Лытдыбр. Дневники, диалоги, проза

К концу 1996-го, когда появились на свет “Вечерний Интернет” и “Паравозов News”, русскопишущих блогеров в интернете насчитывалось уже несколько десятков – от Делавэра до Австралии. Они называли свои блоги “колонками”, “обозрениями”, “обзорами”, “веб-обзорами” и “веб-обозрениями”. И этим довольно точно описывался жанр: все писали о новых сайтах, сервисах и возможностях Сети.[63 - Обзор сайтов и событий, связанных с интернетом, который с 1996 года вёл Александр Гагин под псевдонимом Иван Паравозов.]

Понятно, что в диапазоне от Делавэра до Австралии пупом “русского мира” была середина этого расстояния. То есть Израиль, и конкретно Рамат-Ган, расположенный строго между Гиватаимом (“Два Холма”) и Петах-Тиквой (буквально “Ворота Надежды”) – где ж ещё размещаться пупку. И впрямь, в Израиле концентрировалось некоторое квалифицированное большинство читаемых русскопишущих блогеров. Двое из них, независимо друг от друга, придумали и стали активно внедрять слово РУНЕТ.

Одного из парней звали Мик Гур. Он потом вернулся в Россию под именем Михаила Леонидовича Гуревича, стал вице-президентом РБК, создал газету “Утро” и холдинг “Медиа Мир”, теперь инвестирует в какие-то стартапы.

Другого звали Раф Асланбейли aka Великий Дядя.

Он в Россию вернуться никак не мог, поскольку не уезжал из неё, будучи этническим турком из Баку.

Так что живёт он по сей день в том самом Рамат-Гане.

Раффи придумал термин РУНЕТ – для обозначения сайтов, использующих русский язык, независимо от домена.

Потом Мик Гур популяризировал его в своей радиопередаче об интернете на “Седьмом канале”.

Мне название не нравилось, но я о нём писал в “Вечернем Интернете”, повышая brand awareness[64 - Узнаваемость бренда. (англ.)].

К 1999 году, когда Раффи забросил блог, а Гуревич переехал в Москву, “Вечерний Интернет” остался главным адресом, откуда люди узнавали слово “Рунет”, так что меня стали ошибочно называть его автором. Я сперва отпирался, но потом подоспела подмога.

В феврале 2000 года целый инвестфонд, увлекшийся интернетом, вынес “РУ-Нет” себе в название.[65 - Инвестиционная компания ru-Net Holdings, основанная Л.Б. Богуславским в 1999 году.]

Этот фонд сперва инвестировал 1,8 млн долларов в “Озон”, потом купил 35,72 % “Яндекса” за 5,28 млн долларов.

Так что слово РУНЕТ стало охраняемым брендом раньше, чем сам Рунет научился зарабатывать копеечку.

И очень задолго до того, как его инвесторы научились нести миллиардные (в долларах) политические убытки.

[10.11.2009. “Professionali.ru”]

В сети я провожу от 12 до 17 часов в сутки, начиная с 1993 года.

[04.02.2017. “Диалог о соцсетях” с Александром Цыпкиным]

Единственный смысл работы духовного лидера состоит в распространении своих взглядов, верований и идей. Религиозная организация присутствует при рождении любой технологии доставки информации и играет в этом процессе ключевую роль.

Русский интернет, начавшийся в Меа Шеарим

[“Рунет: Сотворённые кумиры”][66 - Юлия Идлис. Рунет: Сотворённые кумиры. М.: Альпина нон-фикшн, 2010.]

Летом 1990 года я работал в издательстве. Книгоиздательский цикл тогда состоял в том, что в одном месте делали фотонабор – так называемый typeset, в другом месте загружали файл с фотонабором в печатную машину и выводили плёнки, которые в третьем месте, называемом “типография”, превращались сначала в печатные формы, а потом в оттиски этих форм на бумаге.

