Миссия «Демо-2020»

Причина его мрачности стала понятнее чуть позже, когда выяснилось, что его миссия в средневековом Китае была провалена с грохотом и потерями. Генерал Бишоп сам еле ноги унес и теперь пылал праведным гневом. Еще бы!.. Министр обороны ВША так мечтал устроить в Великой Китайской стене «Макдоналдс» и облагодетельствовать несчастный народ, вынужденный есть палочками рис! Боже мой! Вот потому они такие тощие и желтые!..

Сильвия обрисовала положение дел. Бишоп вытянул губы трубочкой и изрек:

– Так! Американский гражданин Буббер все еще в плену у этих северных варваров…

– Попрошу!.. – не выдержал Ковалев. – «Варваров»! На себя посмотри, цивилизатор хренов!

Реплика осталась без ответа, потому что генерал Бишоп стал немедленно оправдывать все самые худшие предположения Добродеева. Он заявил, что требуется немедленная высадка американского спецназа в России начала XV века и Китае середины XV века. «Силовые методы, – важно заявил этот идиот, – наиболее приемлемы в создавшейся ситуации, клянусь ослиной задницей!» Генерал Бишоп только что получил на орехи от китайцев и теперь, верно, намеревался добавить к своим китайским впечатлениям еще и российские, петровские. Известно, что существует два рода людей: умные, которые учатся на чужих ошибках, и дураки, которые учатся на своих. Но есть еще и третья разновидность: дураки, которые не способны учиться даже на своих ошибках. Вот к этому-то замечательному сорту твердолобых идиотов и принадлежал достойный генерал Бишоп. Только что потерпев крах в Китае, он предлагал немедленно наступить на те же грабли и высадить десант в России Петра Первого. И ведь находятся правители, которые назначают вот таких людей министрами обороны!

Спорить было бессмысленно, потому что президент Нэви Буш принялся пучить глазки и соглашаться с со всеми предложениями генерала Бишопа. Глэбб, более умный человек, помалкивал, но возвращение в Россию начала XV века входило в его интересы, так как там оставался его близкий родственник. Сестра Глэбба, мамаша Буббера, уже проела всю, и без того обширную, плешь вице-директору могушественной спецслужбы. Так что мистер Глэбб предпочитал скромно помалкивать. Он представлял, что будет, если сестрица узнает о его отрицательном отношении к миссии, которая в том числе призвана выудить драгоценного сыночка из варварского прошлого «дикой и неотесанной» страны.

Последнее слово, конечно, все-таки оставалось за президентом. За ним не заржавело. Важно надув щеки, он с шумом выпустил воздух и произнес:

– Ну что же, я вижу, что мы имеем все основания произвести высадку десанта в России.

– Хорошо еще, что ковровые бомбардировки нельзя производить, потому что такие махины, как ваши стратегические бомбардировщики, система не осилит перебросить в прошлое! – не удержался Афанасьев.

– А это еще кто такой говорливый, мартышкина задница? – прищурившись, деликатно осведомился генерал Бишоп.

Добродеев поспешил прийти на выручку Евгению:

– Господин генерал, он только что прибыл, устал, так что не судите его строго.

– Я тоже только что прибыл. И устал. Но я же разговариваю строго по уставу, хрррр! – потянул носом Бишоп.

На этом дискуссия завершилась. Убийственное решение высадить американский десант на древнюю русскую землю было принято и обжалованию не подлежало.

– Перемещение дубль три должно состояться, – важно сказал президент Нэви Буш и повернулся в профиль, чтобы все смогли оценить его величие.

3

Украина, окрестности Полтавы,

июнь 1709 года

– А что, мин херц, побьем шведа? Давно пора проучить супостата, а то виляем вокруг да около, а давно пора бы собраться в кулак да и врезать по харе, гидрид-ангидрид!

