Америка. Моё знакомство с новой страной

Потом с нами встретились два назначенных лица из аппарата комитета по ассигнованиям. Люди с большим опытом, они говорили много и ни о чём, а потом им было пора бежать работать. Так что даже на элементарный вопрос: «Каковы главные источники формирования бюджета США?» было лаконично отвечено: «Налоги». Пояснений о структуре налогов и преимущественных отраслях налогообложения не последовало…

На заседание палат может придти абсолютно любой человек. Этим обстоятельством воспользовались несколько наших коллег, которые превозмогая усталость остались на холме, и к семи вечера устроились на гостевых трибунах. Началось обсуждение. В зале никого… Вопрос ставится на голосование… И тут из всех дверей («как тараканы!») за считанные минуты зал заполняют сенаторы и конгрессмены. Голосуют, и стоят, ждут итогов голосования. В тот вечер ни один из проектов не был принят.

Постепенно нас переставали удивлять ничем не обоснованные выходки вежливости коренного населения. Сначала повальное дружелюбие удивляло, но к вечеру третьего дня начала вырабатываться привычка, что тебе улыбаются просто так, потому что ты случайно встретился на улице взглядом со случайным прохожим. А ещё приятнее – с симпатичной девушкой. Но эти же улыбки симпатичных девушек сначала нас вводили в заблуждение: если девушка улыбается, значит с ней можно уже и поговорить, а там уж как пойдёт… Но, как правило, все эти девушки спешили, и улыбались просто по привычке. Такие вот странности.

В отель мы успели – приехали почти к самому окончанию «весёлого часа»: бесплатной выпивки. Многие дорогие американские отели по будням бесплатно поят своих посетителей спиртным. В нашем отеле было пиво нескольких сортов и три вида вина. Объём выпивки ограничен только временем. Так как мы почти опоздали, то, чтобы не торопиться, сделали очевидное для нас и дикое для персонала отеля, который даже не знал, что спросить: мы сразу взяли по 3-4 порции всего, что ещё было. К выпивке шёл плотный бесплатный ужин.

На следующее утро первым пунктом программы был Ньюзеум – музей новостей. Информационная политика США потрясла и удивила нас всех. В США нет законов, регулирующих работу СМИ. Нет норм и правил, по которым СМИ создаются. Есть только правда. То есть любой человек может купить компьютер, принтер, видеокамеру, радиопередатчик – и начать делать свою газету и телевидение. Если он делает это хорошо, то в его СМИ появляются рекламодатели, которые никак не могут влиять на содержание СМИ. Делать «джинсу» у них считается большим позором…

Почти полчаса мы пытались понять друг друга: СМИ должен кто-то контролировать. В России есть такой передовой орган исполнительной власти. И не один. Какой орган контролирует СМИ в США? Только люди. В смысле? В прямом: читатели и зрители контролируют СМИ. Если СМИ врёт – подаётся иск в суд. Иначе никак. А государство что, стоит в сторонке и смотрит, как его критикуют? Конечно! Если государство только вмешается – президент сразу слетит. Первая поправка Конституции – свобода слова – это святое. Если она не будет работать – вступит в силу вторая поправка – право ношения оружия… Дикость какая, дружно решили мы. Ну где это видано, чтобы в демократической стране власть не контролировала СМИ. Эдак же они кого попало поддержать могут! А ежели он против президента что скажет, да на всю страну? Что тогда? А как же порядок и успокоенное гражданское общество? Ведь оно заволноваться может.

В общем, так и не поняли мы тогда до конца друг друга. Потому что был это всего четвёртый день в этой стране, и мы не ко всему ещё привыкли…

В целом Ньюзеум с его экспонатами производил сильное впечатление: настоящий репортёрский вертолёт под высоченным потолком; кусок берлинской стены с граффити; тут же настоящая бетонная вышка с германо-германской границы.

По окончании аудиенции нас быстренько вывели на улицу. Теперь осмотреть экспонаты мы могли только как физлица за 20 долларов.

В Госархиве США нам показали оригинал Конституции. В огромном тёмном каменном зале толпилось не менее полутысячи школьников из младших классов, жадно рассматривавших пожелтевшие листы.

После встречи в Архиве сопровождавший нас сотрудник вышел проводить нас аж на улицу, и всё причитал нашим переводчикам, что давно не встречал таких красивых женщин, как в нашей группе.

