стала допивать до дна.

Ее лицо помутилось разочарованием. Она поняла, что ее проект меня не тронул и сегодня она уйдет ни с чем.

Да, детка, побеждают либо стартовавшие первыми, либо лучшие. А ты проснулась слишком поздно для понедельника.

Кажется, осознание неудачи задушило ее и она не могла говорить, просто молчаливо поглядывала то на хрустальный фужер, то на картину, то на мой подбородок. Всё это, безусловно, красиво. Но надо перейти к сути.

– Оксана, зачем ты пришла ко мне?

Она не смогла сразу ответить. Возможно, посчитала мой вопрос риторическим или что ответ и так очевиден. А может, сейчас она и сама заблудилась в своих мыслях, идеях и мечтах.

– Как случилось, что ты ступила на этот путь? – помогал я ей.

Оксана вдруг насупилась.

– Только правду, – добавил я. – Без хвастливых историй о твоем таланте.

Опустила глаза. Даже чуть побледнела. Потом покраснела.

– Отец… – тоскливо проговорила она. – Когда я была маленькой, мы жили в маленьком городе и у нас… у папы был свой небольшой ресторанчик. Там собирались писатели, художники, музыканты. Часто были выступления местных деятелей искусств, концерты разные. Народу было ого-го. Я часто там бывала, впечатлялась всеми этими людьми, их творчеством. Вот они были и есть для меня элита, а не какие-то неинтересные и ничем не интересующиеся толстосумы. А еще я обожала папину кухню…

Она почти проскрипела последние слова. Ком в горле не позволил выйти чистому звуку. Слезинки блеснули в глазах. И дернулась вверх нижняя губа.

Нет, сейчас она не играет, как актриса драматического театра, она действительно растрогалась. Я вижу это по ее лицу – не потому, что оно стало жалостным, а потому, что оно стало некрасивым. Вся ее лучезарность вмиг испарилась.