Дети апокалипсиса

– Никто не собирается прятаться, Мияко. Все мы воины.

– Тогда нужно просто остаться здесь и пристрелить того, кто скажет хоть слово против!

– Воины, – Лин снял перчатку, оголив черную татуировку, щупальцами охватившую кисть правой руки. Я знала, он сделал ее потому, что такую носили все в его семье. И отец. И дед. И прадед. Знак чести. Принадлежность к военной элите несуществующей уже Японии. – Но не убийцы. Не грабители и не мародеры. Эти люди согласились нам помочь. И мы будем им благодарны.

– Они сказали, что мы несем зло, Лин. Что мы должны уйти. От этих слов разит смертью, – Алан посмотрел на меня черствым взглядом. Но я не отвела глаз. – Гун, сестра, что ты думаешь об этом?

– Я думаю, нам нужно остаться.

У меня не было обоснований. Просто я впервые решила пойти против Лина.

Эмоции губят нас на войне. Но без них нам не за что бороться.

– Чудесно. Значит, через несколько дней мы с вами расстанемся. Я не собираюсь быть частью отряда мародеров.

– Послушай, Лин, ты не прав, – Таг выступил вперед, на ступени крыльца. – То, что ты считаешь по-другому, не повод всех нас оскорблять. Мы шли с тобой до самого конца. Тебе не в чем нас упрекнуть.

– Боюсь, что если вы останетесь здесь, – Лин впервые за долгие годы посмотрел на меня. А я, испугавшись, опустила взгляд. – Вы не отмоетесь от этой крови.

– Мы не собираемся устраивать тут войну… – удивленно развел руками Чжин.

– Война уже идет. Она началась еще до нашего рождения. Но сюда, в этот мирный край, принесли ее мы. И если задержимся здесь, то заразим ею остальных. Крови не избежать. Я это знаю.

Наверное, каждый из нас знал, что Лин был прав. Только одного знания было мало, чтобы подчиниться и пойти с ним в заснеженную неизвестность. У всех у нас были причины отстаивать свою однобокую правду. Нам не был важен этот город так, как нужна была уверенность в себе. Глупо, но мы все пошли против Лина. И я со своей детской злостью, и Алан с вечными вопросами веры. И Чжин, и Мияко, и Таг. Все мы… мы его предали.

Я смотрела в пол и ждала, когда же Лин скажет, что принимает сторону большинства. Я была уверенна – он не сможет уйти. Как когда-то давно, со слезами на глазах, я отказывалась верить в то, что умерла мама. Но Лин только усмехнулся.

– Тогда через несколько дней наши пути разойдутся.

Он сказал это так, что на миг у меня перехватило дыхание и захотелось кричать. Признаваться ему снова и снова, что все мои слова сказанные минуты назад – это детская ложь, вызванная безответной любовью. Что я пойду за ним в эту чертову глушь, в эти снега и горы, и буду идти, пока не остановится сердце.

Вот только отступать было поздно. И он подвел под нашим договором черту.

– Решено. А теперь собирайтесь, пойдем в жилые районы города. Староста обещал накормить нас вкусным обедом. А мы обещали рассказать ему о том, что творится в мире.

Я отправилась на второй этаж за винтовкой.

Все когда-нибудь заканчивается. Никакой союз не вечен. История, о которой мы знаем так мало, подтверждает эту истину. На земле были содружества куда важнее и величественнее нашего. Но и они распались, когда настало время.

Я сняла сошку с винтовки и перекинула оружие через плечо. Порыв теплого ветра дыхнул мне в лицо сырым запахом осени. Его ладони скользнули по моим волосам, а губы шепнули на ухо – смотри, это теперь ваша история, ваш мир.

Я стояла напротив окна, за которым бесцветным полотном раскинулась унылая округа, и не могла отвести глаз.

Еще одной войны нам не пережить. Прошлое сгорело в огне, а будущее пока не свершилось. Есть только настоящее. И это мы. И серая дорога уводит нас в туман предстоящих дней. Так пишется история. Так было всегда. И так будет…

Под окном у крыльца собрались все кроме меня. А я смотрела на своих друзей и открывала для себя истину.

Мы, сами того не понимая, написали целую главу для мировой истории, чей отчет снова начался с нуля. И когда-нибудь мы покажем ее человечеству. Расскажем, каким отважным был наш отряд. Как храбро мы сражались за общее будущее. И как… победили?

– Гун? Давай скорее! – Мияко махнул мне рукой, и я улыбнулась.

– Уже иду!

Жилые районы мало отличались от нежилых. Пока мы шли по разбитому асфальту, поднявшееся солнце разогнало туман и нас, с обеих сторон, обступил город. Темные от сырости дома выстроились в шеренги, будто остатки войска вернувшегося с проигранной войны. Ослепшие и изуродованные, они окружили нас со всех сторон, желая услышать, что все еще нужны своим генералам. А мы, молча, шли мимо них, пытаясь уловить в дырах окон хоть какое-нибудь движение. Но видели повсюду одну лишь пустоту.

– Они боятся нас… – прошептал Таг. Он шел рядом со мной, и я слышала, как бренчат в кобурах его обрезы.

– Надеюсь, мы не забредем в ловушку? – Мияко поравнялся с нами и передал бутылку с остатками воды.

Между домами в заросших травой проулках скопились горы хлама. В основном это были обломки арматуры и куски бетонных плит, натолкнувшие меня на мысль о том, что таким образом местные жители избавлялись от мусора, завалившего их собственные дома. И одно только это заставило меня восхищаться этими людьми. Они не сдались, не сбились в кучу разбойников, отнимавших чужое добро, у них не опустились руки. Ни смотря на все беды эти люди нашли в себе силы жить дальше и восстанавливать то, что, казалось, было потеряно навсегда.

Я глотнула воды и передала бутылку Тагу.

– У них есть право бояться, не так ли?

– Да, наверное…

Лин, шедший первым, остановился, заставив нас замолчать. Впереди, перегородив дорогу, стояло несколько широкоплечих фигур в одеждах, больше похожих на звериные шкуры.

– Постарайтесь быть с ними вежливыми.

– Господи, какие они огромные… – шепнул Мияко.

– Это просто ты не вышел ростом, – к нам подошли Чжин и Алан.

– Язычники. Богом тут и не пахнет.

Одна из фигур двинулась к нам навстречу и вскоре мы различили в ней крепкого мужчину средних лет, с кудрявой рыжей бородой. На поясе у него болтался небольшой топорик.

– Это их староста, – тихо сказал Алан.

– У него топор. Вы видели?

– Топоры иногда используют и в работе, Мияко, – пояснил Чжин, похлопав друга по спине.

– Да… я знаю. Просто…

– Помолчи, Мияко, – шикнула я. – Мы принесли с собой гораздо больше оружия.

Человек остановился от нас в паре метров, но даже так мы разглядели, какой он огромный… почти великан. Один его кулак по размерам мог сравниться с двумя, а то и с тремя нашими.

Он окинул нас быстрым взглядом, лишь на секунду задержавшись на мне и Алане.

– Черный человек, – его голос был сильным и грубым, – ты не принесешь столько бед, сколько она, – он посмотрел на Лина. – Среди вас женщина, почему ты не сказал?

– Не думал, что это так важно.

– Да, конечно… – голубые глаза снова скользнули по моему лицу. – Идемте со мной. Хочу, чтобы вы кое с кем поговорили.