Перед посещением центрального здания Госдепа мы зашли пообедать. Кафе во дворике второстепенного здания Госдепа в двухстах метрах от основного, и в этом кафе обедали многие-многие важные чиновники этого самого Госдепа. А насколько важные, уточнил я у Александра? Очень важные, вплоть до заместителей Кондолизы Райс. И без охраны? Вот так запросто? Любой с улицы может сюда зайти? Да. Скоро это вас перестанет удивлять.

«ФШ» в главном здании Госдепа был нетороплив и дотошен. Проверка документов пристальная. Причём проверяли все документы, какие были с собой: паспорт заграничный и общегражданский, карточку страхования, визитки, водительские удостоверения, в общем, всё, что было с собой. После этого выдали пропуск на длинной цепочке, чтобы повесить на шею.

Нас встречала совсем молодая девушка, которая чувствовала себя как-то неуютно. Почему – неизвестно, но до самого конца она так и не раскрепостилась. Это нетипично. Обычно официальные люди в США в своих зданиях чувствуют себя вполне уверенно, а ей это в час нашего пребывания не удалось.

Основное здание госдепа достаточно странное: с низкими потолками, дверями без табличек, бесконечными коридорами, сложными переходами и абсолютно безликими комнатами. Просто офис, в котором можно встретить людей из телевизора. Заблудиться в нём проще, чем в Останкинском телецентре.

В комнате без окон с несколькими телекамерами и экранами, на которых мы тут же отображались, мы несколько минут подождали. Пришли немолодые приветливые люди, плохо говорящие, но хорошо понимающие по-русски. Экраны телевизоров, в которые мы поправляли причёски, погасли…

Говорили на самые разные темы международной политики, американской внутренней политики накануне выборов президента, о прошедших в России выборах президента. К российским выборам у американского Госдепа отношение самое скептическое. В нескольких фразах было однозначно доказано, что выборы не были ни свободными, ни честными, не соответствовали международным нормам. Возразить приведённым аргументам не смогли даже члены партии «Единая Россия» бывшие в нашей группе, люди образованные и очень неглупые, подкованные, к тому же, в пропаганде. Но возразить было нечего.

Заговорили про Грузию. Абхазию. Абхазия больно кольнула работников госдепа. «Это большая провокация России, которая рано или поздно приведёт к естественной аннексии территории». И это их очень беспокоит. Вооружённые силы России на границе с Абхазией Госдеп со скрипом зубовным признаёт относительно правомерным, поскольку в Абхазии много российских граждан, «но им там ничто не угрожает».

Заговорили про Ирак. Иран. Косово. По всем этим больным точкам планеты наши собеседники-чиновники, соглашаясь с недостатками и ошибками, настаивали на своей правоте и обязанности США быть мировым полицейским.

– Хорошо, но почему вы не можете всё делать по-тихому?.. Вы что же, не знакомы с Византийской политической традицией «Не навреди своему будущему»? Зачем вам вся эта признанная ответственность и нелюбовь всего мира? Ведь есть же более дешёвые дипломатические способы? В любой стране есть своя «пятая колонна», как в той же Украине или Грузии, которая готова отстаивать интересы США на своей территории. Зачем вам всё это?

–…Потому что мы считаем важным честно говорить о своей политике… Да и дешевле выходит держать войска за океаном… – случайно вырвалось признание. Но развить эту тему не удалось, поскольку опять вернулись к теме внутренней политики России. И здесь американцы из первых рук узнали «то, что, в общем, и так им было известно, но подробности интересные»: о преследовании оппозиции, о разгоне «Маршей несогласных», об арестах и избиениях милицией лидеров оппозиции, о цензуре, о нелепых судебных делах. Поскольку в нашей делегации кроме представителей власти были и оппозиционеры, на себе испытавшие пресс верховной власти, разговор был построен на фактах. Позже внутри делегации было достигнуто соглашение не так подробно говорить о проблемах гражданского общества России.

Вообще разговор в этой комнате без окон с тихо жужжащими при наезде объективами камер был на удивление честным. Возможно, не очень-то и откровенным, всего никто не скажет, но честным. После общей фотографии мы сказали об этом собеседникам.

– Вы были гораздо более откровенными, чем вчерашние сотрудники Капитолия – сказал я по-русски одному из наших собеседников.

– Надеюсь, это не оттолкнёт вас от страны… Властители меняются, политическая конъюнктура переменчива. Но мы обязаны делать всё, что -бы американцы жили хорошо… – так же по-русски правильно ответил мне собеседник.

