Дети апокалипсиса

– Так же, как и божественная. Но дело сейчас не в том, кто во что верит. А в том, что эта тварь смертна.

Я вспомнила, как со звоном отлетали пули от красного затылка:

– Понадобится оружие посерьезней…

– Возможно… Если это какой-то киборг… что скажешь, Чжин?

Он пожал плечами:

– Нужно подумать, Лин. Все это непросто. Если все так, как ты говоришь… нужно очень хорошо подумать. Я могу только предполагать, на какой ступени развития находятся их технологии. На земле люди так и не смогли воссоздать полноценных киборгов. Машины оставались машинами, а люди – людьми.

– Так же, как и существование инопланетян не было доказано, – вмешался Мияко. – Люди думали, что одиноки во вселенной.

– Здесь обсуждаются вещи, – Алан поднял руку, – омерзительные и богохульные! Без веры нам этого Зверя не одолеть.

Я покачала головой, наблюдая, как спорят мои мужчины. Они стали частью моей жизни, частью меня самой. Я привыкла просыпаться на твердой земле и видеть их лица, улыбающиеся мне сквозь дым догорающего костра. Я шла с ними бок о бок и обязана им жизнью, как и они – обязаны мне. Наши сущности сплелись, мы стали одним существом, с единым сердцем. Как же мы сможем выжить, если расстанемся?

Я сунула руки в карманы пальто и оглянулась на старосту, стоящего в стороне в окружении звероподобных людей. Он с интересом наблюдал за нашим отрядом, изредка перекидываясь с сородичами фразами на неизвестном мне языке. Я поймала его взгляд и долго не отпускала. В его темных зрачках, под тусклым солнцем, колыхались черные волны пролива, который чуть было не погубил всю нашу команду. В глазах маленькой девочки, тянущей окровавленные руки к нашим телам, я видела тот же голод, что и сейчас в этом зверином взгляде.

– Гун? – Я вздрогнула, обернувшись к Тагу. – Что-то не так?

– Не знаю. Нет… все в порядке, Таг. Все в порядке.

Мир продолжает меняться. И люди меняются вместе с ним. Это неизбежно, но мы продолжаем лить кровь за невидимую свободу, не понимая, что этим лишь укрепляем решетки своих тюрем. Перемены – вот путь к освобождению. Жаль, что люди так и не отвыкли перекладывать груз ответственности на чужие плечи. Будущее невозможно без борьбы за него. Но кто объяснит этим людям истину, истекающую их кровью? Кто скажет им, что завтрашний день не настанет, если они не оплатят рассвет своими жизнями? Жертвовать ради неизвестности, в черную дыру которой мы смотрим вот уже две сотни лет, отважатся немногие. Я не буду винить старосту за его голодные до смерти взгляды. Он имеет право бояться и ненавидеть нас. Мы привели в его город смерть. И завтра к вечеру она начнет собирать свой скорбный урожай.

– Они не помогут нам, Таг…

– Местные? – он удивленно хмыкнул. – Разве у них есть выбор?

– Выбор есть всегда.

– В нашем мире эта истина часто пустой звук.

– Почему Зверь гонится за нами, ты знаешь?

Он лишь пожал плечами:

– Наверное, лучше тебе спросить у Лина. Нам он не рассказывал, и со временем мы перестали спрашивать. Не так уж это и важно, если он все равно нас настиг. Теперь и у нас нет выбора, Гун. Мы должны его убить.

– Гун, Таг, пойдемте! – крикнул нам Лин. – Время расставлять капканы.

– Что они задумали?

– Чжин предложил сжечь ублюдка. Вырыть глубокую яму, залить ее чем-нибудь горючим, заминировать и заманить туда Зверя. А потом, если эта тварь выберется оттуда, в чем я сомневаюсь, мы обрушим на него один из домов. Придется попотеть, Гун. О второй ловушке будем знать только мы вшестером…