Петр Алексеевич взглянул на произнесшего эти задиристые слова Меншикова и строго сказал:

– Зело силен швед, его не шапками закидывать, а артиллерией и кавалерийскими маневрами добивать потребно. А ты, Данилыч, немножко утихомирься. Петушиным наскоком тут победы не добыть. Нужна сильная и решительная баталия.

– Это верно, мин херц, – поддакнул Александр Данилович, ложкой сковыривая грязь с ботфорта. – А тут, мне кажется, самое место. Удобное. Нужно учинить рекогносцировку, а потом отдать приказ строить редуты. За ними развернем кавалерийские полки. Король Карл не преминет напасть. Он не будет ждать: наверняка ему донесли, что 29 июня к нам подходит резерв, и потому он решит со своей обыкновенной запальчивостью упредить нас и напасть первым.

– Так оно и будет, Данилыч, – кивнул Петр. – Вели строить редуты.

В этот момент вошел кавалерийский полковник Будылев из 13-го полка и, вытянувшись во фронт, доложил:

– Ваше царское величество, прибыли послы!

– Кто? – вытянул шею Петр. – Парламентеры али перебежчики?

– Странные люди, ваше величество. В платье вроде русском, но какие-то… не такие… Среди них баба. Говорят, что лично к вам. А вот его светлость генерал князь Репнин сказал, будто ему знакомы их физиономии, а вот где он их видел, не припомнит. Словно бы порядочно времени прошло.

– Осторожнее, мин херц, – обеспокоенно проговорил Меншиков, – мало ли как перед решающей баталией неприятель может подкузьмить? Давай лучше я с ними поговорю, а ежели толку с того не будет, велю с пристрастием расспросить да истину вызнать.

– С пристрастием, – покачал головой Петр. – Мы еще не знаем, что и к чему, а ты, Данилыч, разве что на дыбу их тащить не велишь… Прикажи звать! – бросил он полковнику Будылеву. – Послушаем, что скажут эти пришлецы.

В походный шатер, где расположились Петр и Меншиков, вошли один за другим Афанасьев, Сильвия и Ковалев. Замечательно, что Меншиков сразу же узнал их и, треснув себя кулаком по колену, стал изобретательно и кудряво ругаться. Перед тремя гостями из будущего плавно разворачивался весь школьный курс химии…

– Помолчи, Данилыч! – прикрикнул на него государь и, переведя на нежданных гостей взгляд выпуклых темных глаз, спросил:

– Сколько ж лет и зим минуло, как мы виделись в последний раз в парадизе[17 - Парадиз – рай (фр.). Царь Петр любил называть этим словом Санкт-Петербург. Многие его современники едва ли согласились бы с таким громким наименованием.]? Помнится, тогда вы убежали с позором и суетою превеликой. Что ж сейчас явились? Понятно, не затем, чтоб попасть под батоги или, будучи отосланными к князю Ромодановскому, угодить на дыбу. Ну? Говорите! Слушаю.

– Ну-с, почтенные!!! – петушиным голоском выкрикнул Меншиков, взвизгнув на последней ноте.

Вперед выступил Афанасьев. Он был мертвенно-бледен. На почти белом лице лихорадочно сверкали глаза. Афанасьев бросил взгляд на Петра. Государь сильно изменился за то время, как Евгений не видел его: стал строже, суше, постарел, в углах глаз пролегли морщинки, хотя совсем не стар был Петр, всего каких-нибудь тридцать семь лет. Зашевелился бес Сребреник, в последнее время редко жалующий Евгения своим обществом, просуфлировал:

«Ты уж, Владимирыч, хе-хе!.. поосторожнее. Эти цари, они, значит, такие нервные! Вот взять хотя бы Иоанна Васильевича, с которым мой предок неразлучен был…»

– Ваше величество, государь Петр Алексеевич, – не дослушав вертлявого беса, произнес Афанасьев, – вне всякого сомнения, у вас есть причины нам не доверять из-за нашей последней встречи в Санкт-Петербурге, когда мы подрались со светлейшим князем Александром Даниловичем (Афанасьев поклонился сидевшему в углу красавцу Меншикову, багровому от злости; Петр же вскинул брови – у Меншикова на тот момент еще не было громкого титула «светлейший».) Мы были знакомы и раньше– помните, когда вы были еще юны, в девяносто третьем году в Москве, когда вы увидели нашу «огненную машину» якобы для фейерверков.