Такая откровенность после разговоров об Ираке и Косово вызывала уважение. Эти люди не скрывают, что готовы абсолютно на всё ради своих соотечественников. Для этого они и пришли на службу. На службу не государству, не конкретным властителям, а своему народу. Они готовы сломать экономику всего остального мира ради блага своей страны, и готовы делать это открыто, говоря: «Это сделали МЫ для своей страны».

Выход с этажа располагался в другом месте. Коридор, по которому мы двигались, упирался в огромную фотографию Собора Василия Блаженного с частью Красной площади, всё говорило нам о том, что мы находимся в «российском отделе» Госдепа.

После Госдепа группа разделилась. Роман, Николай и я пешком пошли на Арлингтонское кладбище, которое по странной американской географии находилось в пределах города, но уже в соседнем штате. Мимо Мемориала Джефферсона, по мосту через реку Потомак с каменными резными скамейками мы быстрым шагом прошли несколько миль. Мимо ехали чистые машины с ярко-чёрными, чистыми колёсами. Над нами каждые 50-60 секунд взлетали самолёты из аэропорта имени Далласа, и сразу после взлёта входили в такие крутые повороты, что лучше на них было не смотреть, потому что даже на земле дух захватывало. Наверное, эти резкие повороты вполне вписывается в правила полётов, но в России я много раз слышал, что все манёвры совершаются только после набора высоты и скорости, а никак не в первые три секунды полёта. В музее авиации и астронавтики мне запомнилась одна надпись, гласящая, что одновременно над территорией США находится от 6 до 8 тысяч самолётов и не менее 3 тысяч вертолётов. А американские пилоты становятся командирами лайнеров после минимального налёта в 2000 часов, из которых не менее 400 часов налётано именно на том типе самолёта, которым предстоит командовать. Поэтому, я думаю, американские пилоты знают, что делают, когда, едва оторвавшись от полосы и ещё не убрав шасси, выполняют разворот, но взгляд на это снизу пугает.

Вокруг по -прежнему бегало очень много людей самого разного возраста.

Арлингтонское кладбище огромно. И очень красивое. Памятники и мемориалы выполнены лаконично и достойно. В живой ограде, отделанный чёрным полированным камнем, вписываясь в общий ландшафт– вход-лифт в метро для инвалидов-колясочников.

Пользуясь картой, мы поднялись на холм к известным могилам: Дж.Ф. Кеннеди и Жаклин Кеннеди. Чуть в стороне скромная табличка с именем Роберта Кеннеди. С холма от могил Кеннеди весь Вашингтон был как на ладони. Город маленький, компактный, весь из американских символов: Стела Вашингтона, Капитолий, Белый Дом, Храм Демократии. С другой стороны холма мы рассмотрели Пентагон.

Всё кладбище – десятки гектаров – сотни тысяч белых столбиков на ярко-зелёной ухоженной траве. По дорожкам ходили тысячи человек. Очень много школьников.

После Мемориала Кеннеди мы поднялись на самую высокую точку Вашингтона – «Дача генерала Ли». Дом, в котором жил герой гражданской войны… На флагштоке навечно приспущенный флаг.

Дополняли облик дома женщины в одежде 19-го века. Они сидели на крылечке и внутри, позволяя себя фотографировать.

У мемориала погибшим в войнах мы наблюдали церемонию смены караула и возложения венков. Венки возлагают дети. Школьники со всей страны приезжают в Вашингтон. Нарядно одетые, приходят на Арлингтонское кладбище и в торжественной обстановке возлагают венок.

…От приземистого обелиска по ступенькам мемориала торжественно идёт солдат в парадной форме. На верхних ступеньках его уже ждут четверо: два мальчика и две девочки, стоящие парами друг за другом. Солдат подходит и громко спрашивает у них, любят ли они Америку? Помнят ли они героев? Ведут ли они себя достойно Америки? Получив утвердительные ответы, начинает объяснять правила: мы спустимся к обелиску и остановимся за шаг до него. Первым двоим дадут венок. Держать венок гербом к небу. Один шаг к обелиску по сигналу. Задние двое стоят. И держат правую руку на сердце. Возложение. Шаг обратно. Все держат правую руку на сердце. Трубач в тишине играет торжественную и печальную мелодию. Разворачиваемся. Поднимаемся по ступенькам обратно. Готовы?..