Все было готово к середине ночи. Лин, Чжин, Мияко и Алан, вместе со старостой и еще несколькими мужчинами отправились к яме, образовавшейся недалеко от границы с жилыми районами, там, где асфальтированная дорога, разбитая временем, растрескалась на пласты и обвалилась, обернувшись глубоким разломом. Они долго выкладывали железными листами дно, чтобы бензин, которого в городке оказалось в избытке, не ушел в землю раньше времени. Мы же с Тагом, в это время, заминировали одно из бетонных зданий, расположенное неподалеку. На это ушла почти вся наша взрывчатка, и я подумала о том, что если Зверь выживет в огне, а после выберется и из-под плит, то нам попросту нечем будет его остановить. Я сказала об этом Тагу, а он ответил, что в таком случае не стоит и пытаться. Значит, сказал он, похлопав по пыльной стене ладонью, этот Зверь и правда бессмертен. Я посмотрела на него, и он улыбнулся – все будет хорошо, Гун, мы с ним справимся.

Позже, когда нас уставших и голодных староста пригласил на ужин, и мы сидели на мягких стульях в теплой комнате, нагретой бензиновыми печами, мне удалось немного вздремнуть. Пока разогревался ужин, и чудный аромат жареного мяса плыл по комнате, выбивая голодную слюну, мне снился дом. Он стоял посреди развалин, покосившийся и угрюмый, и взирал на меня осуждающим взглядом. Я знала, что он давно опустел, что состарился и прогнил, но где-то внутри верила, что если войду в него, если открою дверь, то увижу маму, расчесывающую перед зеркалом маленькую темноволосую девочку. И отца, перебирающего в тусклом свете очередную странную штуковину, оставленную нам в наследство людьми двадцать первого века. Они не увидят меня, а я тихонько проскользну мимо и встану у окна, чтобы не мешать семейной идиллии. И большеглазая девочка снова скажет маме о том, как сильно ее любит. И мама улыбнется в ответ, примеряя к шелковым волосам дочери сломанный гребень.

Но вся беда в том, что между мной и домом во сне растянулась огромная пропасть. И мне было никак не перебраться на ту сторону, а на этой, у моих ног, находилась лишь взрытая земля могил, где маленькая девочка по имени Гун похоронила когда-то свою маму. Она рыла землю руками, ломая ногти, как когда-то и ее мама рыла рядом могилу своему мужу.

"Я помню их такими. Ушедшими от меня навсегда. Ставшими насыпями земли…"

"Ты покинула свой дом, Гун. Ты стала убивать!"

Странный, железный голос исходил от дома. Я знала – так со мной разговаривают призраки прошлого.

"Вернись к нам, Гун. Вернись домой"

"Я должна отпустить вас"

Дом со скрипом просел, выдавив из-под себя фонтаны пыли.

"Я должна отпустить вас…"

"Ты не вернешься…Ты готова, моя милая девочка. Теперь ты готова"

Крыша дома ввалилась внутрь, а фасад сдвинулся с места, утаскивая строение к краю обрыва.

"Я должна отпустить…"

– Я должна отпустить вас…

Я вздрогнула, открыв глаза. И по взглядам друзей поняла, что разговаривала во сне. Каждый из нас кого-то потерял в этой странной войне с прокаженным миром. И у каждого были свои кошмары. Поэтому в такие моменты я всегда чувствовала поддержку, а не стыд. Мы стали одной семьей за эти долгие годы, у нас почти не осталось секретов…

После ужина, с которым мы расправились за десять минут, староста угостил нас странным напитком, который обозвал "киселем". Он был теплым и тягучим, и пах ягодами. А на губах после него оставались белые "усы".

– Завтра тяжелый день, – староста осмотрел нас всех и кивнул. – Выспитесь. Я приду утром. Нужно быть готовыми. Зверь может объявиться раньше времени.

Он ушел, а мы переглянулись, словно малолетние заговорщики. Как будто завтра нас ждала вовсе не смертельная битва, а простая шкода над взрослыми.

– Гун, – Лин снова не смотрел на меня. – Постоишь на часах?

– Слушай, пускай она выспится, я могу…

– Мияко, помолчи.

Я кивнула:

– Постою.

– Хорошо. Староста правильно сказал – нам нужно выспаться.

– Солидарен, – потянулся Таг. – Выспаться перед смертью…

– О, узкоглазый, твои шутки, как всегда уместны, – буркнул Чжин.

– Не называй меня узкоглазым, засранец. Если я узкоглазый, то ты вообще желтое косоглазое дерьмо.