Резервация

– Лучше, чем ничего. А уж у горла так и вовсе становится единственной правдой. Ну-ка, привстань.

Антон в недоумении встал с кровати.

– Пока он тебя зашивал, я заметил это.

Гай опустился на колени и провел рукой по царапинам на бетонном полу.

– Что это?

– Кровать частенько двигали. Сейчас узнаем – зачем.

Гай дернул тяжелую кровать на себя. Со скрипом оттащил от стены.

За ней ничего не было. Пустая стена. Пыльный пол.

– Что ты думал тут найти? – поинтересовался Антон. – Вход в Нарнию?

Гай опустился на колени. Провел по стене рукой. Туда-сюда. Несколько раз. Перебрал пальцами.

– Здесь, видишь? – обернулся он к Антону.

Но Антон ничего не заметил. Стена была обычной. Уродливой, кривой, смазанной толстым слоем штукатурки и краски.

– Краска, напарник. Краска тут свежее.

Гай ковырнул стену скальпелем и из нее вывалился кусок.

– В детстве, – сказал Гай, – ходили легенды о тайниках с золотом. Будто правительство, после переворота, вывезло все золото из хранилищ и спрятало в тайниках. Где – никто не знал. Но поговаривали, что большую часть припрятали в песчаном квартале. Все дети искали их – эти дурацкие тайники. Думали можно просто так взять и разбогатеть…

– Ты думаешь, что нашел тайник?

Гай тихо рассмеялся.

– Да нет же, Антон! Но я столько повидал этих стен… – он откинулся назад, вытянулся и ударил ногой. Ботинок погрузился в стену, оставив глубокий след. – Что я точно знаю – за этой стеной что-то есть…

Он еще раз ударил, и его нога провалилась в пустоту, оголив темный провал.

– Блядь! – выдохнул Антон, схватив напарника за плечи.

– Все в порядке, – Гай вытянул ногу, белую от бетонной пыли. Стряхнул с ботинка куски штукатурки.

– Что там такое? – затаив дыхание, спросил Антон.

Гай достал зажигалку и подполз к дыре.

– Сейчас проверим.

– Фу. Воняет, – скривился Антон.

Гаю вспомнилось детство. Когда в августе озеро рядом с лягушатником зацветало, некоторые взрослые говорили, что настал Ильин день. Водную гладь затягивала пленка зеленых водорослей, и озеро начинало гнить. По округе распространялся жуткий запах, такой же, какой тянулся сейчас из пролома в стене.

– Там, внизу, вода, – сказал Гай.

– Вода? – переспросил Антон.

Гай поднес пламя зажигалки к дыре. Тьма расступилась – съежилась паутиной, разбежалась пауками и сколопендрами. Раззявила беззубую пасть, оголив заржавелую глотку, и Гай сунул в нее руку, так глубоко, как мог. Как будто хотел ухватиться за кишки, вытянуть их наружу

–Ну, что там? – спросил Антон.

Гай вытащил руку. Обтер о штанину, оставляя бурые полосы.

– Это труба. Какой-то слив или что-то похожее, – сказал он. – Достаточно широкая, чтобы протиснуться.

– Как думаешь, куда она ведет?

– Не знаю, – ответил Гай. – Там внизу стоячая вода – значит, это может быть какая-то старая канализация или заброшенный коллектор. То, что может вывести нас на поверхность.

– Или никуда не вывести, – добавил Антон.

Мысль о том, что они могут застрять под землей, в полной темноте, по горло в дерьме, да еще и с крысами, елозящими по лицу, напугала его. Сгинуть так было страшнее всего. Даже пуля в затылок не казалась такой пугающей.

– Я не уйду без парнишки, – сказал Антон твердо.

Гай поднял на напарника взгляд.

– Чего, бля?!

– Ты слышал.

– Хочешь его забрать? Отбить у банды головорезов с помощью… скальпеля?

Оставить на растерзание коновалам или забрать с собой и попытаться сбежать через заваленные дерьмом, кишащие крысами тоннели? Для Антона ответ был очевиден.

– Он нас задержит, – сказал Гай. – Даже если нам удастся его отбить и спуститься вниз – они полезут следом. На нас им будет насрать, но они захотят вернуть его.

– Мы виноваты в том, что он здесь.

– Мы ни в чем не виноваты! Пока идет буря, в эту комнату никто не сунется, и у нас будет лишнее время. Решайся, напарник! Пока я не передумал!

– Да, – кивнул Антон. – Ты прав.

– Вот и умница. Иди, постой на стреме.

Гай принялся выламывать из стены куски, разбивая проход все сильней. А Антон, молча, стоял у двери, чуть приоткрыв ее, наблюдая за пустым, выстланным красным ковром, коридором. Снова играла симфоническая музыка, но никаких женщин, с вымытыми жасминовым шампунем волосами, из кабинета Гаспара не выходило.

Возможно, – подумал Антон, – со временем я научусь думать, что этот странный парнишка тоже был частью моих галлюцинаций. И мне станет легче.

Он вспомнил лицо молодого врача, со шрамом над глазом. Его саквояж. Сильные руки. Наверняка где-то тут у него есть своя прозектура, где стоит разделочный стол. Есть умывальник, полотенчико, душистое мыло в мыльнице. А на стене висят инструменты, призванные резать плоть. Они приведут туда мальчишку, дадут ему глотнуть снотворного, обколют какой-нибудь херней и уложат на стол. Они захотят посмотреть, что это за шов. Захотят разобраться, что внутри. Недаром Гаспар, этот чокнутый мясник с цементным лицом, так обрадовался мальчишке. Он будет стоять рядом, когда врач начнет резать парнишке грудь.