Становится слева от четвёрки. Тишина звенит сотнями затворов камер. Вспышками люди здесь из уважения не пользуются. Начинается спуск. У родителей детей намокают глаза… Короткие громкие команды. Труба. Возврат. Солдат спускается к обелиску. Смена караула. В это время на верхней ступеньке стоят следующие четверо детей… И так весь год, каждый день, по многу часов.

Потом был осмотр обелисков погибших астронавтов с «Челленджера» и «Колумбии».

Обратно ехали на метро. Вашингтонское метро значительно отличается от привычного российского. В Америке вообще в каждом городе свои правила в метро. Причём настолько разные, что даже поезда разные.

Вашингтонское метро характерно тем, что отличается по цветам поездов. То есть стоишь на перроне и ждёшь свой поезд. Потому что поезд другого цветового обозначения перед следующей остановкой может свернуть в другую сторону. И стоимость билета варьируется от длительности поездки. Как на входе, так и на выходе картонную карточку билета нужно вставить в турникет. Если проехал больше – то нужно доплатить. Если не доехал, то сдачу можно получить, только написав в компанию. И может быть, через месяц-два вам пришлют переплаченные 60-70 центов.

Выйдя за пару остановок до нужной станции, я шёл по уже совершенно знакомому городу. Роман и Николай поехали дальше. Даже странно: 4 дня всего, и город перестал быть просто сплетением одинаковых улиц и нагромождением домов. Всё вокруг уже было знакомо и привычно: и названия улиц, и здания, и музеи, и ресторанчики, про которые уже можно было сказать что-то определённое, и магазины. И бегающие люди. Язык перестал быть неясным шумом. Все произнесённые вокруг слова несли конкретную смысловую нагрузку. Говорить всё ещё было трудно, но понять сказанное было легко. Нормы и правила уже не казались нелепыми. Огромные «Хаммеры» выглядели не такими уж большими на фоне широких дорог и ещё больших «Доджей». Езда строго по правилам и пропускание пешеходов на любой части дороги уже не вызывала сомнений, как вначале.

Чувствуя себя уже опытным, я со знанием темы зашёл перекусить в ресторанчик на первом этаже огромного здания недалеко от Белого Дома, в 11-ти улицах от отеля. В Америке есть несколько типов мест питания, которые нужно строго различать. Есть кафе, где к кофе подадут только выпечку; есть рестораны, где можно поесть приличную пищу; есть кафе-рестораны самообслуживания, где еду продают на вес. То есть это «шведский стол», где всё идёт по одной цене – и клубника и свинина. Есть дайнеры, от английского «диннер» – обед. Дайнер – это самая большая удача для того, кто любит есть хорошо. Дайнеры распространены в основном маленьких городах, где люди более обстоятельны. А кафе – в больших, где всё на бегу. Поэтому, если нет дайнера, то лучше зайти в ресторан. Цена на еду во всех местах примерно одинаковая. Разница в антураже. Ресторан в Америке – это место, куда просто заходят поесть. Средняя стоимость среднего приёма пищи – от 12-ти до 20-ти долларов. Можно и дешевле, всухомятку. Например, замороженный сандвич или гамбургер граммов на триста, который бесплатно разогреют в микроволновке почти в любом месте его продажи, стоит всего 4 доллара. А сытости от него хватит часов на 5. Или мини-пицца (самый небольшой размер – 10 дюймов, 25 см) с сыром и колбасой стоит 8 баксов, а есть её можно целый день. Но лучше зайти в ресторан и поесть со вкусом. Так же естественной американской традицией являются чаевые. Неписанные правила требуют, чтобы сумма чаевых была не меньше 10% от стоимости заказа (со всеми налогами). Если заказ был большим, долларов на 30, и больше, то традиция требует оставлять не меньше 20% стоимости заказа на чай. Если обслуживание понравилось – то сумма может быть и больше. Если чаевые не оставлять – не накажут. Но не поймут. Может быть, даже обидятся.

Порции в американских ресторанах огромные. Мне было достаточно сытного завтрака в отеле и позднего обеда, чтобы круглые сутки быть сытым. Но это в том случае, если угадаешь с заказом, о чём расскажу позже.

Здесь же, в холле здания, напротив ресторана шла распродажа мобильных телефонов. «Телефон по цене обеда» – гласила табличка. В цену телефона входила и бесплатная сим-карта на 20 единиц. Много это или мало, тогда было неясно. Но за следующие 16 дней я выговорил только 19,87 единиц. А в разговорах по стране и в роуминге я себя не ограничивал. Сам телефон стоил 40 долларов (с налогом). Плотный мясной обед перед этим стоил 17 (с чаевыми). Звонок из таксофона стоит $1,25 за соединение по городу, и за межгород каждые 30 секунд нужно добрасывать ещё четвертак. Так что выгода была очевидной.