Я работал в том месте, где производился фотонабор, – в издательстве. А место, где выводились плёнки, располагалось от издательства в паре километров, что в городе Иерусалиме с его жарким климатом и гористой местностью было довольно утомительным путешествием. Место, где осуществлялся фотонабор, находилось в религиозном квартале Меа Шеарим. Это была <фото>лаборатория, которая печатала еврейские священные книги, ну и, в частности, русские книги для моего издательства. Клиентов у них было много, и все они таскались туда с разных концов города. Поэтому в какой-то момент владельцы этой фотолаборатории, съездив в Нью-Йорк за тем же, за чем все хасиды ездили в Нью-Йорк, – получить благословение у ребе и вернуться в Израиль с набитыми контрабандой чемоданами, которые не досматривали, – привезли, помимо всяких порнографических журналов, которые истинно правоверный должен ввозить из Нью-Йорка, какое-то количество модемов. С этого времени ходьба закончилась, и началась пересылка файлов телефонным способом.

А у меня в распоряжении появился первый модем. Я пошёл в компьютерный магазин выяснять, что с помощью этого модема я мог бы делать. И мне рассказали, что существуют такие BBS’ы, куда нужно дозваниваться, регистрироваться, и можно там общаться и скачивать программы. Я попросил распечатать мне список этих BBS’ов и стал на них дозваниваться. Так я попал в компьютерную сеть. Завёл там много друзей, скачал много программ. Стал участником разнообразных обсуждений и форумов. Это был ещё не интернет, это была Fido. Потом, в 1993 году, в Fido появилась конференция Internet, посвященная обмену данными между разными сетями.

Потом я узнал, что есть сети побольше, и там есть разновсяческие возможности. Но доступ туда можно было получить двумя способами: либо чей-то чужой, ворованный аккаунт, либо чей-то служебный аккаунт. У меня был аккаунт математического факультета Иерусалимского университета от одного студента, который там учился. Я использовал модемный пул Иерусалимского университета, чтобы заходить в интернет. Но тогда ещё не было графического веба, так что это была общалка, и тогда же немножечко началась электронная почта. Потом настал[67 - В предисловии (с. 142) А. Ревазов сообщает, что А. Носик пользовался также и его аккаунтом для входа в Сеть. Д. Кудрявцев свидетельствует, что в этот период времени Носик брал пароли доступа к Сети у многих своих друзей и знакомых, имевших служебные, академические аккаунты.]1994 год, появился графический веб, появились серверы, на которые можно было зайти и полистать странички с помощью браузера. Он назывался “Нетскейп”. В этом “Нетскейпе” ещё была такая вещь – “view source”, “посмотреть исходный код”. В 1994 году мы все посмотрели исходный код, а в 1995-м мы уже выучили язык, на котором там всё было написано, и стали его, наоборот, писать, то есть стали делать свои странички, а потом – сайты. И Тёмины (Артемия Лебедева. – Ред.) первые сайты, и мои первые сайты – это всё продукция 1995 года.

Тогда ещё Microsoft не выпустил Windows-95 – а мало было его выпустить, надо было ещё, чтобы его все поставили, – и понятие русской кодировки было довольно эзотерическим. Их существовало штук 38 – разных русских кодировок. Пока Microsoft всех не изнасиловал на тему принятия в качестве стандарта его уебищной кодировки CP1251, она же Windows Cyrillic, вообще не было понимания того, что мы можем писать по-русски и понимать написанное. Поэтому первые мои страницы, так же как и Тёмины первые страницы, были на английском языке. Моя первая страница была каталогом русских ресурсов интернета. Другая страничка, которую я сделал, была посвящена технологиям создания страниц… Ещё, когда умер Бродский, я сделал страничку его памяти, куда московский химик Сергей Кузнецов прислал 600 килобайт набранного им в разные годы творчества Бродского. В общем, мы научились делать странички. Потом захотели заниматься этим профессионально и учредили фирмы: Тёма – в Москве, я – в Израиле. Моя фирма называлась “Шарат” (“Сервер”). Фирма выиграла тендер Музея Израиля, выиграла тендер Банка Израиля, потом – министерства иностранных дел, и делала им сайты. А в ежедневной израильской газете, в которой я тогда работал, я писал ежедневную колонку про интернет под названием “Наша сеть”: какие есть сайты, какие есть программы. Из ныне существующих примеров наиболее похожей является колонка Саши Гагина. А тем часом мой израильский друг Дёма, с которым мы вместе все эти премудрости осваивали в своё время, приехал в Россию, пошёл к нашему с ним интернетовскому знакомому по имени Тёма Лебедев и стал партнёром в его студии.[68 - “Паравозов News”.][69 - Демьян Кудрявцев.]

