Вендетта. День первый

Прогулявшись по Нерьяновску, Настя сняла номер в гостинице «Октябрьская». Надолго ее финансов не хватит, но ведь ей понадобится всего несколько дней, чтобы осуществить задуманное. А задумала она ни много ни мало, а настоящее ограбление.

Девушка испытывала неведомое чувство: с самого детства ей внушали, что брать чужое нехорошо, постыдно, а она собирается тайком проникнуть в чужую квартиру и украсть документы. Но ведь другого выхода у нее не было! И папа с мамой, узнай о ее намерении, наверняка бы одобрили затею дочки. Надо же, как все в жизни изменилось – она, студентка философского факультета ЛГУ, превращается в домушницу... Но ведь не ради наживы, а для того, чтобы узнать правду и восстановить справедливость!

Настя долго размышляла о том, как ей пробраться в квартиру Хрипуновых. Она устроила слежку за патологоанатомом и его ревнивой женой – благо что для этого требовалось только прогуливаться около подъезда и регистрировать все передвижения «объектов».

Спустя три дня Настя узнала, что Степан Игнатьевич практически каждый день ездит куда-то (увязавшись за ним, девушка установила, что он направляется к дачному автобусу номер двадцать шесть), а супруга Хрипунова, Лидочка (в действительности же – Лидия Мироновна), все еще работает, поэтому тоже уходит утром, а возвращается только под вечер.

Самую же интересную информацию Настя почерпнула из разговоров бабулек, сидевших на скамейке перед подъездом. Все они были туговаты на ухо, поэтому говорили громко, и девушка, заняв наблюдательный пункт у соседнего подъезда, без труда услышала то, о чем они беседовали.

Основными темами были политика (бабульки поливали грязью генсека Горбачева), дефицит (подробно обсуждалось то, когда, где и что в ближайшее время выкинут из продуктов или галантерейных товаров), болезни (Настя узнала многое о состоянии здоровья сплетниц) и личная жизнь обитателей дома (тут бабульки были настоящими знатоками и могли бы запросто дать фору членам клуба «Что? Где? Когда?»).

* * *

Помимо всего прочего, Настя узнала, что одна из почтенных особ, Марья Прокофьевна, та самая, что докладывала Лидочке о том, кто и когда наведался в ее отсутствие к Степану Игнатьевичу, хранит у себя ключи от некоторых из соседских квартир – старушка слыла надежной и честной.

План созрел в одно мгновение. Настя знала, что вскрыть дверь в квартиру Хрипуновых не сможет – необходимыми воровскими навыками она, дочка прокурора и кандидата философских наук, не обладала. Но кто сказал, что дверь придется вскрывать или выламывать? Она воспользуется запасным ключом, хранящимся у милой Марьи Прокофьевны! Дело упирается лишь в то, как заполучить желанный ключ.

А вот и решение проблемы найдено! Настя купила около расположенного недалеко универсама три гвоздики, а в самом универсаме ей удалось приобрести килограмм овсяного печенья. Затем в киоске «Союзпечать» девушка нашла открытку к Восьмому марта. Праздник вообще-то уже прошел, но ничего, лучше поздравить поздно, чем никогда!

Старушки, как Настя установила в ходе своего наблюдения, покидали стратегически важный объект, то есть скамейку, в промежутке между половиной первого и часом дня – кто-то отправлялся готовить обед для внуков, кто-то собирался прилечь и отдохнуть. В тот день бабушки разошлись без двадцати час.

Марья Прокофьевна обитала на первом этаже, и ее окна выходили во двор, что позволяло старушке наблюдать за всем, что происходит около подъезда. Настя позвонила в дверь квартиры и через несколько секунд услышала шаркающие шаги. Марья Прокофьевна внимательно изучала Настю в «глазок», потом приоткрыла дверь, забранную на цепочку, и осторожно спросила:

– Вам кого?

– Уважаемая Марья Прокофьевна! – произнесла бодрым голосом Анастасия. – Я – представитель военкомата, в мои обязанности входит поздравить всех женщин – участниц Великой Отечественной войны с прошедшим праздником Восьмое марта и вручить подарки.

Заслышав о подарках, Марья Прокофьевна утратила бдительность, сняла цепочку и распахнула дверь. Настя увидела на пороге невысокую, чуть сгорбленную старушку в темно-синем платье и с аккуратно уложенными седыми волосами, скрепленными на затылке костяным гребнем.

Настя вступила в узкий коридорчик. Марья Прокофьевна пригласила ее на кухню, где предложила выпить чаю («настоящий цейлонский, мне Лидочка принесла, соседка, отличная женщина!»). Настя, конечно же, не отказалась и ловко перевела тему разговора на ту самую добрую соседку Лидочку.