Петр хлопнул себя ладонью по колену и произнес громко:

– Постой, а ведь верно! Да, точно, во дворце покойного Лефорта!.. Ты еще ловил некоего злоумышленника, а потом выяснили, что ты сам хотел учинить… Гм! Правда! А ты хорошо сохранился, не постарел ничуть!

– В подвале у Федора Юрьевича он сохранится несколько похуже, да и нечего ему храниться, что он, бочка с квашеной капустой, что ли?.. – отпустил милую реплику Меншиков, как всегда деликатный и предупредительный. – Кклянусь гидроксидом натрия, ему там самое место, мин херц! И всей этой братии! А баба эта, сейчас припоминаю, была и у Франца Яковлевича в доме тогда, давно, еще в Москве, и в Петербурге! – Он подошел и в упор принялся рассматривать Сильвию, а потом громко удивился: – Что за триманганат калия?.. Ты как будто и не состарилась за столько-то лет, а паче того – помолодела! Колдунья, что ли? А то у нас ведьм и ведьмаков немало развелось, вчера вот только троих укокошили по повелению великого государя! Они с бесами хороводились, наговоры какие-то читали, а мы такого не любим. Ну? – глянул он в лицо Сильвии наглыми голубыми глазами. – Что ответствуешь?

– А то, что стало нам известно о большом подкреплении, которое подошло к королю Карлу, – сказала та. – Численностью оно не так уж и велико, около пяти сотен человек, но вот только одеты они не по-здешнему и вооружены небывалым у вас оружием, которое может выкосить всю твою армию, Петр Алексеевич. Командует ими генерал Бишоп, отпетый головорез.

– Бишоп? – Петр вопросительно взглянул на Меншикова. – Англичанин, что ли? Не бывало такого, чтоб англичанин в сухопутную армию шведскую пожаловал! Другое дело – морем, а сушею англичанин не очень горазд воевать!

– Не слыхал такого, мин херц, – поддакнул Меншиков. – Реншильда знаем, Росса знаем, Шлиппенбаха тож, об иуде Мазепе известно нам, а ни о каком Бишопе в стане неприятеля и не слыхано.

– А вот он, генерал Бишоп! – сказала Сильвия и протянула Петру фотографию министра обороны ВША, который решил лично командовать отрядом морских пехотинцев, заброшенных в Россию.

Петр не столько смотрел на самого Бишопа, который в спецназовском камуфляже стоял на фоне белой стены, сколько щупал бумагу и гладил матовую поверхность фото. Потом попробовал угол фотографии на зуб и произнес:

– Диковинный портрет, никогда такого видеть не приходилось. Это не из Европы, а? Из стран восточных, из Китая, а?

Несмотря на серьезность, нешуточность ситуации, Афанасьев с трудом сдержал улыбку: уж больно ловко государь угадал место, где был сфотографирован генерал Бишоп. Самому министру такое угадывание едва ли польстило бы. Затем Петр обратил внимание на самого американского военачальника. Он прищурился и спросил:

– А что это сей, по твоим словам, генерал выряжен, как конюх? В пятнистом кафтане дурного покроя? И волосы носит не по шведскому образцу. Да и не по аглицкому тоже. Что же это за генерал такой? И каково его войско?

– Пятьсот человек, не меньше.

Меншиков захохотал, показывая прекрасные ровные белые зубы (редкость для тех времен):

– Пять сотен? И все в таком дурацком платье? Ну, тогда наше войско точно напугается, вся инфантерия, артиллерия и семнадцать кавалерийских полков, общим счетом до сорока двух тысяч исчисляемые!