Дёма и Тёма сидели в Москве и ваяли сайты.

Между тем мой друг Емеля Захаров захотел сделать интернет-провайдер. Потому что они, мои московские друзья, подключались к “России Онлайн”, она с них брала 7 долларов за час, а сервис давала при этом чудовищный и хамский. И они решили, что сделают интернет-провайдер для нормальных людей. Взяли денег, создали провайдерскую фирму. А потом им пришло в голову, что этой фирме нужен сайт. И они позвонили мне в Израиль на мобильник. Я в это время ехал с какого-то телеинтервью к себе в редакцию. Они мне сказали: “Слушай, а вот сайт, например. Кто делает сайты?” “Сайты делает Тёма Лебедев, – сказал я, – вот вам его телефон”. Они позвонили Тёме Лебедеву, пришли, познакомились, подружились. Через некоторое время Дёма стал директором “Ситилайна”, “Ситилайн” создал компанию “Нетскейт”, компания “Нетскейт” поглотила студию Лебедева, которую впоследствии из себя исторгла. Но следующим шагом “Ситилайна” после создания собственно сайта было осознание того, что мы, конечно, продаём людям доступ в интернет и берём с них деньги, но хорошо бы приложить усилия к тому, чтобы людям было что делать в этом интернете. Потому что, если им там нечего делать, они там недолго просидят, а мы с них берём почасовую оплату. Соответственно, следующая задача – создание контента. И тут Емеля и Дёма ещё раз вспомнили, независимо друг от друга, что есть у них в Израиле друг, который сидит и пишет ежедневную колонку об интернете в русской газете, откуда многие люди эту колонку вырезают и складывают на будущее, понимая, что у них сейчас интернета нет и они не понимают, о чём это, но когда-нибудь поймут, и им это пригодится. И они мне позвонили ещё раз и сказали: “Слушай, вот ты колонку пишешь?” Я говорю: “Пишу”. – “А давай ты её будешь писать не в газете, а в интернете?” Я сказал: “Давай”. Так родился “Вечерний Интернет”.[70 - “Ситилайн”.][71 - Е. Захаров и В. Трунин.]

“Вечерний Интернет” всего лишь один проект, планов у моих друзей в России было громадьё. А в Израиле продолжалось унылое кропание сайтов, которое позволяло компании “Шарат” отбить существование сервера и секретарш. И постепенно выяснилось, что московскими делами мне приходится заниматься значительно больше, чем израильскими, хоть я и в Иерусалиме живу. И как-то само собой сложилось, что в марте 1997 года я переехал в Москву и продолжил вести “Вечерний Интернет” там. В феврале 1997 года открылся счётчик “Рамблера” – не поисковик, который открылся в предыдущем году, а рейтинг “Рамблера”, – и “Вечерний Интернет” вошёл в десятку самых посещаемых сайтов, а я его вёл.

[сентябрь 2016. Разговоры с Таней Кисилевски]

Центром текстов на русском языке является не Тель-Авив, Иерусалим и Уолл-стрит, а Москва. Поэтому рано или поздно ты обречён сюда отправиться.

