В поисках любви

– Да. Это мы…

– Она умерла. Примите…

– Нет! – я обрываю их, выставляя подбородок вперед. – Она не умерла, – смотрю, как Сашку накрывают простыней. – Она полетела к солнцу.

Взрослые. Что заключено в этом слове? В этом понятии? Принцессу всегда терзали эти вопросы и, пройдя сквозь алтарь, она, наконец-то, поняла. Взрослый тот, кто живет в мире тьмы, не стараясь что-то исправить. Человек, преклонивший колено перед демоном, согласный провести остаток дней без надежды на свет. Существо, потерявшее все, ради бесконечных дней внутри бетонных коробок городов. Взросление – это тюрьма, которая ожидает каждого ребенка, как только он принесет жертву кровавому алтарю. Но в этом жесте и заключен странный смысл нашего существовании – познать неволю, после свободы.

И все же, древняя пирамида не может отнять у нас память. И иногда, спрятавшись от сотен взглядов, мы разворачиваем яркую обертку конфеты, в которой липким, но таким желанным, сохранился остаток леденца под названием «Детство». Это все, что у нас есть, и мы бережно касаемся его языком, чувствуя сладость былых дней. Возвращаясь на доли секунд назад, в свободное от темных законов время.

Но так ли правильно то, что мы сами закрываем себя в клетках взрослых жизней? Ведь проходя сквозь алтарь, мы становимся сильными – и душой, и телом. Но забываем об этом, склонив голову под ударами хлыста. Свобода есть, и пусть она иная, чем в детстве, в ней все также пульсирует свет. Нужно лишь поверить в себя. В каждого из людей. Понять, что мы способны дать отпор темноте.

Я сохранила частичку детства. Я не могла иначе. Ведь мне так надолго пришлось задержаться в нем, что я приняла его за вечную жизнь.

Принцессы должны оставаться свободными. Верить в то, что где-то на земле их принцы собирают армию, готовую разрушить тьму. Потому что, если прекратят верить они, мир исчезнет и планета погрузится во мрак. А демон добьется того, к чему стремился долгие тысячелетия.

Час битвы близок. И пока враг рыщет в поисках последнего луча солнца, за его спиной, смелыми рядами, выстраиваются воины ополчения.

Судьбы переплетаются. И время становится единым, крепкой нитью соединяя сотни параллельных миров, в каждом из которых принцесса становится взрослой. В них существуют свет и тьма, добро и зло, стихии, готовые к последней битве.

Мы должны развеять тьму в себе.

Сжимайте крепче рукоять меча!

Застынет последний момент перед схваткой, и вы увидите то, ради чего бороться.

Смерти не будет. Не бойтесь. Нас в любом случае ожидает свет.

– Вы были счастливы в детстве, Оксана? – Седые глаза Волшебника глядят на меня поверх очков.

Пожимаю плечами:

– Думаю, да. Я до сих пор хочу вернуться домой.

– Почему же вы уехали?

Сеанс психотерапии длится уже целый час, но Волшебнику никак не удается привлечь мое внимание. Все его попытки зацепиться крюками за мою душу, проваливаются в яркую дыру солнечного дня. За окнами его квартиры пылает зеленое лето, в костре которого я пытаюсь согреться. По небу проплывают смешные облака, и я выстраиваю из них воздушные замки. Слышу песнь природы и наслаждаюсь ее сладким голосом, не пытаясь помочь хирургу нащупать своих кровоточащих ран.

Волшебник поправляет ворот просторной рубахи, и я вижу капли пота, блестящие на его морщинистой шее. Увидеть большего сейчас мне не дано.

– Оксана?

– Мм?.. Почему я уехала? – задумываюсь, но ласковые руки неба утягивают меня вверх. К облакам. Не знаю ответа. – Вы же читали мой дневник. В нем я говорила – почему.

Кивает, откидываясь на спинку кресла. Сидит за рабочим столом, словно в тюрьме, из которой его выпустит только смерть. Как только я вошла в кабинет, то сразу почувствовала на себе взгляд его дочери. И хотя ее фотографии нигде нет, я знаю – он не отпустил. Спрятал ее от моих любопытных глаз, чтобы снова оплакивать вечерами. И это тоже тюрьма. Бойцовская клетка для злого пса, имя которому – прошлое.

Мы должны помочь друг другу. Так предначертано свыше. Ты мой отец, а я твоя дочь. Наши судьбы тесно переплелись в прошлых жизнях. В моих венах течет твоя кровь. И так будет всегда…

Солнце выглядывает из-за облака, обнажая людские тени. Провожу пальцами по крышке стола.

– Я погналась за мечтой. За взрослой жизнью, – чувствую, как первый крюк вопросительного знака достигает цели, расковыривая старую рану. – Я была глупым ребенком тогда. И вот, во что все это вылилось.

– Это случилось бы в любом случае, с вами или без вас.

– Вот именно. Без меня, – вспоминаю Сашкино лицо. Сдерживаю слезы. – Вы знаете, я сегодня собиралась к ней. Мы ведь так хотели съездить на море этим летом. Но съездила я одна, всего на пару часов, да и море было не тем, о котором мы мечтали, – грустно усмехаюсь. – Но она так хотела поехать… Я набрала ей воды…

Пережидаю горький комок в горле. Не могу говорить.

– Оксана?

Я взрослая. Я смогу справиться с этим:

– Не хотите поехать со мной?

– К Александре?

Киваю, закусив губу. Смотрю на него с надеждой. Но на то он и психолог, чтобы читать настроения людей. И его ответ очевиден:

– Конечно… Хочу…

Не хочет. Но все равно поедет. Потому что это – часть его жизни. Его судьба.

Сколько людей умерло у тебя на руках? Кто ты на самом деле? Неужели где-то, в далеких галактиках, ты мог быть убийцей, черным некромантом, сеющим смерть в надежде на всходы?

Я не верю. Не потому, что это невозможно, но потому, что мы здесь и сейчас. В этом времени и на этой планете. А тут все иначе.

– Спасибо.

– Вы скучаете по ней? – Вопрос не психолога. Отца, потерявшего дочь. Но может ли эта горечь иметь сходство?

– Очень.

– Мне тоже не хватает Александры. Жаль, что все случилось именно так…

– Да. Жаль…

Слезы уходят. И я снова возвращаюсь к солнцу, лучи которого раскаленным металлом заливают небо.

– А кошмары? Они остались прежними? – Он долго подбирался к этой теме, и вот, наконец, спросил. Вонзил еще один крюк в мое худое тело.

– Да. Они остались прежними, – рассматриваю свои коленки, выглянувшие из-под юбки. Замечаю несколько шрамов. – Но теперь мне кажется, что и Сашка бывала там. В этом подвале.

– Вот как? – оживляется, склонившись над столом. – И почему вы так решили?

– Сигареты. Там повсюду разбросаны ее сигареты. Марка, которую она любила. Сейчас, – достаю из сумочки тонкую пачку «Vogue». – Вот эти.

– Хм, – он снова откидывается на спинку, задумчиво поглаживая руки. – Цепь событий не разрушается, но достраивается, как карточный домик. Нам нужно успеть это прекратить до того, как конструкция рухнет.

– Это может быть опасным?