Вообще в Америке очень много дешёвой электроники. На 100% собранная в Азии, она вдвое и втрое дешевле, чем в России. Но вероятность поломки та же самая. А разбираться с продавцами из-за океана мне показалось сложным. Поэтому я не покупал другой электроники. Мои попутчики оказались более отчаянными, и массово покупали новейшие дорогие телефоны, ноутбуки, фотокамеры и многое другое.

Выходя из здания с покупкой, я оглянулся на Белый Дом и уже хотел идти в отель, но услышал шум вертолёта. Быстро-быстро пошёл к Белому Дому и успел увидеть, как садился вертолёт, часто виденный в новостях. Сел он далеко, но был виден. Из него вышли четверо мужчин. Один, как мне показалось, имел характерные для Дж.Буша ноги колесом. Было далеко, поэтому наверняка сказать не могу, но вертолёт с лужайки никуда не улетал. А наоборот, выключил двигатель. Видел я их всего несколько секунд, но ничего невероятного в том, чтобы увидеть в Вашингтоне Дж.Буша, как мне потом сказали, нет. Поэтому я мог смело тихонько радоваться этой удаче.

Во всех американских отелях установлены стиральные машины. Их использование стоит 1 доллар, но четырьмя четвертаками. Вторые 4 монеты – сушилка, после которой даже рубашки можно не гладить. Но вот со стиральными порошками проблема. Те, что продаются в отеле по одному доллару за 130-тиграммовую порцию, не отстирывают даже след от апельсинового сока. Потому что нужно минимум три таких порции. А хорошие, привычные порошки вроде «Тайда» или «Ариеля» продаются большими пакетами по 50 долларов за трёхфунтовый (1 кг, 395 грамм) пакет в аптеках. Всё это я постигал в последний вечер в Вашингтоне, трижды закладывая и недовольно извлекая свои рубашки. В нашем отеле жила и украинская делегация нефтегазодобытчиков. С одним из украинских делегатов, Алексеем, мы и разбирались в этом вопросе. В итоге первая стирка нескольких футболок и рубашек стоила мне 37 долларов. Могло быть и дороже, но порошок, который весь ушёл за один раз по неопытности, мы покупали вскладчину с Алексеем. Зато последующие постирушки, в других отелях, обходились в положенные 5: доллар – стирка, доллар – сушка, и три доллара – порошок.

Последнюю встречу на следующее утро в Вашингтоне нам устроили в «Лиге американских городов». Очень полезная была встреча. На ней выяснилось, что и в Америке существует российская проблема: федеральные законы требуют от штатов бесплатно обучать за государственный счёт школьников, содержать бесплатные больницы, преступников в тюрьмах, а денег на это в законах не предусмотрено. И члены «Лиги» являются профессиональными лоббистами, постоянно «работая на холме» (то есть, присутствуя в Капитолии и доставая конгрессменов и сенаторов), чтобы про деньги на исполнение не забывали. Кроме того, «Лига» официально формирует денежные фонды, которые в зависимости от итогов сотрудничества с «обитателями Холма» расходуются на поддержку конкретных законодателей, или наоборот – на кампанию против него… В «Лигу» входят 19 061 город США. Но только 1 904 из них платят именно городские взносы в фонды «Лиги». Так же «Лига» руководит «Конференцией мэров городов США». Таким образом, в простом неправительственном офисе молодые тихие люди из простой общественной организации, сидевшие перед нами, были во многом более влиятельными фигурами, чем даже Президент страны. Поскольку в их силах было очень многое. Например, пересмотр Конституции. По американским процедурам в течение 7-ми лет предложенную поправку должны поддержать не менее двух третей штатов, и тогда она получает ход в Конгрессе. В силах «Лиги» инициировать любую поправку и за год собрать нужную поддержку…

– А войну в Ираке вы можете остановить?..

– При наших усилиях уменьшается финансирование на эту войну…

Выезд из отеля в Нью Йорк был назначен на 11.45. За отель мы заплатили по 1004 доллара… «Хилтон», всё-таки. Ощущение, что выданные нам 4,5 тысячи баксов – это большие деньги, начало таять.