APROSITUS. Ненайденный

– Тогда идём, – скомандовал Герман. Он нагнулся над отверстием и заглянул вниз. Он увидел вытянутую, как тоннель пещеру, которая уходила куда-то в сторону и вниз. Скорее всего, это действительно был какой-то подземный ход. Не думая и секунды, он спрыгнул вниз.

Отверстие, через которое он проник в пещеру, осталось над головой. Он увидел лицо Ико, в обрамлении черных завитков волос и, сам не зная почему, улыбнулся. Она улыбнулась ему в ответ, собираясь спуститься за ним. В тот же момент голубое безоблачное небо над её головой заслонило оскалившееся, перекошенное злобой лицо. Короткие прилизанные волосы были зачёсаны вперед и ровно подстрижены. Казалось, что лба у этого человека не было совсем. Через бледную, будто прозрачную кожу, можно было разглядеть красные ручейки вен. Запавшие бледно-жёлтые глаза под светлыми бровями лихорадочно сияли. Человек был похож на больного желтухой. С крупных зубов сорвался какой-то утробный рык.

– Ико!!! – только успел выкрикнуть Герман.

Но его округлившихся вдруг глаз, видимо, стало для девушки достаточно. С какой-то противоестественной ловкостью она нырнула куда-то под голову желтушного. Её лицо молниеносно исчезло из отверстия. По шуму снаружи и по гулким ударам по земле Герман понял, что между желтушным и Ико завязалась борьба. Герман бросился Ико на помощь.

Уцепившись за края отверстия, он подтянулся и почти выбрался наверх. Тут в его солнечное сплетение вонзился страшной силы удар. Невероятная боль разорвала живот, перехватив дыхание и застлав потемневшее сознание тысячей сияющих точек. Казалось, этот чудовищный по силе удар выбил из Германа весь дух. Он действительно задыхался. Его рот жадно заглатывал кислород, пытаясь заполнить съежившиеся до миллиметра лёгкие. Так должна себя чувствовать рыба, вытащенная рыбаком из воды. Пальцы его разжались, Герман рухнул на землю и сложился пополам.

«Это засада. Их было двое», – промелькнуло в сознании.

Поднять голову от земли было выше его сил. Пытаясь понять, кто и откуда его атаковал, Герман заморгал слепыми в темноте глазами. Последнее, на чём его зрение успело сфокусироваться, был огромный ботинок, стремительно приближавшийся к его подбородку. Успев каким-то чудом увести из-под удара лицо, Герман почувствовал раздирающую боль у виска и уха. Сразу после этого он погрузился в темноту.

Глава 32

«Бэйлайнер» на полном ходу мчался на восток. Два сияющих винта пятисотсильным мотором вспенивали воду за бортом и уносили русских робинзонов всё дальше от Сан Борондона. За спиной склонялось к закату солнце, подсвечивая сзади два куполообразных вулкана, постепенно исчезавших в дымке водяных испарений и мареве спадавшей понемногу жары. Андрей управлял катером, то и дело сверяя маршрут с компасом и постукивая пальцем по дисплею радара, вяло показывавшему безжизненность окружающей акватории.

Герман всё ещё без сознания лежал рядом.

За те полдня, что Андрей был предоставлен себе, он основательно обследовал окрестности подземного хода. Освещая путь мощным армейским фонарем, прихваченным с катера, он очень быстро дошел до отверстия, выходившего из подземной бухты наружу. Пол был на удивление ровным, тут и там под ногами блестела вода. Никаких ответвлений, лабиринтов и ловушек Андрей не обнаружил. Заканчивался подземный ход достаточно широкой пещерой с низким сводом. Над головой зияло отверстие, выводившее наружу.

Высунувшись из отверстия, Андрей обнаружил, что находится на большой зелёной поляне, с одной стороны заканчивающейся высоким отвесным обрывом, а с другой окруженной густым сосново-эвкалиптовым лесом. Оглядевшись по сторонам, он понял, что его местопребывание за ночь не изменилось – он находился на Сан Борондоне.

«М-да. «Чудес не бывает»: папа, как всегда прав».

Этой поляны Андрей раньше не видел, но другого пути, по которому его могли дотащить до катера, здесь не было.

Поляна почти нависала над морем. Опасно свесившись

вниз, Андрей понял, что вход в подземную бухту, где был пришвартован катер, располагался чуть в стороне, под скалой, которая напоминала крючковатый старушечий нос или большой орлиный клюв.