Рука руку моет

[12.01.1997. “Вечерний Интернет”]

Вся русскоязычная Паутина последних двух-трёх лет создана руками одних и тех же людей – и всякий раз, когда мы слышим о возникновении каких-то новых проектов (будь то конкурс “Тенёта” или архипелаг “Куличики”, издание “Zhurnal.ru” или сервер “Ситилайн”), мы всегда можем с большой степенью уверенности рассчитывать увидеть во всех этих начинаниях одних и тех же действующих лиц, знакомых нам по всем предыдущим русским интернетовским тусовкам. Один и тот же Роман Лейбов создал в своё время[72 - Ниже в тексте перечисляются персонажи и явления начальной эпохи Рунета: например, старейший литературный конкурс “Тенёта” (см. с. 29), в жюри которого в разные годы входили Б. Стругацкий, А. Кушнер, В. Кривулин, В. Попов, среди участников первого конкурса (тексты, отобранные за 1994–1996 гг.) – поэты Бахыт Кенжеев и Дмитрий Александрович Пригов; один из первых развлекательных порталов Архипелаг «Куличики» (литературные игры, анекдоты и т. д.); портал с коллаборативным литературным гипертекстом РОМАН (исходную историю написал Роман Лейбов, а далее её продолжали писать совместно несколько авторов, «подлинковывая» свои ветки к любой фразе текста); виртуальная награда Н.Ж.М.Д. – аббревиатура от «накопитель на жёстких магнитных дисках», и др.] РОМАН, удостоенный награды Н.Ж.М.Д., состоит в редколлегии “Zhurnal.ru” и заседает в оргкомитете “Тенёт”. Один и тот же Арт Лебедев, создатель награды Н.Ж.М.Д., является арт-директором “Zhurnal.ru”, сервера “Ситилайн” и конкурса “Тенёта”, не говоря ещё о дюжине других проектов, в которых он является единоличным автором и исполнителем. Один и тот же Валерий Колпаков, знакомый некоторым ветеранам по истории SCS/SCR, является легендарным генералом Грыжевским, основателем Гусарского клуба, отцом конкурса “Тенёта” и создателем архипелага “Куличики”. Дмитрия Манина, прославленного творца Буриме и Сонетника, можно встретить и на “Куличиках”, и в “Zhurnal.ru”, и опять-таки в оргкомитете “Тенёт” (список которого напоминает адресную книгу русской Сети, ибо легче перечислить тех, кто там не фигурирует, чем тех, кто там есть). Страшно уже и вспомнить про таких людей, как Леонид Л. Делицын, которые участвуют практически во всём, что возникает или ещё только планируется… Из ложной скромности умолчу о том, в скольких из перечисленных проектов участвует так или иначе автор этих строк.

Если бы подобная ситуация сложилась в невиртуальной какой-нибудь сфере – например, между банкирами, нефтепромышленниками или журналистами – стоило бы, наверное, задуматься о мафии, протекционизме и закрытом кругу, куда аутсайдерам путь заказан. Однако в интернете никакие “подводные” механизмы на формирование круга не влияли. Ограниченная тусовка людей, прописавшихся в своё время во всех проектах русской Паутины, – дань конкретным историческим обстоятельствам, в силу которых в 1994 и 1995 году возможность запускать свои проекты в Сети имели лишь те из нас, кому повезло её иметь (преимущественно жители далёких от России городов и весей). Сегодня, когда просторы для www-творчества открыты перед сотнями тысяч русскоговорящих жителей планеты, с каждым месяцем в Сети появляются десятки новых русских и российских имен, не знакомых никому ни по архивам SCS/SCR, ни по публикациям в электронно-художественных журналах прошлых лет, ни по “Тенётам”, ни по “Zhurnal.ru”. Возникают новые издания, клубы, сообщества, появляются новые люди. Процесс этот неизбежный, и его можно лишь приветствовать. Точно так же, как мы не хотели бы видеть интернет замороженным в том виде, в каком он встретил новый 1995 год, нет никакого смысла противиться его преображению в году 1997-м. Другой вопрос – что в этой ситуации станет с теми, кто за последнюю пару лет привык к статусу патриархов и бронтозавров этого виртуального парка неюрского периода?