– Она со своим мужем так мучается! – заявила Марья Прокофьевна. – Степан неисправимый юбочник, жену свою не ценит. Часто вроде на дачу ездит, а кто знает, куда он на самом деле направляется? Наверняка у него любовница имеется, и не одна. Недавно вон что было: заявилась к нему молодая деваха, твоего возраста, и стала стучать и звонить в дверь. Точно его молодуха! И до того бесстыжая – пожаловала прямо домой! Ну, я сразу же Лидочке и звякнула, благо она недалеко работает – в шестой поликлинике, тут, за углом...

Настя тактично умолчала о том, что той самой «девахой» была она сама. Хорошо, что Марья Прокофьевна ее не узнала. Новоявленная сыщица поддакивала старушке, прихлебывала жидкий чай и осматривала кухню. Затем спросила, можно ли воспользоваться туалетом, и вышла в коридор. Старушка копошилась на кухне, а Настя огляделась. Где же хозяйка держит ключи? В глаза Насте бросилась небольшая деревянная доска, висевшая за холодильником, – там, на гвоздиках, поблескивало несколько связок. Только вот какая из них от квартиры Хрипуновых? Девушка присмотрелась и увидела приклеенные над каждым гвоздиком бумажки, на которых корявым старческим почерком были выведены фамилии. «Ивановы», «Зюзины», «Борько»... «Хрипуновы»!

Девушка осторожно сняла с гвоздика нужную связку и опустила ее в карман. Вот она и стала воровкой! Но ключи придется вернуть, причем сразу же после того, как она побывает в квартире патологоанатома, ведь старушка может хватиться пропажи. Настя уже все продумала – она якобы «забудет» у Марьи Прокофьевны шарф и под вечер вернется, чтобы забрать его, а заодно повесит ключ на гвоздик.

Сердечно поблагодарив старушку, Настя сказала, что ей, к сожалению, пора: необходимо навестить и других ветеранов. Марья Прокофьевна поинтересовалась:

– А к Первомаю подарки тоже будут разносить?

– Я обязательно сообщу вам об этом, – заверила ее Настя и распрощалась. Шарф остался висеть на вешалке, девушка запрятала его под шубу Марьи Прокофьевны так, чтобы старушенция не сразу обнаружила.

* * *

Девушка вышла из подъезда – настырная соседка смотрела в окно и даже махала Насте рукой. Пришлось помахать в ответ и направиться к соседнему подъезду. Выждав несколько минут, Настя осторожно вернулась в подъезд – Марья Прокофьевна отвлеклась и за происходящим во дворе не наблюдала. Поднимаясь по лестнице, девушка столкнулась с какой-то супружеской четой и наконец оказалась около квартиры Хрипуновых. Сердце билось как бешеное. Конечно, ведь сейчас она переступит не только порог чужого жилища, но и тонкую грань, отделявшую ее от мира преступников! Но так Настя поступает не для личного обогащения, ведь обкрадывать Хрипуновых она не собирается, а только ради того, чтобы разоблачить людей, виновных в смерти ее отца и мамы.

Настя на всякий случай позвонила в дверь – кто знает, ведь Степан Игнатьевич или Лидия Мироновна могли вернуться в то время, пока она пила чай у Марьи Прокофьевны. Пронзительный звонок разнесся по квартире патологоанатома, но дверь никто не открыл. Значит, путь свободен!

Замок тихо щелкнул, створка раскрылась, и девушка проскользнула в темный коридорчик. Первым делом она взглянула на часы – без пяти два. Лидия Мироновна работает обычно до четырех, дома окажется в начале пятого. Степан Игнатьевич вернется на последнем автобусе, то есть после восьми. В ее распоряжении два часа. Их, надеялась Настя, хватит, чтобы отыскать протокол вскрытия.

Она сняла сапоги и осталась в толстых носках. Не забыть бы потом вытереть грязь, оставшуюся в прихожей – у хозяев не должно зародиться подозрение, что в их отсутствие кто-то побывал в квартире. Настя прошлась по комнатам – их три, все небольшие, типичная планировка хрущевских времен. Итак, где ей начать обыск?

Девушка открыла книжный шкаф и стала методично вытаскивать и трясти книги одну за другой. Занятие было трудоемким, на него у Насти ушло почти полчаса. Она обнаружила старые открытки, фотографию Лидии Мироновны в купальнике (зрелище, прямо скажем, не самое эстетичное), несколько прокомпостированных трамвайных билетов и даже мятый рубль. Но протокола не было.

Будь она на месте Хрипунова, то куда бы спрятала досье? Вряд ли положила бы на видное место, ведь ревнивая супруга могла запросто найти. Настя раскрыла дверцу кладовки. Да, чтобы обшарить все закоулки, ей понадобится не два часа, в два дня! И все же девушка принялась за обыск.