Арка, служившая входом, должна была находиться точно под этим клювом. Сверху разглядеть её было невозможно. С берега она также была вряд ли видна: отвесные обрывы в этом месте не оставляли шанса добраться до неё, идя вдоль моря. Пологий берег здесь отсутствовал. Возможно, более укромной бухты на всём острове было не найти.

Ждать своих врагов Андрей решил в пещере. Оставшиеся пассажиры катера «Сан Борондон» должны будут возвращаться тем же маршрутом. На открытой поляне устраивать засаду было слишком рискованно, а тёплый приём Андрей хотел устроить ещё до их прибытия на катер. Он спустился назад в подземный тоннель.

Расчёт был следующим: после дневного солнца любой попавший в пещеру человек потеряет на время способность видеть. Глазам требуется десять секунд, чтобы привыкнуть к темноте. Этих десяти секунд Андрею хватит, чтобы уложить хоть шестерых. Если похитители явятся ночью, можно будет ослепить их ярким светом фонаря. Если эти двое будут возвращаться не по одиночке, а вместе, точно также бесшумно можно нейтрализовать их обоих. Способностей в этом Андрею было не занимать. Ни один спецназовец не терял своих навыков до конца своей жизни.

Дожидаясь хозяев лодки, Андрей разглядывал пещеру. Прямо под отверстием, ведущим наверх, находилось углубление, своеобразная ниша, в которой мог свободно поместиться человек. На полу в нише он нашел половину большой, отполированной морем красной ракушки.

«Не иначе, кто-то недавно обронил», – подумал Андрей: скол был свежим и сильно царапался.

Подобные ракушки вешали себе на шею почти все гуанче, которых Андрею довелось на этом острове увидеть. Точно такие же отполированные ракушки болтались и на шее пленённого им испанца. Предположив, что местные жители в эту пещеру забирались не часто – иначе не стали бы бандиты здесь так спокойно швартоваться – Андрей решил, что ракушка могла отломиться от ожерелья кого-то из его конвоиров. Это лишний раз подтверждало то, что он ждёт их в правильном месте.

Герман нарисовался в подземном тоннеле совершенно неожиданно. Андрей среагировал быстро. Уже занеся ногу для последнего удара, Андрей вдруг узнал в сложившемся пополам человеке знакомые черты. В ту самую секунду, когда его нога угодила противнику в ухо, он понял, что человек, принятый им за врага – это Герман. Не теряя ни секунды, Андрей бросился к товарищу. Герман от удара потерял сознание. Сверху доносились звуки борьбы, но кто и с кем дрался наверху узнавать было некогда, да и незачем: Герман был рядом с ним. Взвалив похудевшее тело товарища на плечи, по уже знакомому подземному ходу Андрей почти бегом вернулся на катер.

– Здорово ты меня вырубил… – услышал он вдруг знакомый голос.

– Герка! Живой! – обрадовался Андрей, бросив штурвал и спустившись к другу. – Давай, садись!

Они крепко обнялись. Оба были по настоящему рады видеть друг друга.

Полчаса спустя, не жуя глотая сыр, ветчину, красную икру и шоколад, и запивая свой долгожданный «цивилизованный» обед «хайнекеном», двое друзей взахлёб делились событиями минувшего дня. Герман узнал о том, что происходило без него на катере, а Андрей – обо всех перипетиях ночи, о спасительнице Ико, о пещере с мумиями и о древнем португальском капитане.

Герман помрачнел лишь дважды. Во-первых, ему не давала покоя судьба Ико: перед глазами до сих пор стояло безумное лицо желтушного. И, во-вторых, были потеряны бесценные дневники капитана Гонсальвеса! Они остались в пещере, в сундуке, который пришлось бросить, спасаясь от погони. Герману удалось сохранить у себя лишь карту.

– Андрей, всё-таки я настаиваю на том, чтобы вернуться на Сан Борондон! – говорил, горячась, Герман. – Ты просто не видел это лицо! Это лицо убийцы! Я переживаю за Ико! И дневник капитана нужно забрать! Он лежит прямо у входа в пещеру! Это же ценнейший уникальнейший документ!

Долго уговаривать Андрей себя не дал. Конечно, опыт говорил ему, что возвращаться в подземную бухту опасно, что найти пропавшую книгу не так просто, и что если гуанчская девушка действительно сражалась с каким-то белобрысым убийцей, то, вероятнее всего, за её судьбу беспокоиться уже поздно.

Ещё одной его заботой было горючее: если цивилизованные острова были слишком далеко, топлива могло просто не хватить на то, чтобы вернуться затем с Сан Борондона. Сориентировавшись по компасу, он всматривался в линию горизонта на востоке. Вечерело. Дымка испарений с воды и потемневшее небо затрудняли видимость. Ни самих островов, ни их контуров видно не было. Однако на северо-востоке виднелось скопление облаков. Похожую картину он всегда наблюдал с Тенерифе, глядя на Гран Канарию и Ла Гомеру. Именно такие облака обычно собирались над островами. Этим признакам можно было доверять.

– Думаю, что острова рядом, – сказал он в итоге Герману. – Едем.

Андрей развернул катер к Сан Борондону. Дружба Германа была ему дороже всех опасений. Раз Герман считал нужным вернуться, нужно было вернуться и всё разыскать.

Близилась ночь. Погода портилась. Океан за бортом постепенно терял прозрачность и темнел. Ветер усиливался, и небо стали затягивать непонятно откуда налетевшие тучи. К тому времени их катер отплыл уже достаточно далеко от Сан Борондона и остров угадывался теперь лишь облачными очертаниями на сумеречном небе.

Андрей включил корабельный радар, над головой завертелась антенна. Экран радара осветился мягким зеленым светом.

– Странно, что на радаре соседних островов не видно, – Герман тоже прильнул к радару. – Если в той стороне уже видна Ла Пальма, то радар должен её показывать.

– Видимо, она пока далеко, – отозвался всё больше хмурившийся Андрей. – А дальность у такого радара должна быть приличной…

– Но только где же…

– То-то и оно, Гера… – Андрей внимательно смотрел на товарища. Лоб покрылся предательской испариной.

– … так, а почему не видно… так, а где же сам Сан Борондон?!…

Друзья выбежали на палубу. Начался дождь. Он усиливался с каждой секундой, молотил по палубе, по крыше капитанского мостика и по ним самим неожиданно сильно и со всё нарастающим грохотом, будто их поставили под струю из пожарного брандспойта с давлением в несколько атмосфер. Вырывая друг у друга бинокль, друзья по очереди всматривались в горизонт. В западном направлении, где только что был Сан Борондон, расстилалась лишь тёмная гладь океана, пенившаяся под плотными струями дождя и завешенная, словно театральным занавесом, мрачным атлантическим туманом. Горизонт был настолько пустынным, что любой сторонний человек сразу бы решил: никакого острова здесь и быть не могло.

Несмотря ни на что, друзья ещё час гнали катер на запад. Андрей стоял у штурвала, а Герман оставался под дождём на палубе, вглядываясь в ночь перед собой и готовый в любой момент просигналить Андрею о близости берега. Радар безмолвствовал. Они отклонялись то в южном, то в северном направлениях, но острова и след простыл.

Ближе к полуночи Андрей втащил промокшего до нитки рыдающего Германа в салон и повернул «бэйлайнер» на восток.

Глава 33

Дитер Ленгинг очнулся под вечер. Он чувствовал, что лежит на холодной земле, и что у него замёрзла спина. С трудом пошевелившись, он открыл глаза. Перед ним была та самая поляна, на которой он дрался с полоумной дикаркой. Не смотря на то, что она ловко уворачивалась, он был намного сильнее её, поэтому справиться с ней было несложно. Он почти связал её по рукам и ногам. Как она изловчилась и внезапно ударила его камнем по голове, он даже не успел заметить.

Ленгинг попытался сесть. Сначала удивившись, а потом разозлившись на то, что сделать этого ему никак не удаётся, он вдруг понял, что связан. Над самым его ухом раздался полный нескрываемой злости голос:

– А ты, чёрт тебя побери, кто ещё такой?

Сказано было по-английски. Немец понимал английский и испуганно уставился на говорившего. Это был здоровый хмурый британец, с остриженной наголо головой, с вытатуированным под правым ухом японским иероглифом. Прямо перед носом Ленгинга нависли огромные кулаки, которые британец сжимал до такой силы, что хрустели суставы пальцев. Этот звук был Ленгингу очень неприятен: он не сулил ничего хорошего.

– Я Ленгинг, – промямлил немец. – Дитер Ленгинг.

– Откуда ты?