Ей не повезло – Настя задела рукой банку с солеными огурцами, та полетела вниз и разбилась. Этого только не хватало! Девушка устремилась в ванную, схватила ведро и тряпку и бросилась обратно в кладовку. Осколки и огурцы придется взять с собой, не оставлять же их в помойном ведре в квартире! Настя вскрикнула, почувствовав, что порезалась. Какая же она неловкая! У нее оставалось меньше часа, а она устроила в кладовке погром и забрызгала кровью гладильную доску!

Настя отправилась на поиски домашней аптечки и обнаружила ее в платяном шкафу, стоявшем в супружеской спальне. Девушка залила рану зеленкой, залепила лейкопластырем и обмотала бинтом. Так-то лучше!

В тот момент, когда она закончила манипуляции с порезанным пальцем, до Насти донесся какой-то шум. Еще до того, как девушка сообразила, в чем дело, в прихожей раздались голоса. Хозяева вернулись!

* * *

Настя похолодела. Но как же так, неужели она ошиблась?

Девушка, не дыша, подошла к двери спальни и осторожно выглянула в зал. Судя по голосам, домой пришли и Лидия Мироновна, и Степан Игнатьевич. В какой же переплет она, однако, угодила! Настя посмотрела на балкон – что, если спуститься вниз по пожарной лестнице?.. Но балкон был все еще законопачен и заклеен, да и хозяева обратят внимание на то, что дверь осталась открытой. Ее сапоги и полушубок! Господи, вещи ведь остались в прихожей, а разбитая банка огурцов лежит в ведре, которое находится в ванной!

Перед глазами у Насти все поплыло, ноги сделались словно ватные. И что ей теперь делать? Выходить с поднятыми руками и сдаваться на милость хозяев? Хотя, может, повезет, и хозяева сейчас уйдут, хотя бы пару минут? Или, скажем, отправятся в туалет или ванную, а она тем временем попытается покинуть квартиру...

Раздался смех, и до Насти донеслось:

– Мне щекотно! Прекрати, дурачок! Хи-хи-хи!

Снова выглянув в зал, девушка увидела прелюбопытнейшую картину: Лидия Мироновна в объятиях мужчины, однако не своего законного супруга Степана Игнатьевича, а статного молодого мужчины с черной бородой. Вот это да! Оказывается, ревнивая супруга, которая постоянно подозревает мужа в изменах и настраивает против него соседей, в действительности сама не без греха – зная, что законная половина находится на даче, Лидочка приволокла домой любовника. В том, что мужчина был любовником, а не коллегой по работе или родственником, Настя не сомневалась: бородач тискал и целовал Лидию Мироновну, а та охала и смеялась.

Они опустились на диван, и Настя осторожно отошла от двери. Надо же, голубки были так увлечены страстью, что не заметили в прихожей чужие сапоги и полушубок! Звуки, доносившиеся из зала, однозначно свидетельствовали о том, что Лидия Мироновна и ее безымянный «милый друг» предаются плотскому греху. Настя в унынии уселась на ковер и прислонилась к стенке. И как долго это будет продолжаться?

– Сейчас, подожди! – услышала она голос Лидочки, и послышались торопливые шаги. Настя еле успела нырнуть в платяной шкаф, как дверь в спальню распахнулась – в комнате возникла Лидия Мироновна, облаченная в черную комбинацию. Она призывно помахала рукой и сказала: – Толик, иди сюда, здесь нам будет удобнее!

«Этого только не хватало», – вздохнула про себя Настя. Сквозь щель она наблюдала за тем, как в спальню прошел бородач, одетый только в полосатые семейные трусы. Настя закрыла глаза и заткнула уши – стоны и охи сделались невозможными. Внезапно в носу у девушки защекотало – шкаф был пропитан нафталиновой вонью, да и пыли здесь хватало. Настя постаралась подавить чих, но у нее не вышло. Но распаленные страстью любовники ничего не услышали. Настя перевела дух – в носу немедленно снова защекотало, и она оглушительно чихнула три раза подряд.

Девушка с ужасом увидела, как Толик на кровати дернулся, а Лидия Мироновна, подскочив, произнесла:

– Ты слышал?

– Да, наверное, на улице фыркнуло, – ответил бородач. – Лидочка, давай продолжим!

– Я в поликлинике работаю и не сомневаюсь: кто-то только что чихнул! – заявила Лидия Мироновна.

– Но кто мог чихнуть, если в квартире мы одни? – спросил Толик. – Разве что какие-нибудь барабашки и полтергейсты, про которых сейчас в газетах пишут?

И словно в подтверждение его мысли Настя чихнула еще раз. Правда, она зажала себе рот руками и спрятала голову между коленок, но ничего не помогло – из шкафа донесся приглушенный странный звук.

– Толик, мне страшно! – крикнула Лидия Мироновна. – Это идет из шкафа! Посмотри!

– Лидочка, да успокойся ты! – послышался несколько взволнованный голос бородача. – И вообще, мне что-то сейчас расхотелось, мне домой пора, жена, наверное, уже с работы пришла...